- Литература - Эпос о Гильгамеше
Получила ли эта жизнь, состоящая из жадности, благочестия и торговли, какое-либо облагораживающее закрепление в литературной или художественной форме? Возможно; мы не можем судить о цивилизации по таким фрагментам, которые океан времени выбросил из-под обломков Вавилона. Эти фрагменты в основном литургические, магические и торговые. По случайности или из-за культурной бедности Вавилония, как и Ассирия и Персия, оставила нам весьма скромное литературное наследие по сравнению с Египтом и Палестиной; ее дарами были торговля и право.
Тем не менее, писцы были столь же многочисленны в космополитическом Вавилоне, как и в Мемфисе или Фивах. Искусство письма было еще достаточно молодым, чтобы обеспечить своему мастеру высокое положение в обществе; оно было открыто для доступа к правительственным и сакральным должностям; его обладатель никогда не забывал упомянуть об этом отличии, рассказывая о своих делах, и обычно гравировал упоминание об этом на своей цилиндрической печати,133 точно так же, как когда-то христианские ученые и джентльмены указывали свои ученые степени на своих карточках. Вавилоняне писали клинописью на табличках из сырой глины стилусом или карандашом, вырезанным на конце в виде треугольной призмы или клина; когда таблички были заполнены, они высушивали и запекали их, превращая в странные, но прочные рукописи из кирпича. Если это было письмо, его посыпали порошком и заворачивали в глиняный конверт с цилиндрической печатью отправителя. Скрижали в кувшинах, классифицированные и расставленные по полкам, заполняли многочисленные библиотеки в храмах и дворцах Вавилонии. Эти вавилонские библиотеки утрачены, но одна из величайших из них, библиотека Борсиппы, была скопирована и сохранена в библиотеке Ашшурбанипала, 30 000 табличек которой являются основным источником наших знаний о жизни вавилонян.
Расшифровка вавилонского языка озадачивала студентов на протяжении веков; их окончательный успех - почетная глава в истории науки. В 1802 году Георг Гротефенд, профессор греческого языка Геттингенского университета, рассказал Геттингенской академии о том, как в течение многих лет он ломал голову над некоторыми клинописными надписями из древней Персии; как, наконец, он определил восемь из сорока двух использованных символов и разобрал имена трех царей в надписях. На этом дело по большей части и заглохло до 1835 года, когда Генри Роулинсон, британский дипломатический работник, находившийся в Персии, совершенно не зная о работе Гротефенда, аналогичным образом вывел имена Гистаспеса, Дария и Ксеркса в надписи, выполненной на древнеперсидском языке, клинописи, производной от вавилонского письма; и через эти имена он наконец расшифровал весь документ. Однако это был не вавилонский документ; Роулинсону, как и Шампольону, предстояло найти Розеттский камень - в данном случае надпись, содержащую один и тот же текст на древнеперсидском и вавилонском языках. Он нашел ее на высоте трехсот футов на почти недоступной скале в Бехистуне, в горах Медии, где Дарий I приказал своим резчикам выгравировать запись о своих войнах и победах на трех языках - древнеперсидском, ассирийском и вавилонском. День за днем Роулинсон рисковал на этих скалах, часто подвешивая себя на веревке, тщательно копируя каждый иероглиф и даже делая пластические слепки со всех выгравированных поверхностей. После двенадцати лет работы ему удалось перевести как вавилонский, так и ассирийский тексты (1847). Чтобы проверить эти и подобные выводы, Королевское азиатское общество направило неопубликованный клинописный документ четырем ассириологам и попросило их, работавших без контакта и связи друг с другом, сделать независимые переводы. Оказалось, что четыре отчета практически полностью совпадают. Благодаря этим негласным научным кампаниям перспектива истории обогатилась новой цивилизацией.134
Вавилонский язык был семитским развитием старых языков Шумерии и Аккада. Он был написан иероглифами, изначально шумерскими, но лексика со временем разошлась (как французский с латынью) и превратилась в язык, настолько отличающийся от шумерского, что вавилонянам пришлось составлять словари и грамматики, чтобы передать старый "классический" и сакральный язык Шумерии молодым ученым и жрецам. Почти четверть табличек, найденных в царской библиотеке в Ниневии, посвящена словарям и грамматикам шумерского, вавилонского и ассирийского языков. По преданию, такие словари были составлены еще Саргоном Аккадским - настолько древней была ученость. В вавилонском, как и в шумерском, знаки представляли собой не буквы, а слоги; Вавилон так и не создал собственного алфавита, а довольствовался "силлабарием" из примерно трехсот знаков. Заучивание этих слоговых символов составляло, наряду с математикой и религиозным обучением, программу храмовых школ, в которых жрецы передавали молодым столько, сколько им было целесообразно знать. В одном из раскопок была обнаружена древняя классная комната, в которой глиняные таблички мальчиков и девочек, переписавших на них добродетельные изречения за две тысячи лет до нашей эры, все еще лежали на полу, как будто какое-то почти желанное несчастье внезапно прервало урок.135
Вавилоняне, как и финикийцы, смотрели на письмо как на средство для облегчения бизнеса; они не тратили много глины на литературу. Мы находим басни о животных в стихах - одно поколение бесконечной династии; гимны в строгом метре, с резко разделенными строками и замысловатыми строфами;136 очень мало сохранившихся светских стихов; религиозные ритуалы, предвещающие драму, но так и не ставшие ею; и тонны историографии. Официальные летописцы фиксировали благочестие и завоевания царей, перипетии каждого храма и важные события в карьере каждого города. Берос, самый известный из вавилонских историков (ок. 280 г. до н. э.), с достоверностью поведал все подробности сотворения мира и ранней истории человека: первый царь Вавилонии был избран богом и царствовал 36 000 лет; от начала мира до великого потопа, говорит Берос, с похвальной точностью и сравнительной умеренностью, прошло 691 200 лет.137
Двенадцать разбитых табличек, найденных в библиотеке Ашшурбанипала и хранящихся сейчас в Британском музее, составляют самую увлекательную реликвию месопотамской литературы - "Эпос о Гильгамеше". Как и "Илиада", он представляет собой набор слабо связанных между собой историй, некоторые из которых восходят к Шумере 3000 года до н. э.; часть из них - вавилонский рассказ о Потопе. Гильгамеш был легендарным правителем Урука или Эреха, потомком Шамаш-Напиштима, который пережил потоп и никогда не умирал. Гильгамеш предстает перед нами в образе Адониса-Самсона - высокого, массивного, героически сильного и беспокойно красивого.
Две трети его - бог, одна треть - человек,
Никто не может сравниться с его телом. . .
Он видел все, вплоть до краев земли,
Он прошел через все, научился познавать все;
Он заглянул во все секреты,
Через мантию мудрости, которая застилает все.
То, что было скрыто, он увидел,
То, что было закрыто, он снял;
О временах, предшествовавших штормовому потопу, он принес отчет.
Он отправился в далекий путь,
Отдаваясь труду и страданиям;
Тогда он
