настроению того времени, и никого не беспокоил тот факт, что у этих добродетельных женщин и детей были рабы.94 Бернарден был назван подлинным преемником Руссо; женщины писали ему в том же тоне благочестивого восхищения, в котором они утешали автора "Эмиля". Как и Руссо, Бернарден не пользовался своей славой; он сторонился общества и тихо жил среди бедняков. Революция оставила его невредимым. Среди ее насилия он женился в возрасте пятидесяти пяти лет на двадцатидвухлетней Фелисите Дидо; она родила ему двоих детей, которых назвали Поль и Виржини. После смерти Фелисите он женился снова, в шестьдесят три года, на молодой женщине, Дезире де Пеллепу, которая с любовью заботилась о нем до самой его смерти в 1814 году. Перед смертью он увидел, как возвышается Шатобриан, который принял из его рук факел французского романтизма и благочестия и пронес его в девятнадцатый век.
В эту эпоху появилось несколько незначительных книг, которые уже не читают, но которые придали голос и цвет тому времени. Аббат Жан-Жак Бартелеми опубликовал в возрасте семидесяти двух лет (1788), после тридцати лет работы над книгой, "Путешествие молодого Анахарсиса в Грецию", в котором описал внешность, древности, учреждения, обычаи и монеты Греции четвертого века до нашей эры, как их видел скифский путешественник; книга появилась на гребне классической волны и была одним из выдающихся литературных успехов эпохи. Она почти основала науку нумизматику во Франции.
По популярности с ней соперничала книга "Руины, или Размышления о революциях империй", которую граф Константин де Вольней выпустил в 1791 году после четырехлетнего путешествия по Египту и Сирии. Видя разрушенные остатки древних цивилизаций, он спрашивал: "Кто может гарантировать нам, что подобное запустение не постигнет однажды и нашу страну?" Сейчас мы не решаемся дать оптимистичный ответ на этот вопрос, но Вольней, живущий в конце эпохи Разума и унаследовавший, как и Кондорсе, все ее надежды для человечества, сообщил своим читателям, что крах тех старых империй был вызван невежеством их народов, которое было связано с трудностями передачи знаний от человека к человеку и от поколения к поколению. Но теперь эти трудности были преодолены благодаря изобретению книгопечатания. Чтобы предотвратить гибель цивилизации, отныне необходимо лишь широкое распространение знаний, которые побуждают людей и государства примирять свои необщительные порывы с общим благом. При таком равновесии сил война уступит место арбитражу, и "весь род станет одним великим обществом, единой семьей, управляемой одним духом и общими законами, наслаждаясь всем счастьем, на которое способна человеческая природа".95
Мы переходим к невероятной карьере Николя-Эдме Рестифа де Ла Бретонна, которого некоторые современники называли "Руссо из сточной канавы" и "Вольтером из горничных"; автора около двухсот томов, многие из которых были напечатаны его собственной рукой и в его типографии, некоторые - нарочито порнографические, и все они представляют собой подробную картину нравов и поведения низших классов в эпоху правления Людовика XVI.
В книге "Жизнь моего отца" (1779) он нежно идеализирует своего отца, Эдмона, который, по его словам, обладал "воздухом Геркулеса и нежностью девушки".96 Сын записал свою собственную жизнь в шестнадцати томах под названием "Месье Николя" (1794-97) - фактах и вымыслах о его превратностях, увлечениях и идеях. Он родился в 1737 году на ферме в Саси (один из участков которой назывался Ла Бретонн), в двадцати милях от Осера. В возрасте одиннадцати лет, уверяет он, он впервые стал отцом.97 В четырнадцать лет он влюбился в семнадцатилетнюю Жаннет Руссо и начал свое пожизненное обожание женских ног. "Мое чувство к ней было столь же чистым и нежным, сколь и сильным. ... Ее прелестная ножка была для меня неотразима".98 Возможно, чтобы избавить его от подобных увлечений, его отправили в Осер (1751) в качестве ученика печатника. Вскоре он соблазнил жену своего хозяина, но в этом он единственный авторитет. К пятнадцати годам, рассказывает он, у него было пятнадцать "любовниц". После четырех лет таких занятий он переехал в Париж; там он устроился подмастерьем печатника, зарабатывая два с половиной франка в день, что позволяло ему питаться и оплачивать случайных проституток; иногда, когда средств было мало, он спал с угольщицами.99 В 1760 году, в возрасте двадцати шести лет, он женился на Аньес Лебек, женщине почти такой же опытной, как и он сам; каждая из них оказалась неверной. Они развелись в 1784 году, но не из-за этих прегрешений, а потому, что оба увлеклись авторством и соперничали за бумагу, чернила и славу.
Николя начал свою писательскую карьеру в 1767 году с пьесы Le Pied de Fanchette, в которой пиететом была ножка девушки. Его первым литературным успехом стала книга "Извращенный пайсан" (Le Paysan perverti, 1775). В ней в форме писем рассказывается о том, как крестьянин Эдмон, переехав в Париж, извращается под влиянием городской жизни и безрелигиозности. Вольнодумец Годит д'Аррас учит его, что Бог - это миф, а мораль - фикция, что все удовольствия законны, что добродетель - это необоснованное навязывание естественных прав наших желаний и что наша главная обязанность - жить как можно полнее.100 Арраса арестовывают; Эдмон говорит ему: "Бог есть"; Арраса вешают без покаяния. Один из современников назвал эту книгу "Опасными связями народа";101 Рестиф считал, что она будет жить так же долго, как французский язык.102 В дополненном томе, "Извращенная местность" (1784), он продолжил свою атаку на аморализм и развращенность городской жизни. Он использовал свои гонорары, чтобы поднять себя на ступеньку или две по социальной шкале адюльтера.
Самым значительным произведением Рестифа стали "Современные рассказы" (Les Contemporaines), вышедшие в шестидесяти пяти томах (1780-91). Эти короткие рассказы имели привлекательный подзаголовок: "Приключения самых красивых женщин современности" - жизнь, любовь и манеры цветочниц, продавщиц каштанов, угольщиц, швей, парикмахеров, описанные настолько реалистично и точно, что реальные лица узнавали себя и проклинали автора, встречая его на улицах.103 До Бальзака во французской литературе не было столь масштабной панорамы человеческой жизни. Критики осуждали пристрастие Рестифа к "низким темам", но Себастьен Мерсье, чья "Парижская таблица" (1781-90) предлагала более систематическое исследование города, назвал его "неоспоримо величайшим нашим романистом".104
Незадолго до революции Рестиф начал записывать в "Парижских вечерах" (Les Nuits de Paris, 1788-94) происшествия, свидетелем которых он был (или воображал) во время своих ночных прогулок. И снова он отмечал в основном низшие слои Парижа - нищих, носильщиков, карманников, контрабандистов, азартных игроков, пьяниц, похитителей, воров, девиантов, проституток, сутенеров и самоубийц. Он утверждал, что видел мало счастья, много страданий, и во многих случаях представлял себя героем-спасителем. Он посещал кафе возле Пале-Рояля и видел, как формируется Революция;
