державам. Эта ситуация напоминает ситуацию с рабочим, который должен отдавать большую часть своей зарплаты на выплату арендной платы своему домовладельцу, которую тот затем использует для покупки остальной части здания, ведя при этом роскошную жизнь по сравнению с семьей рабочего, у которого на жизнь остается только его зарплата. Это сравнение может шокировать некоторых читателей (что, на мой взгляд, было бы правильно), но нужно понимать, что цель собственности - увеличить способность владельца потреблять и накапливать в будущем. Аналогичным образом, цель накопления иностранных активов, будь то за счет положительного сальдо торгового баланса или колониальных присвоений, состоит в том, чтобы иметь возможность впоследствии иметь дефицит торгового баланса. Это принцип любого накопления богатства, как внутреннего, так и международного. Если вы хотите выйти за рамки этой логики бесконечного накопления, необходимо вооружиться интеллектуальными и институциональными средствами, чтобы выйти за рамки идеи частной собственности - например, концепции временного владения и постоянного перераспределения собственности.
Сегодня, в начале XXI века, некоторые люди считают, что положительное сальдо торгового баланса является самоцелью и может продолжаться бесконечно. Такое восприятие отражает политическую и идеологическую трансформацию, которая сама по себе чрезвычайно интересна. Оно соответствует миру, в котором страна хочет создать рабочие места для своего населения в экспортных секторах, одновременно накапливая финансовые требования к остальному миру. Однако сегодня, как и в прошлом, эти финансовые требования направлены не только на создание рабочих мест и обеспечение престижа и власти для страны-избытка (хотя этими целями нельзя пренебрегать); они также направлены на обеспечение будущих финансовых доходов. Это, конечно, позволяет приобретать не только дополнительные активы, но и товары и услуги, производимые другими странами, без необходимости экспортировать что-либо вообще.
Рассмотрим страны-экспортеры нефти, которые являются наиболее очевидным современным примером стран, накапливающих большие объемы иностранных активов. Очевидно, что экспорт нефти и газа и сопутствующее положительное сальдо торгового баланса этих стран не будут продолжаться вечно. Их цель - накопить достаточное количество финансовых требований к остальному миру, чтобы иметь возможность жить в будущем на доходы от этих инвестиций и импортировать всевозможные товары и услуги из остального мира далеко после того, как запасы углеводородов будут полностью исчерпаны. В случае Японии, которая в настоящее время обладает самым внушительным портфелем иностранных активов в мире (рис. 7.9) благодаря положительному сальдо торгового баланса, накопленному японской промышленностью за последние десятилетия, возможно, что страна стоит на пороге фазы структурного торгового дефицита (или, по крайней мере, конца фазы накопления). Германия и Китай, вероятно, также столкнутся с подобными переломными моментами, когда экономия достигнет определенного уровня, а старение их населения будет происходить дальше, чем сегодня. Очевидно, что в таких эволюциях нет ничего особенно "естественного". Они зависят от политических и идеологических преобразований в соответствующих странах и от того, как различные государственные и экономические субъекты воспринимают и интерпретируют то, что поставлено на карту.
Я еще вернусь к этим вопросам и позже скажу больше о возможных источниках будущих конфликтов. Пока же важно лишь то, что международные отношения собственности никогда не бывают простыми, особенно когда они достигают таких огромных масштабов. На самом деле, отношения собственности в целом всегда сложнее, чем сказки, которые можно прочитать в учебниках по экономике, где они часто представляются как спонтанно гармоничные и взаимовыгодные. Работнику никогда не бывает просто пожертвовать значительной частью своей зарплаты ради прибыли собственника или ренты арендодателя, а детям арендаторов - ради ренты детей арендодателей. Именно поэтому отношения собственности всегда конфликтны и всегда порождают институты, цель которых - регулировать их масштабы и передаваемость. Регулирование может осуществляться через профсоюзную борьбу или механизмы разделения власти в компаниях, через законы, регулирующие установление заработной платы и контроль арендной платы или ограничивающие право домовладельцев на выселение арендаторов, через установление срока аренды или условий возможного выкупа, через установление налогов на недвижимость или других фискальных и правовых механизмов, облегчающих приобретение собственности новыми социальными группами и ограничивающих воспроизводство неравенства в богатстве между поколениями.
Однако когда одна страна обязана выплачивать другой стране прибыль, ренту и/или дивиденды в течение длительного периода времени, отношения собственности могут стать еще более сложными и взрывоопасными. Конструирование норм справедливости, приемлемых для большинства, путем демократических обсуждений и социальной борьбы уже является достаточно сложным процессом в рамках одного политического сообщества; он становится практически невозможным, когда владельцы собственности являются внешними по отношению к сообществу. В наиболее распространенном и вероятном случае такие внешние отношения собственности будут регулироваться насилием и военной силой. В эпоху Belle Époque колониальные державы широко использовали дипломатию канонерок, чтобы гарантировать своевременную выплату процентов и дивидендов и чтобы никому не пришло в голову экспроприировать кредиторов. Военное и принудительное измерение международных финансовых отношений и инвестиционных стратегий играет существенную роль и сегодня, несмотря на то, что межгосударственная система стала намного сложнее. В частности, два ведущих международных кредитора, Япония и Германия, являются государствами без армии, в то время как две главные военные державы, США и, в меньшей степени, Китай, больше сосредоточены на инвестициях внутри страны, чем на накоплении внешних финансовых требований. Это может быть связано с континентальными размерами обоих этих государств, а также с их демографическим динамизмом (который, возможно, скоро изменится в Китае и может когда-нибудь измениться в Соединенных Штатах).
В любом случае, франко-британский опыт накопления иностранных активов в эпоху Belle Époque содержит множество указаний на будущее и на наше общее понимание режима имущественного неравенства, особенно в его международном и колониальном измерении. В этой связи следует отметить, что разработанные колониальными державами механизмы финансового и военного принуждения для продления процесса накопления во времени распространялись не только на явно колонизированные территории, но и на страны, которые не были (или еще не были) колонизированы, такие как Китай, Турция (Османская империя), Иран и Марокко. Действительно, изучая доступные источники информации о международных инвестиционных портфелях того периода, можно обнаружить, что они выходили далеко за пределы колоний в строгом смысле слова.
Из международных финансовых активов, которыми владели парижане в 1912 году, от четверти до трети представляли собой прямые инвестиции во французскую колониальную империю. Остальные активы были вложены во многие другие страны: Россия и Восточная Европа, Левант и Персия, Латинская Америка и Китай, и так далее. Более новые части колониальной империи, такие как Французская Экваториальная Африка и Французская Западная Африка, не всегда были самыми прибыльными с точки зрения финансовых доходов: они приносили пользу в основном колониальным администраторам и поселенцам, которые там жили, и, конечно, способствовали повышению престижа цивилизующей державы, какой ее представляли себе в то время некоторые слои французской элиты и населения.
