Я добавил:
– Недавно я ездил на семинар по деловой этике для руководящих работников, где слово ответственность (responsibility) делили на два – отвечать (response) и способность (ability). На семинаре нам объяснили, что на нас воздействуют самые разные раздражители – счета, плохие начальники, семейные проблемы, проблемы с соседями и много чего еще. Эти раздражители воздействуют на нас постоянно, но мы, как человеческие существа, обладаем способностью выбирать нашу реакцию.
– Следует отметить, – быстро продолжил преподаватель, – что способность выбирать нашу реакцию – это одно из преимуществ человеческого рода. Животные реагируют в соответствии с инстинктом. У медведя в Мичигане такая же берлога, как у медведя в Монтане, а у голубой сойки в Огайо – такое же гнездо, как у голубой сойки в юте. Я хочу сказать, что мы можем научить Флиппера показывать различные трюки, но он вряд ли может поставить себе в заслугу идею такого обучения и, возможно, даже не понимает его смысла, за исключением того, что в конце шоу сможет набить брюхо рыбой.
– Да, – кивнул сержант, – один парень возвращается из Вьетнама на инвалидной коляске и садится на иглу, а другой возвращается на такой же коляске и становится президентом общественной организации по делам ветеранов. Раздражители одинаковые, но реакция немного разная.
Преподаватель двинулся дальше:
– Виктор Франкл – уверен, что многие из вас слышали это имя, – написал знаменитую книжку под названием «Человек в поисках смысла», которую я вам настоятельно рекомендую. Франкл был еврейским психиатром, он получил диплом и позднее стал профессором Венского университета – того самого, где учился Зигмунд Фрейд. Франкл был приверженцем и поборником детерминизма – так же, как его наставник и идол Фрейд. Затем, во время войны, Франкл несколько лет провел в концентрационном лагере, потерял почти всех членов своей семьи, все имущество и даже перенес ужасающие медицинские эксперименты, которые проводили на нем нацисты. Он пережил невероятные страдания, и его книга определенно не для людей со слабыми нервами. Но, находясь в эпицентре страданий, он многое узнал о людях и о человеческой природе, что заставило его пересмотреть свое отношение к детерминизму. Позвольте прочитать вам отрывок из его книги:
Зигмунд Фрейд однажды сказал: «Давайте попробуем поставить самых различных людей в одинаковые условия – условия голода. Со временем чувство голода будет возрастать, все индивидуальные различия сотрутся, и вместо них появится однообразное выражение неукротимого побуждения». Слава Богу, Фрейду не довелось познакомиться с концентрационными лагерями изнутри. Его пациенты лежали на роскошных кушетках в викторианском стиле, а не на грязных нарах Освенцима. Там «индивидуальные различия» не «стирались», а, наоборот, обнажались. Маски были сорваны и с животных, и со святых
…
Человек по самой своей природе существо самоопределяющееся. Он становится тем, во что сам себя превращает. Например, в концентрационных лагерях, в этой лаборатории, на этом испытательном полигоне, где проводили опыты на живых людях, мы были свидетелями того, как одни наши товарищи вели себя как животные, в то время как другие вели себя как святые. Внутри человека скрыты оба этих потенциала, то, какой из них реализуется, зависит от его решений, а не от условий.
Наше поколение придерживается реалистических взглядов, поскольку нам пришлось узнать человека таким, каков он в действительности. В конце концов, именно человек изобрел газовые камеры Освенцима; однако такой же человек входил в эти газовые камеры с гордо поднятой головой, с «Отче наш» или «Слушай, Израиль!» на устах.
После нескольких секунд подавленного молчания директор школы тихо произнесла:
– А мы еще говорим о сдвиге парадигм! Только представьте, что должен был вынести ярый детерминист, чтобы заявить: «Человек по самой своей природе существо самоопределяющееся. Он становится тем, во что сам себя превращает» или что потенциал, который реализуется в человеке, «зависит от решений, но не от условий». Просто невероятно.
Во время послеобеденного занятия Симеон продолжал акцентировать наше внимание на значении ответственности и выбора.
