а на дверной табличке говорится, что это «Главный врач Руднева Инна Александровна». Поворачиваю голову вправо и вижу рыдающую маму, которая сидит на металлическом кресле, рядом с ней папа, а два охранника у двери палаты о чем-то перешептываются. Дальше по коридору пугающая пустота с мерцающей лампой над медицинской каталкой. Без стука открываю дверь 401 и захожу в кабинет.
За столом у окна сидит женщина, которую я видел выходящей из палаты Юли. Она смотрит в темное окно и курит. На спинке стула висит черное пальто и красная приоткрытая сумка, а позади белый металлический шкаф. В кабинете сильно пахнет табаком, и кроме нас здесь больше никого нет. Я сажусь на кушетку, а женщина делает глубокую затяжку, и в неуютной тишине слышно потрескивание сигареты. Столбик пепла падает на плитку, но она на это не обращает внимания, а просто тушит сигарету и поворачивается в мою сторону.
— Брат? — спрашивает она тихим голосом.
— Угу.
— Понятно, — тихо произносит она.
— Что с ней будет? — спрашиваю я.
Женщина достает еще одну сигарету и закуривает.
— А это ваши родители? — спрашивает она.
— Да.
— А охрана ваша?
— Отца, — отвечаю я.
— А вас Андрей зовут, верно?
— Да… Что говорят врачи из Германии? — спрашиваю я.
— Из Германии? Пока ничего… Может, вы хотите покурить? — перебивает она меня.
— Да, очень, но у меня закончились.
— Возьмите мои. — Она, не поворачиваясь, пододвигает красную пачку «Мальборо» на край стола, рядом с которым стоит свободный стул. — Возьмите, ни в чем себе не отказывайте.
Я подхожу к столу, беру одну сигарету и сажусь на стул, а женщина по-прежнему смотрит куда-то сквозь окно, но не на меня. Под ее глазами темные мешки, которые на белой коже кажутся просто черными. Она прикусывает большой палец и краем глаза смотрит куда-то в угол монитора.
— Огоньку? — спрашивает она.
— У меня есть, — отвечаю я и достаю из джинсов зажигалку, прикуриваю сигарету и смотрю по сторонам. — Можете мне рассказать, что с Юлей и что нужно сделать, чтобы она пришла…
— В сознание, — снова перебивает меня женщина.
— Да, именно, — с волнением говорю я.
— Где же вы, Андрей, — растянуто спрашивает главврач, — были раньше?
Я не очень понимаю, о чем она, но все равно отвечаю:
— Я нашел ее в Нескучном саду без сознания, до этого я был в аэропорту, потому что у меня самолет… но… потом я увидел ее фотографию… в общем, вернулся в город и нашел ее без сознания, поднял на руки и побежал..
— А бежали-то куда?
— В сторону дороги…
— Раньше! — говорит женщина и сильно вдавливает сигарету в пепельницу.
— Раньше?
— Ну вы же куда-то возвращались? Вы же хотели улететь сегодня.
— В США, — отвечаю я.
— М-м, понятно, — произносит женщина, а я сижу и не понимаю, почему она задает все эти вопросы, когда в палате лежит моя сестра без сознания. — А почему отсюда-то улетели?
— В смысле? — спрашиваю я.
— Ну, что вас туда привело, Андрей, — спрашивает она меня, уставившись в пепельницу, — в США?
— Я там учусь, — с волнением выдавливаю из себя.
— Учеба? Учеба?! — Женщина резко поворачивается в мою сторону и своими черными глазами смотрит на меня так, что сердце сжимается. — И чему же ты учишься, Андрей? Или, может, научился?
Она правой рукой берет фоторамку у монитора компьютера и разворачивает ее передо мной. С фотографии на меня смотрит улыбающийся парень с красивыми скулами. На нем белая майка, а поверх нее — голубая джинсовая куртка. Я давлюсь дымом, и сигарета выпадает из пальцев на пол, а я пытаюсь затушить ее ногой и сквозь кашель говорю:
— Блядь…
— Смотри сюда, блядь! Подними голову! — говорит она мне, а я продолжаю кашлять. — Может, еще воды тебе подать? Подними глаза!
