пятнадцать луидоров для "секретаря"; он послал их. Он добился собеседования; советник принял решение не в его пользу; мадам Гоэзман вернула все, кроме пятнадцати луидоров; Бомарше настаивал на том, чтобы она вернула и их; Гоэзман обвинил его во взяточничестве. Пьер изложил суть дела в серии мемуаров, столь ярких и остроумных, что они снискали ему широкое признание как блестящему спорщику, если не совсем честному человеку. Вольтер сказал о них: "Я никогда не видел ничего сильнее, смелее, забавнее, интереснее, унизительнее для его противников. Он сражается с дюжиной из них за раз и уничтожает их".112 Парламент отклонил его притязания на наследство (6 апреля 1773 года), фактически обвинив его в подлоге, и приговорил к выплате 56 300 ливров в качестве возмещения убытков и долгов.
Освободившись из тюрьмы (8 мая 1773 года), Бомарше поступил на службу к Людовику XV в качестве секретного агента с миссией в Англию, чтобы предотвратить распространение скандального памфлета против госпожи дю Барри. Ему это удалось, и он продолжил секретную службу при Людовике XVI, который поручил ему вернуться в Лондон и подкупить Гульельмо Анджелуччи, чтобы тот воздержался от публикации памфлета против Марии-Антуанетты. Анжелуччи сдал рукопись за 35 000 франков и уехал в Нюрнберг; Бомарше, подозревая, что у него есть еще один экземпляр, преследовал его по Германии, настиг у Нойштадта и заставил отдать копию. На него напали два разбойника; он отбился от них, был ранен, добрался до Вены, был арестован как шпион, провел месяц в тюрьме, был освобожден и ускакал обратно во Францию.
Его следующий подвиг имеет больше прав на место в истории. В 1775 году Верженн отправил его в Лондон, чтобы сообщить о растущем кризисе между Англией и Америкой. В сентябре Бомарше отправил Людовику XVI доклад, в котором предсказывал успех американского восстания и подчеркивал проамериканское меньшинство в Англии. 29 февраля 1776 года он направил королю еще одно письмо, в котором рекомендовал тайную французскую помощь Америке на том основании, что Франция может защитить себя от подчинения, только ослабив Англию.113 Верженн согласился с этим мнением и, как мы уже видели, организовал финансирование Бомарше для поставки военных материалов в английские колонии. Бомарше всецело отдался этому предприятию. Он организовал фирму "Родриг Хорталес и компания" и отправился из одного французского порта в другой, покупая и оснащая корабли, загружая их провизией и оружием, набирая опытных французских офицеров для американской армии и тратя (по его утверждению) несколько миллионов ливров из своих собственных средств в дополнение к двум миллионам, предоставленным ему французским и испанским правительствами. Сайлас Дин докладывал Американскому конгрессу (29 ноября 1776 года): "Я никогда не выполнил бы свою миссию, если бы не щедрые, неутомимые и умные усилия месье де Бомарше, которому Соединенные Штаты во всех отношениях обязаны больше, чем любому другому человеку по эту сторону океана".114 В конце войны Сайлас Дин подсчитал, что Америка задолжала Бомарше 3 600 000 франков. Конгресс, предположив, что все материалы были подарены союзниками, отклонил это требование, но в 1835 году выплатил наследникам Бомарше 800 000 ливров.
Во время этой кипучей деятельности он нашел время написать еще несколько мемориалов, обращенных к общественности, протестуя против декрета Парлемента от 6 апреля 1773 года. 6 сентября 1776 года этот декрет был отменен, и все гражданские права Бомарше были восстановлены. В июле 1778 года суд в Экс-ан-Провансе вынес решение в его пользу по вопросу о завещании Париса-Дюверни, и Бомарше мог почувствовать, что наконец-то очистил свое имя.
Всех его предприятий в любви, войне, бизнесе и юриспруденции Бомарше было недостаточно. Мир слов, идей и печати был еще не до конца покорен. В 1767 году он предложил Комедии Франсез свою первую пьесу "Эжени"; она была представлена 29 января 1769 года, хорошо принята публикой, но отвергнута критиками. Другая пьеса, Les Deux Amis (13 января 1770 года), провалилась, несмотря на обычную подготовку; "я заполнил яму самыми превосходными рабочими, с руками как весла, но усилия заговорщиков" возобладали над ним.115 Литературное братство, возглавляемое Фрероном, выступило против него как против чужака, тюремщика, ставшего драматургом, так же как и двор в Версале был против него как против часовщика, ставшего дворянином. Поэтому в своей следующей пьесе он заставил Фигаро описать "республику букв" как "республику волков, постоянно вцепляющихся друг другу в глотку; ... всех насекомых, мошек, комаров и критиков, всех завистливых журналистов, книготорговцев, цензоров".116
На сцене, как и в жизни, Бомарше столкнулся с целым роем врагов и победил их всех. В самый творческий момент своего многогранного гения он создал Фигаро: цирюльник, хирург, философ, одетый в атласный жилет и бриджи, с гитарой, перекинутой через плечо, с быстрым умом, готовым разрешить любую трудность, с остроумием, пронзающим ханжество, притворство и несправедливость своего времени. В каком-то смысле Фигаро не был творением - это было новое имя и форма для основной фигуры умного слуги в греческой и римской комедии, в итальянской Commedia dell' Arte, в мольеровском "Сганарелле"; но в том виде, в каком мы его знаем, все, кроме музыки, принадлежит Бомарше. Даже музыка была изначально его; он впервые написал "Севильского Барбье" как комическую оперу, которую представил в 1772 году в Итальянскую комедию; она была отвергнута, но Моцарт познакомился с этой музыкой во время пребывания в Париже.117 Бомарше переделал оперу в комедию; она была принята Комедией-Франсез и планировалась к постановке, когда из-за тюремного заключения автора (24 февраля 1773 года) пришлось отложить ее. После освобождения пьеса вновь была подготовлена к представлению, но ее отложили, поскольку автор находился под следствием в Парламенте. Успех публичной самозащиты Бомарше в его "Мемуарах" заставил театр вновь задумать постановку; она была объявлена на 12 февраля 1774 года; "все ложи, - сообщал Гримм, - были проданы вплоть до пятого представления".118 В последний момент правительство запретило спектакль, сославшись на то, что он может повредить делу, которое все еще рассматривалось в Парламенте.
Прошел еще год, пришел новый король, которому Бомарше доблестно служил, неоднократно рискуя жизнью; разрешение было получено, и 23 февраля 1775 года "Севильский цирюльник" наконец вышел на сцену. Спектакль прошел не очень удачно: он был слишком длинным, а предварительное волнение заставило публику ожидать слишком многого. За один день Бомарше пересмотрел и сократил ее, сделав хирургический шеф-повар; комедия была очищена от запутанных осложнений, остроумие освобождено от излишних рассуждений; как выразился Бомарше, он убрал пятое колесо из повозки. Во второй вечер спектакль прошел с триумфом. Присутствовавшая на спектакле мадам дю Деффан описала его как "экстравагантный
