быть осуждена за свою жестокость. Вице-президент Республиканской федерации назвал повстанцев " мучениками, которых нельзя в достаточной мере восхвалять и чествовать, [они] заплатили своей жизнью.... Кровь, пролитая 6 февраля 1934 года, станет семенем великого национального пробуждения". Член городского совета Шарль дез Иснард, которого называли " мозгом 6 февраля", позже ответил на вопросы о поддержке насильственной попытки сменить правительство, сказав: " Бывают моменты, когда восстание - самая священная обязанность".
Оказав поддержку и затем публично защитив нападение 6 февраля, французские консерваторы затем попытались помешать официальному расследованию инцидента. После нападения парламентская комиссия по расследованию (commission d'enquête), состоящая из сорока четырех человек, подготовила тысячи страниц доказательств, основанных на интервью, свидетельских показаниях, полицейских материалах и других документах. Поскольку комитет должен был представлять партийный состав парламента, в него вошли депутаты правого толка.
По общему мнению, председатель комитета, центрист Лоран Бонневей, пытался провести беспристрастное расследование. Однако с самого начала правые члены комитета стремились подорвать его изнутри. Опираясь на слухи и обвинения в прессе, они неоднократно пытались помешать работе комитета по установлению фактов. Они стремились включить в отчет формулировки, оправдывающие мятежников и выставляющие их жертвами, возлагая при этом основную вину на парламент и полицию. Стремясь прийти к консенсусу, комитет пришел к смягченным выводам, в которых основное внимание уделялось реакции полиции.
Даже эти осторожные выводы оказались слишком серьезными для правых членов комитета . Поэтому, когда председатель огласил выводы комитета, один из ведущих членов Федерации возглавил попытку торпедировать его, официально отвергнув выводы и предложив альтернативную версию событий, в которой повстанцы были "благородны", правительство и полиция виноваты, а все аресты тех, кто пытался прорваться в парламент, были необоснованными. В итоге представители Республиканской федерации вышли из состава комитета.
Доклад комиссии оказался практически беззубым. В отсутствие ответственности за события 6 февраля французская демократия была сильно ослаблена. В течение шести лет она была бы мертва.
-
6 февраля 1934 года стало важным днем для французской демократии. Но столь важными событиями этого дня стали не столько действия самих бунтовщиков на улицах, сколько реакция основных консервативных политиков. Их реакция в конечном итоге сыграла тонкую, но решающую роль в убийстве самой демократии.
Политики, приверженные демократии, или те, кого политолог Хуан Линц называл лояльными демократами, должны всегда делать три основные вещи. Во-первых, они должны уважать результаты свободных и честных выборов, независимо от того, выиграют они или проиграют. Это означает последовательное и безоговорочное признание поражения. Во-вторых, демократы должны однозначно отвергать насилие (или угрозу насилия) как средство достижения политических целей. Политики, которые поддерживают военные перевороты, организуют путчи, подстрекают к восстаниям, замышляют взрывы, убийства и другие террористические акты, направляют отряды милиции или головорезов для избиения оппонентов или запугивания избирателей, не являются демократами. Действительно, любая партия или политик, нарушающие одно из этих двух основных правил, должны рассматриваться как угроза демократии.
Но есть и третье, более тонкое действие, которое требуется от лояльных демократов: они должны всегда идти на разрыв с антидемократическими силами. У убийц демократии всегда есть сообщники - политические инсайдеры, которые внешне соблюдают правила демократии, но втихую попирают их. Таких демократов Линц назвал " полулояльными".
Со стороны полулояльные демократы могут выглядеть как лояльные демократы. Это политические деятели, часто в костюмах и галстуках, которые якобы играют по правилам и даже процветают в соответствии с ними. Они никогда не совершают явных антидемократических поступков. Поэтому, когда демократия гибнет, их отпечатки пальцев редко можно найти на орудии убийства. Но не стоит заблуждаться: полулояльные политики играют жизненно важную, пусть и скрытую, роль в крахе демократии.
Если лояльные демократы четко и последовательно отвергают антидемократическое поведение, то полулояльные демократы действуют более двусмысленно. Они пытаются сделать и то, и другое, утверждая, что поддерживают демократию, и в то же время закрывая глаза на насилие или антидемократический экстремизм. Именно эта двусмысленность делает их такими опасными. Открыто авторитарные фигуры, такие как заговорщики переворотов или вооруженные повстанцы, видны всем. Сами по себе они часто не обладают достаточной общественной поддержкой или легитимностью, чтобы разрушить демократию. Но когда им на помощь приходят полулоялисты, затаившиеся в коридорах власти, открыто авторитарные силы становятся гораздо опаснее. Демократии попадают в беду, когда основные партии терпят, потворствуют или защищают авторитарных экстремистов - когда они становятся пособниками авторитаризма. Действительно, на протяжении всей истории сотрудничество между авторитаристами и, казалось бы, респектабельными полулояльными демократами было рецептом демократического распада.
Как отличить лояльного демократа от полулояльного? Лакмусовая бумажка - это то, как политики реагируют на насильственное или антидемократическое поведение на своем фланге. Легко выступать против авторитаристов на другой стороне политического спектра. Прогрессисты быстро осуждают фашистов и выступают против них. Консерваторы уверенно осуждают и выступают против агрессивных радикальных левых. Но как быть с антидемократическими элементами, возникающими внутри собственной партии - радикальное молодежное крыло, зарождающаяся фракция, недавно прибывший политический аутсайдер или союзная группа, к которой принадлежат или симпатизируют многие партийные лидеры и активисты? А может быть, новое политическое движение, которое вызывает восторг у большинства членов партии?
Столкнувшись с этими проблемами, лояльные демократы следуют четырем основным правилам. Во-первых, они изгоняют антидемократических экстремистов из своих рядов, даже ценой антагонизации партийной базы. Например, в 1930-х годах крупнейшая консервативная партия Швеции исключила из своих рядов молодежное крыло Шведской национальной молодежной организации, насчитывавшее сорок тысяч человек и исповедовавшее фашизм и Гитлера. В отличие от них, полулоялисты терпят и даже принимают антидемократических экстремистов. Хотя в частном порядке они могут не одобрять экстремистов, они молчат из политической целесообразности: они боятся раскола в партии и, в конечном счете, потери голосов.
Во-вторых, лояльные демократы разрывают все связи - государственные и частные - с союзными группами, которые ведут себя антидемократично. Они не только избегают союзов с ними, но и отказываются от их поддержки, избегают публичных выступлений с ними, воздерживаются от тайных или закрытых бесед с ними. Полулояльные демократы, с другой стороны, продолжают сотрудничать с экстремистами. Они могут создавать с ними политические союзы, как, например, левоцентристские республиканцы в Испании создали коалицию с левыми, участвовавшими в вооруженном восстании в 1934 году. Однако чаще сотрудничество носит неофициальный характер. Полулоялисты могут публично держаться на расстоянии от экстремистов, но при этом тихо сотрудничать с ними или принимать их поддержку.
В-третьих, лояльные демократы однозначно осуждают политическое насилие и другие антидемократические действия, даже если они совершаются союзниками или идеологически близкими группами. В периоды крайней поляризации или кризиса антидемократические позиции могут пользоваться значительной поддержкой рядовых членов. Но даже в этом случае лояльные демократы не поддаются искушению потворствовать, оправдывать или приспосабливаться к этим позициям. Вместо этого они публично и недвусмысленно осуждают их.