Я смотрю на лицо с фотографии, которое расплывается перед глазами, и вижу, как улыбка сходит с лица парня, а волосы становятся слипшимися, он лежит на асфальте и из-под затылка его вытекает темная лужа бордового цвета.
— Узнал? Ты, блядь, узнал?
По моим щекам скатываются слезы, и с дрожью в голосе я выдавливаю:
— Да… да..
— Кто это, не подскажешь?
Я качаю головой и ничего не могу ответить.
— Кто это, Андрей? Ответь! Ответь давай!
— Я… я не знаю…
У женщины расширяются зрачки, она сглатывает слюну, вздыхает и снова продолжает:
— Это мой сын, урод! Это… — она показывает пальцем на улыбающегося парня на фотографии, — мой сын! А ты, ублюдок, убил его и сидишь здесь напротив меня, рассказываешь, что учиться ты в Америку поехал и что не знаешь его! — Она стучит пальцем по фотографии. — Ты сбил его насмерть, а потом тебя отсюда быстренько сплавили, учиться ты поехал, угу! Ты и твои уроды-друзья ничему не научатся, никогда! Вас, — она тяжело вздыхает, — никто ничему не научит, вам плевать абсолютно на все и на всех. Вас можно только… проучить!
Она снова достает сигарету из пачки и прикуривает ее нервно дрожащими руками, отворачиваясь к окну, а я сгибаюсь так, что лицом касаюсь коленей, и громко всхлипываю, параллельно левой рукой вытягиваю телефон из правого кармана джинсов и достаю его так, чтобы врач не заметила его. Захожу в телеграм, в сообщениях нахожу nemesis, ставлю цифру 1 и жму на кнопку отправки. Через секунду раздается звук входящего на столе мобильника. Главврач берет телефон, смотрит на дисплей и поворачивается ко мне.
— Положи трубку на стол, — медленно произносит она, а я поднимаю голову и молча смотрю в ее черные глаза. — Положи сюда телефон и только попробуй крикнуть. Или твоя сестра умрет прямо сейчас! — говорит она, и я кладу телефон на стол.
Мы молча смотрим друг на друга, и в этой повисшей тишине я слышу, как стучит мое сердце.
— За что? — тихо спрашиваю я.
— За что — что? — Ее голос начинает дрожать в такт пальцам.
— Мира, Алекс, Юля! Они при чем тут? Я же… я должен там быть! — киваю я в сторону двери. — Почему не я? Оставьте Юлю, умоляю, убейте меня, только ее оставьте, она ни при чем! Пожалуйста! — Я делаю глоток воздуха и продолжаю: — Я напротив вас, убейте здесь меня, но оставьте ее! Она самый добрый человек на земле. Пожалуйста! — По моим щекам скатываются слезы и падают на джинсы, а женщина выдувает носом дым и, когда он рассеивается, отвечает:
— Ты забрал у меня самое дорогое, а теперь я забираю у тебя. Что ты сейчас чувствуешь?
— Бессилие, — отвечаю я и опускаю голову. — Отпустите ее, я здесь.
— А когда мне сообщили про сына — я не поверила даже. Я не верила до тех пор, пока меня не привезли сюда, в эту больницу, в которой я работаю уже больше двадцати лет. Только меня привезли не в отделение, а сразу в морг… — У нее начинают бежать слезы — на темных кругах под глазами они становятся черными каплями, а потом превращаются в светлые, когда скатываются по щекам. — Когда открыли мешок и я увидела его, просто провалилась в пропасть, черную. А ведь могла остаться дома… могла остаться с ним.
Она закрывает лицо руками и вздрагивает, а дым от сигареты уходит тоненькой струйкой под старый облупившийся потолок.
— Но при чем тут…
— Мира, Алекс? — спрашивает она, не отводя рук от лица.
