не находишься, не належишься. Я повторил за охотником: трава оказалась сочная, ароматная, но почти безвкусная, только горчила легонько.
– Послушай, после наших разговоров нередко остается впечатление, словно хочешь что-то сказать. Чувство недосказанности повисает в воздухе, причем – я сделал акцент на последней фразе – с твоей стороны.
– Как ты можешь испытывать чувство недосказанность за другого человека?
– Не знаю. Так получается.
– Зри в корень, не расходись попусту. Кто ты?
– Чего?
– Кто ты? Где ты?
– Я… – слова не сходили с уст – я…
Мне нечего было ответить. Я вдруг осознал: какой ответ ни дай, все равно будет не полон, или не точен, а может – вовсе неверен, и у меня снова останется чувство недосказанности за другого человека.
– То-то же! – заключил Финниган.
Он одновременно расстроено и удовлетворенно посмотрел в сторону, кивая.
– А ты?
– Что я?
– Ты можешь ответить на эти вопросы?
– Конечно. Я Финниган, сейчас на Поляне, а живу в Лагере.
– И я! Я тоже!
– Ты Финниган? – усмехнулся охотник.
– Нет, я тоже живу в Лагере, я член Лагеря, я хотел это сказать, но потом подумал, что такой ответ тебя снова не устроит!
– То есть, моя вина, что ты не в состоянии ответить: кто ты и где находишься?
– Да на Поляне я, с тобой. Мы оба из Лагеря, где Замок Магнатов!
Я совсем растерялся, а Финниган невозмутимо пожевывал травку, да смотрел куда-то вдаль, точно книгу сочиняет.
Подошли еще ребята, у одного я заметил странную, доселе незнакомую штуковину, наподобие дро-бо-ви-ка. Только штука была на поясе, заместо меча, и описать я ее никак не мог, даже если б спросили в Родном Лагере в пылу сказа personal chronicles.
Надоела эта вокруг-да-около thing. Решил спросить Финнигана в лоб:
– Что это за место?
– Оно еще не закончено. Это новый мир.
– Новый мир? Для кого?
– Для новых.
– Как обычно…
– И то: правда! – обрадовался Финниган, однако я ничего и не понял.
Я понуро опустил голову. Финниган, видимо осознав ситуацию, добавил:
– Присмотрись к обитателям Лагерей. Про Дикий Лес на самом деле никто не знает. Ты не замечал, что сюда ходят единицы, а главное – одни и те же?
– Замечал.
– У них и спрашивать бесполезно, – добавил голубчик с дро-бо-ви-ком.
Финниган продолжил:
– Я уже обмолвился, многие вещи мы воспринимаем как данность. Вот возьми, к примеру, наши инвентари. Откуда они у нас?
– Как откуда? Всегда были. У всех есть. А как их может не быть?
– А представь, что нет его.
– Да ладно, – махнул я, улыбаясь – хорош заливать. Вы еще скажите! Чтоб я представил, что у меня нет…
– А откуда это появилось?
– Боги…
– Какие боги, где они, ты их видел?
– Во сне…
– Сны – это побочный эффект работы твоего котелка. Забудь про них.
Вопросы охотника все больше ставили меня в тупик.
– Видеть надо, парень, видеть. И думать.
Все погрузились в раздумья, и было крайне интересно, что творится в голове у остальных, ведь в моей пока было пусто.
– Я как-то монстра бил – начал голубчик, что с ддроо… дробовиком, – напомнилось что-то. Пыжился-пыжился, да и вспомнил.
Парень выражал искреннюю радость, лицо светилось.
– Слыхал такое где-то, в мире одном, тот звук удара по кирасе, тот скрежет, слыхал я его где-то… только где, вспомнить не могу… – теперь же лицо выражало крайнюю неудовлетворенность. Я заметил, что собравшиеся быстро меняли эмоции.
Человек с дробовиком замолк, компания вновь погрузилась в молчание. Наверное, думы потяжелели.
– Где Истопник?! – вдруг нашелся я – Истопника-то нет!
