народом и царем; мы видим моряков, несущих борту тысячи грузов местных деликатесов; мы читаем шутку пунтского рабочего - "Осторожнее с ногами, вы там; берегитесь!". Затем мы сопровождаем тяжело нагруженные суда, когда они возвращаются на север, наполненные (как гласит надпись) "чудесами земли Пунт, всеми пахучими деревьями земли богов, ладаном, черным деревом, слоновой костью, золотом, лесом разных пород, косметикой для глаз, обезьянами, собаками, шкурами пантер... никогда еще ни одному царю от начала мира не привозили подобных вещей". Корабли проходят через великий канал между Красным морем и Нилом; мы видим, как экспедиция причаливает к фиванским причалам, складывая свой разнообразный груз у ног царицы. И, наконец, нам показывают, словно по прошествии времени, все эти импортные товары, украшающие Египет: со всех сторон украшения из золота и черного дерева, шкатулки с духами и благовониями, бивни слонов и шкуры животных; а деревья, привезенные из Пунта, так хорошо растут на фиванской земле, что под их ветвями наслаждаются тенью волы. Это один из величайших рельефов в истории искусства.209*
Барельеф - это связующее звено между скульптурой и живописью. В Египте, за исключением периода правления Птолемеев и под влиянием Греции, живопись никогда не поднималась до статуса самостоятельного искусства; она оставалась дополнением к архитектуре, скульптуре и рельефу - художник заполнял контуры, вырезанные режущим инструментом. Но, хотя и подчиненная, она была повсеместной; большинство статуй были раскрашены, все поверхности были цветными. Это искусство опасно подвержено влиянию времени и лишено той стойкости, которая присуща скульптуре и строительству. От живописи Старого царства осталось очень мало, кроме замечательного изображения шести гусей из гробницы в Медуме;210 но уже одно это дает нам основание полагать, что уже при первых династиях это искусство приблизилось к совершенству. В эпоху Среднего царства мы находим росписи, выполненные с использованием дистемпера† восхитительного декоративного эффекта в гробницах Амени и Хнумхотепа в Бени-Хасане, а также такие прекрасные образцы этого искусства, как "Газели и крестьяне", 211.211 и "Кошка, наблюдающая за добычей";212 Здесь художник снова уловил главное - его творения должны двигаться и жить. При империи гробницы превратились в буйство живописи. Египетский художник теперь освоил все цвета радуги и жаждал продемонстрировать свое мастерство. На стенах и потолках домов, храмов, дворцов и гробниц он пытался изобразить освежающую жизнь солнечных полей - птиц в воздухе, рыб, плавающих в море, зверей джунглей в их родных местах. Полы расписывали так, чтобы они напоминали прозрачные бассейны, а потолки стремились соперничать с драгоценностями неба. Вокруг этих картин располагались бордюры с геометрическим или цветочным орнаментом, варьирующимся от спокойной простоты до самой завораживающей сложности.213 Танцующая девушка".214 столь полная оригинальности и эпатажа, "Охота на птиц в лодке"215 стройная, обнаженная красавица в охре, смешивающаяся с другими музыкантами в гробнице Нахта в Фивах216- это лишь отдельные образцы расписного населения могил. Здесь, как и на барельефах, линия хороша, а композиция плоха; участники действия, которых мы должны были бы изобразить как единое целое, представлены отдельно, последовательно;217 Наложение снова предпочитается перспективе; жесткий формализм и условности египетской скульптуры являются порядком дня и не обнаруживают того оживляющего юмора и реализма, которые отличают позднюю скульптуру. Но через все эти картины проходит свежесть замысла, плавность линий и исполнения, верность жизни и движению природных вещей, радостное изобилие цвета и орнамента, которые делают их восхитительными для глаза и духа. При всех своих недостатках египетская живопись никогда не будет превзойдена ни одной восточной цивилизацией вплоть до эпохи средних династий Китая.
Малые искусства стали главным искусством Египта. То же мастерство и энергия, с которыми были построены Карнак и пирамиды, а храмы заполнены каменной толпой, были направлены и на внутреннее благоустройство дома, украшение тела и развитие всех жизненных благ. Ткачи изготавливали ковры, гобелены и подушки, богатые по цвету и невероятно тонкие по фактуре; созданные ими узоры перешли в Сирию и используются там по сей день.218 Реликвии из гробницы Тутенхамона открыли поразительную роскошь египетской мебели, изысканную отделку каждого предмета и детали, стулья, обитые серебром и золотом, кровати роскошной работы и дизайна, шкатулки для драгоценностей и парфюмерные корзины тончайшей работы, вазы, которые мог превзойти только Китай. На столах стояли дорогие сосуды из серебра, золота и бронзы, хрустальные кубки и сверкающие чаши из диорита такой тонкой шлифовки, что сквозь их каменные стенки пробивался свет. Алебастровые сосуды из Тутенхамона, совершенные кубки и чаши для питья в виде лотоса, найденные среди руин виллы Аменхотепа Илла в Фивах, свидетельствуют о том, на какой высокий уровень поднялось керамическое искусство. Наконец, ювелиры Среднего царства и империи создали множество драгоценных украшений, редко превзойденных по дизайну и мастерству исполнения. Ожерелья, короны, кольца, браслеты, зеркала, пекторали, цепи, медальоны; золото и серебро, сердолик и шпат, лазурит и аметист - здесь есть все. Богатые египтяне, как и японцы, наслаждались красотой мелочей, которые их окружали; каждый квадратик слоновой кости на их шкатулках для драгоценностей должен был быть вырезан рельефно и обработан в точных деталях. Они одевались просто, но жили роскошно. А когда рабочий день заканчивался, они освежались музыкой, нежно исполняемой на лютнях, арфах, систрах, флейтах и лирах.* В храмах и дворцах были оркестры и хоры, а в штате фараона был "начальник пения", который организовывал игроков и музыкантов для развлечения царя. В Египте нет никаких следов музыкальной нотации, но это может быть просто пробелом в остатках. Снефрунофр и Ре'мери-Птах были Карузо и Де Решке своего времени, и через века мы слышим их хвастовство, что они "исполняют все желания царя своим прекрасным пением".219
Исключительно важно, что их имена сохранились, ведь в большинстве случаев художники, чьи труды сохранили черты или память о принцах, жрецах и царях, не имели возможности передать потомкам свои собственные имена. Мы слышим об Имхотепе, почти мифическом архитекторе царствования Зосера; об Инени, который спроектировал великие здания, такие как Дер-эль-Бахри для Тутмоса I; о Пуимре, Хапусенебе и Сенмуте, которые продолжили архитектурные предприятия царицы Хатшепсут,† о художнике Тутмосе, в мастерской которого было найдено столько шедевров; и о Беке, гордом скульпторе, который в напряжении Готье говорит нам, что спас Ихнатона от забвения.221 Главным архитектором Аменхотепа III был другой Аменхотеп, сын Хапу; фараон предоставил в распоряжение его талантов почти безграничные богатства, и этот благосклонный художник стал настолько знаменит, что в позднем Египте ему поклонялись как богу. Однако по большей части художник работал в безвестности и бедности, и жрецы и властители, которые его нанимали, ставили его не выше других ремесленников или ремесленников.
Египетская религия сотрудничала с египетским богатством, чтобы вдохновлять
