такой! Взрослый и опытный. Уверенный. Мужчина, от которого подгибаются пальчики на ногах. От прикосновений которого плавится тело.
Но в моем окружении и близко не встречалось таких. До сегодняшней ночи.
Я знала, что поступаю безрассудно, когда приподнялась на локте, и сама потянулась к губам незнакомца.
Поцелуй был словно призван исследовать жесткие губы и колючую щетину у него на лице. Мы соприкоснулись губами, а уже через миг он подмял под себя мое тело, требовательно вжимая в матрац. И впился губами с жадностью самого дикого зверя.
Дернул сорочку, отбросил ткань с тела.
Я тут же стыдливо прикрылась руками, но незнакомец мягко забрал мои кисти, заставляя открыться.
В темных глазах плескалось желание, и я боялась даже представить, что он видит в моих.
И пусть в темноте не было видно почти ничего, мы действовали больше наощупь, но осознавать, что я в одной кровати с мужчиной совсем без одежды… Мое тело начало трясти мелкой дрожью.
– Не бойся.
Поцелуй углубился. Его губы спустились на шею, ключицы. Он спустился и провел языком по моему животу. Я инстинктивно дернулась, пытаясь отстраниться. И тут же была придавлена к койке сильнее.
Он поднял голову, полыхнув хищным взглядом. А затем вновь принялся языком изучать мое тело. Не целовал. Но будто пробовал вкус.
– Ты здесь... шелковая. Нежная.
Стыд от таких слов затопил. Слишком откровенно. И вообще… Все было слишком! Его запах слишком пьянил! Его прикосновения слишком сводили с ума! Погружали меня в неведомый транс. Переносили в другую реальность, где я уже больше не владела собой!
Я задыхалась от желания, и совсем не чувствовала должного страха.
Откинула голову, не в силах ждать больше. Желание внизу живота было столь сильным, что мою спину выгнуло, а с губ сорвался стон, полный мольбы.
Рывком незнакомец перехватил мою руку, спуская по кровати чуть ниже. Жестко сжал бедро пальцами, не позволяя мне отстраниться. Жадно посмотрел мне в глаза, и качнулся навстречу.
Я цеплялась за широкие плечи, в этот момент только его ощущая опорой. Каждое его движение плавило мысли, забирало рассудок.
Боль пришла секундами позже. И пропала так же внезапно, как появилась.
Я не понимала совсем ничего, только чувствовала могучее тело внутри, и плавилась, плавилась, плавилась, как масло на солнце, в его сильных руках.
***
Утреннее солнце слепило глаза. Я нехотя протерла их ладошкой и тихонечко встала.
Тело болело. Болела каждая мышца и каждая косточка. Но на душе было легко и спокойно.
Затаив дыхание, обернулась на мирно спящего мужчину, из объятий которого только что выбралась.
Гром…
И правда как Гром. Среди ясного неба. Ворвался в мою жизнь нежданно-негаданно.
Я закусила губу, чтобы не выглядеть глупо с блуждающей на лице счастливой улыбкой. И бесшумно, босыми ногами проскользнула на кухню. Расстроилась. В бабушкин дом я приехала всего на два дня, привести в порядок могилку и навести тут уборку. Продуктов почти не брала.
Даже чая и того не осталось.
Не долго думая, натянула джинсовый комбинезон, и вышла на улицу. На опушке леса всегда много ягод, а Грому сейчас витамины точно нужны. Морс я варю такой - закачаешься.
Все это от силы заняло пятнадцать минут. Весело мурлыкая себе под нос какую-то песню, я вернулась в дом. Небольшое лукошко, полное ягод, положила на кухне, а сама зашла в спальню и…
– Гром?... – позвала неуверенно.
Огляделась по сторонам. В комнате пусто.
Не было в доме ни его одежды, ни кобуры с пистолетом, ни самого мужчины, укравшего у меня эту ночь.
Я ждала его до самого вечера, наивно надеясь, что Гром сам поехал в больницу. Но непременно вернется. Хотя бы, чтобы сообщить, что с ним все в порядке.
Хотя… кого я обманываю?! Я надеялась, что он вернется ко мне! Потому что… мы ведь занимались любовью сегодняшней ночью! Он стал моим первым мужчиной. А я не знаю о нем совсем ничего. Даже имени. Гром? Это разве имя? Скорее, какая-то кличка.
Но он не вернулся. Вместо этого уже поздним вечером к дому подъехал огромный полностью тонированный Гелендваген.
Мое сердце ухнуло в пятки, а потом я увидела, что из машины вышел вовсе не Гром, а какой-то тип явно криминальной наружности. Бритоголовый, высокий в джинсах и кожаной куртке.
Открыла ему дверь не без страха.
Мужчина нагло меня оглядел. Усмехнулся.
– Ты, значит, Грома ночью сегодня заштопала?
Я онемела, с трудом подбирая слова.
– За-штопала?
Тип закатил глаза не без досады.
– Значит так, цыпа, слушай сюда. Вот это, – он достал из кармана куртки конверт и сунул мне в руки, – велено тебе передать. А на словах вот что: о ночи и том, что в доме у тебя кто-то был, забудь. Усекла?
– Д-да, – проблеяла я, во всю лупя глазами по мужчине, вызывающему у меня только страх.
– Вот и договорились, – кривовато усмехнулся тот. Развернулся, сел в свою тачку и поднимая в воздух стоп пыли, скрылся за поворотом домов.
В конверте лежали сто тысяч. Плата за самую дорогую гостиницу в округе.
4
Больше полугода спустя…
– Баб Нюр, ну чего вы, в самом деле? – Я забрала у сменщицы полное ведро воды. – Такую тяжесть таскаете.
– Ну а куда деваться, – по-свойски махнула рукой пожилая санитарка. – Убирать то как-то надо.
– Я же вам в прошлый раз говорила, что сама здесь помою. Оставьте.
– Хорошая ты девка, Сенька, – вздыхала она, шагая следом за мной в туалет. – Сейчас уж и нет таких.
– Бросьте, – я засмеялась, выливая из ведра грязную воду, чтобы сменить ее новой. – Вы преувеличиваете, баб Нюр. У меня в универе в группе знаете сколько хороших девчонок училось?
– Ой ли, – не поверили мне, – и все вот такие же прямо?
– Да обычная я, – я пожала плечом, вытерла вспотевший лоб тыльной стороной руки в резиновой перчатке, и выжала тряпку.
– Обычная не обычная, а на помощь всегда придешь. Врачи тут ходят носы от нас, от санитарок воротят. Царями и богами считают себя.
– Так работа у них такая, баб Нюр. Жизни спасать.
– Ну, и то верно, – не стала она спорить со мной. – А вот это ты бросай, – она снова отобрала свое ведро у меня. – У тебя у самой