– Я хочу рассказать вам подлинную историю, которая произошла со мной лет шестьдесят назад. Я учился в шестом классе, и мой учитель, мистер Кейми, высказал мысль, которая показалась мне самой глубокой из всех, что только могли прийти на ум человеку. Ученики в классе шумно жаловались на слишком трудные домашние задания, и мистер Кейми заорал, перекрывая шум: «Я не могу заставить вас выполнять домашние задания!» Это мгновенно привлекло наше внимание, и он продолжил: «На свете есть только две вещи, которые вы должны сделать. Вы должны умереть и вы должны…»
– Платить налоги, – вставил сержант.
– Совершенно верно, Грег, умереть и платить налоги. Эта мысль показалась мне самой лучшей из всех, что я когда-либо слышал! Она даровала мене свободу! Какие перспективы она передо мной открывала! Я еще только в шестом классе, так что до смерти мне еще миллион лет. Кроме того, у меня нет денег, так что никаких налогов мне платить не надо. Значит, я свободен как птица! С такими мыслями я пришел домой, но был вторник – день, когда приезжал мусоровоз. Вечером отец сказал мне: «Сынок, вынеси, пожалуйста, мусор». В ответ я заявил: «Но, папа. Мистер Кейми сказал нам сегодня, что в жизни есть только две вещи, которые мы должны сделать, – это умереть и платить налоги». Ответ отца я не забуду до конца своих дней. Он внимательно посмотрел на меня и произнес – очень медленно, но очень четко: «Сынок, я рад, что ты узнаешь в школе так много полезных вещей. Но теперь тебе лучше покрепче держаться за штаны, потому что ты только что выбрал первую из них!»
После того как хохот утих, преподаватель продолжил:
– Но все дело в том, что в тот день мистер Кейми сказал нам неправду. Есть люди, которые выбирают возможность не платить налоги. Прямо сейчас, когда я стою тут перед вами, в лесах Тихоокеанского Северо-Запада со времен вьетнамской войны живут люди, которые питаются тем, что посылает им природа. Они даже деньгами не пользуются, не говоря уже о том, чтобы платить налоги. Так что в жизни действительно есть две вещи, которые вам придется сделать. Вам придется умереть и придется выбирать. Этого вы избежать никак не сможете.
– А что, если человек решит просто уйти из жизни, чтобы ничего не выбирать и не решать? – вызывающе спросил сержант.
Ему ответила директор школы:
– Датский философ Кьеркегор однажды сказал, что отказ от принятия решений сам по себе уже решение. Нежелание выбирать – это уже выбор.
– Тогда в чем смысл всей этой лекции о выборе и ответственности, Симеон? – так же вызывающе потребовал ответа сержант.
– Помнишь, Грег, мы говорили, что путь к авторитету и лидерству начинается с проявления воли. Проявление воли – это наш выбор, который мы делаем, когда собираемся привести свои действия в соответствие со своими намерениями. Мне кажется, что всем нам приходится выбирать модели своего поведения и нести ответственность за свой выбор. Что мы выберем – терпение или нетерпимость? Доброту или злобу? Активное слушание или молчаливое ожидание своей очереди говорить? Скромность или заносчивость? Честность или непорядочность? Обязательность или простое участие?
– Знаете, Симеон, – сказал сержант уже более спокойным тоном, – я много думал о том, что сказал вам раньше на этой неделе о том, каким неестественным кажется мне это проявление любви в поведении. Ли подловил меня на этом и сказал, что с важными людьми я готов вести себя именно таким образом. Но мне в самом деле противно даже подумать о том, чтобы попытаться так вести себя с солдатами. Это просто не свойственно человеческой природе.
Директор школы припомнила очередную цитату.
– Что свойственно человеческой природе, так это, как говорится, справлять нужду в штаны.
– Тонко подмечено! И где ты такое откопала? – живо поинтересовался сержант.
– У автора «Непроторенной дороги», психиатра и лектора, которого зовут Морган Скотт Пек, – усмехнулась Тереза. – На первый взгляд грубовато, но я вижу в этом достаточно глубокий смысл. Для маленького ребенка приучение к горшку кажется самой неестественной вещью на свете. Намного проще справлять нужду в штаны. Но очень быстро, по мере того как ребенок привыкает к самодисциплине и пользованию туалетом, этот неестественный акт становится для него самым что ни на есть естественным.
– По-моему, это касается любых применений дисциплины, – предположила медсестра. – Осваивая умение пользоваться туалетом, чистить зубы, читать, писать или любое другое, мы с помощью дисциплины заставляем себя учиться. Собственно говоря, мне кажется, что дисциплина – это приучение себя делать то, что не является для нас естественным.
