Старое царство, Среднее царство, Империя и Саит Скульптура - Барельеф - Живопись - Малые искусства - Музыка - Художники
Величайшим элементом этой цивилизации было ее искусство. Здесь, почти на пороге истории, мы находим мощное и зрелое искусство, превосходящее искусство любой современной нации и равное только искусству Греции. Сначала роскошь изоляции и мира, а затем, при Тутмосе III и Рамсесе II, трофеи угнетения и войны, дали Египту возможность и средства для массивной архитектуры, мужественной скульптуры и сотни мелких искусств, которые так рано достигли совершенства. Вся теория прогресса колеблется перед египетским искусством.
Архитектура* Архитектура была самым благородным из древних искусств, потому что сочетала в себе внушительные формы массы и продолжительности, красоты и пользы. Она начиналась скромно - с украшения гробниц и внешней отделки домов. Жилища были в основном глинобитными, местами с красивой деревянной отделкой (японская решетка, хорошо вырезанный портал) и крышей, укрепленной жесткими и податливыми стволами пальмы. Вокруг дома, как правило, была стена, огораживающая двор; со двора вели ступени на крышу, с которой жильцы спускались в комнаты. У зажиточных людей были частные сады, тщательно благоустроенные; в городах устраивались общественные сады для бедняков, и едва ли какой дом не был украшен цветами. Внутри дома стены завешивали цветными матрасами, а полы, если хозяин мог себе это позволить, устилали коврами. Люди сидели на этих коврах, а не на стульях; египтяне Старого царства сидели на корточках за столами высотой в шесть дюймов, по примеру японцев, и ели пальцами, как Шекспир. Во времена Империи, когда рабы были дешевы, высшие классы сидели на высоких мягких стульях, и слуги подавали им блюдо за блюдом.190
Камень для строительства домов стоил слишком дорого; это была роскошь, предназначенная для жрецов и царей. Даже честолюбивые вельможи оставляли храмам самые большие богатства и лучшие строительные материалы; в результате дворцы, из которых во времена Аменхотепа III открывался вид почти на каждую милю реки, рухнули в небытие, а обители богов и гробницы мертвых остались. К двенадцатой династии пирамида перестала быть модной формой усыпальницы. Хнумхотеп (ок. 2180 г. до н. э.) выбрал в Бени-Хасане более спокойную форму колоннады, встроенной в склон горы; и эта тема, однажды утвердившись, сыграла тысячу вариаций среди холмов на западном склоне Нила. Со времен пирамид и до храма Хатхор в Дендерах - то есть на протяжении примерно трех тысяч лет - из песков Египта поднималась такая череда архитектурных достижений, которую не превзошла ни одна цивилизация.
В Карнаке и Луксоре - буйство колонн, воздвигнутых Тутмосом I и III, Аменхотепом III, Сети I, Рамсесом II и другими монархами от Двенадцатой до Двадцать второй династии; в Мединет-Хабу (ок. 1300 г. до н.э.) - огромное, но менее выдающееся сооружение, на колоннах которого веками покоилась арабская деревня; в Абидосе - храм Сети I, мрачный и угрюмый в своих массивных руинах; в Элефантине - маленький храм Хнума (ок. 1400 г. до н. э.), "положительно греческий в своей точности и элегантности";191 в Дер-эль-Бахри - величественные колоннады царицы Хатшепсут; рядом с ним - Рамессеум, еще один лес колоссальных колонн и статуй, возведенных архитекторами и рабами Рамсеса II; в Филе - прекрасный храм Исиды (ок. 240 г. до н.э.), заброшенный и покинутый теперь, когда плотина на Ниле в Ассуане затопила основания его совершенных колонн - вот примерные фрагменты многих памятников, которые все еще украшают долину Нила и даже в своих руинах свидетельствуют о силе и мужестве расы, которая их воздвигла. Здесь, возможно, наблюдается избыток колонн, их теснота против тирании солнца, дальневосточное отвращение к симметрии, отсутствие единства, варварско-современное преклонение перед размерами. Но и здесь есть грандиозность, возвышенность, величие и мощь; здесь есть арка и свод,192 использовались редко, потому что не были нужны, но были готовы передать свои принципы Греции, Риму и современной Европе; здесь есть декоративные узоры, которые никогда не были превзойдены;193 здесь папириформные колонны, лотиформные колонны, "протодорические" колонны,194 колонны кариатид,195 капители Хатхор, пальмовые капители, клиросы и великолепные архитравы, полные силы и стабильности, которые являются самой душой мощной привлекательности архитектуры.* Египтяне были величайшими строителями в истории.
Некоторые добавляют, что они также были величайшими скульпторами. В самом начале стоит Сфинкс, передающий своим символизмом леонические качества какого-то великого фараона, возможно, Хафре-Шефрена; он обладает не только размером, как считают некоторые, но и характером. Пушечные выстрелы мамлюков сломали нос и обкорнали бороду, но, тем не менее, эти гигантские черты с впечатляющим мастерством изображают силу и достоинство, спокойствие и скептическую зрелость прирожденного царя. На этих неподвижных чертах уже пять тысяч лет витает едва заметная улыбка, как будто неизвестный художник или монарх уже понял все, что люди когда-либо поймут о людях. Это Мона Лиза в камне.
В истории скульптуры нет ничего прекраснее диоритовой статуи Хафре в Каирском музее; такая же древняя для Праксителя, как Пракситель для нас, она, тем не менее, дошла до нас через пятьдесят веков, почти не пострадав от грубого воздействия времени; вырезанная из самого неподатливого камня, она полностью передает нам силу и власть, своенравие и мужество, чувствительность и ум (художника или царя). Рядом с ним, еще более древний, фараон Зосер сидит, надувшись, в известняке; еще дальше гид с зажженной спичкой показывает прозрачность алебастрового Менкаура.
Не менее совершенны в художественном отношении, чем эти портреты королевских особ, фигуры шейха эль-Беледа и писца. Писец дошел до нас во многих формах, все они имеют неопределенную древность; самая известная из них - сидящий на корточках Писец из Лувра.* Шейх - не шейх, а всего лишь надсмотрщик за трудом, вооруженный властным посохом и выступающий вперед, как бы присматривая или командуя. Его звали, по-видимому, Каапиру; но арабские рабочие, спасшие его из гробницы в Саккаре, были поражены его сходством с шейхом-эль-Беледом (т.е. мэром деревни), при котором они жили; этот титул, который они дали ему по доброте душевной, теперь неотделим от его славы. Он вырезан из смертного дерева, но время не сильно уменьшило его грузную фигуру и пухлые ноги; его талия имеет всю амплитуду удобного буржуа в любой цивилизации; его тучное лицо сияет довольством человека, который знает свое место и превозносит его. Лысая голова и небрежно распахнутый халат демонстрируют реализм искусства, уже достаточно старого, чтобы восстать против идеализации; но здесь также есть прекрасная простота, полная человечность, выраженная без горечи, с легкостью и изяществом опытной и уверенной руки. "Если бы, - говорит Масперо, - открылась выставка мировых шедевров , я бы выбрал эту работу, чтобы поддержать