– Как догадался? – живо поинтересовался охотник.
– Да штаны у него, смотрю, совсем не к месту.
– Вот видишь, почуяла душенька, почуяла.
– А Истопник тута остаться желает – вылетело с другого края полукруга.
– Чего значит, тута?
– Неважно – отрезал Финниган, и грозно посмотрел на голубчика.
Вечерело. Янтарные разливы легли на дальнем конце Поляны, тесно заставленной тёмно-зелёными пирамидками небольших елочек. Я шмыгнул носом и ощутил прохладу.
Финниган подорвался и стал вслушиваться, его пышные брови изогнулись. Охотник всегда видит и слышит дальше.
К Поляне с раскидистым дубом приближались более десятка маленьких зелёных тварей похожих на гоблинов с дубинами в руках. Глаза их, до того суженные и нелепые, иногда выражали тупое неистовство, в момент, когда зубастая, немного даже потешная, пасть производила дикие вопли.
Но наших не напугать, тем более такой ватагой пустых безумцев. Не торопясь, все повставали, дружно лязгнули мечи.
Пораскидаем врага!
В паре метрах, слева от меня, Финниган наносил удары мечом по щиту увальня, который грозно сипел и скалился. Щепки летели во все стороны, и вот деревянный щит на глазах превратился в труху, только умбон остался. У охотника добротное оружие и техника владения на высоте. Что может зеленый увалень с дубиной в руках и рассыпавшимся щитом? Упал да истаял, только я отвел взгляд.
Я кинулся вправо – там Shadow сражался сразу с двумя зелеными ватажниками. Я поспешил на помощь, обходя неприятеля.
Влево, вправо, выпад, влево, вправо…
Xp+
Зеленые существа не понимали перевеса в силе, не думали, потому все разом и полегли.
Xp+
Xp+
Xp+
Xp+
Через пару минут наша компания дружно переговаривалась, сев полукругом возле дуба. Кто-то доставал сосиски, пили вино, закусывали марошкой.
– А чего это на вас часто нападают? – поинтересовался я у одного Shadow.
– Чуят, да нападают, чего им…
Как и положено всякой порядочной поляне, она была окружена густым лесом. Как супостатам получалось слышать нашу компанию, я решительно не понимал. Потому и такой ответ устроил. Вообще меня стали устраивать любые ответы, ибо я понимал, что сам не знаю ничего.
Финниган, видно почувствовав мою растерянность, вдруг посоветовал:
– Пойди к Кухену, торговцу в Лагере у Болота, он поможет тебе почувствовать душу. Тогда яснее станет, чего тебе дальше делать.
– Кухен ведь обычный торговец, как он сможет мне помочь?
– Дорога приведет путника.
– И все? Больше ничего не скажешь? Что мне вообще со всеми этими знаниями делать?
Финниган молчал, потом отщипнул травку, положил в рот и начал говорить, пережевывая:
– Я скоро начну повторяться, – Охотник вытер пышные кустистые усы. – Ты задавался вопросами, о которых местные ни сном ни духом? Замечал странности мира?
– Финниган, – я выдохнул, – мне сложно, совсем не понимаю, вы толи шутите, толи всерьез что-то затеваете. Душа, миры, память мира или как там… да откуда мне все это знать?!
Финниган посмотрел, оскалившись:
– Куда ж ты денешься?! Все ты знаешь, ученый же.
Да, читать-писать умею, книги видел, картины. Грамотный я. Ученый. Этим словом таких называют. Чего скалиться то?
Но все же Финниган вселил некоторую уверенность, и я приосанился, почувствовав себя умнее.
– Уясни, не все могут пробраться в Дикий лес, далеко не все.
– А кто может?
– У кого есть душа; тот, кто возник когда-то.
– Финниган, пожалуйста, подробнее, откуда возник?
– Я не знаю откуда возник ты, это предстоит выяснить тебе самому. – Дальше Финниган говорил неуверенно, – но я знаю, душа моя знает, есть отправная точка, мир, в котором мы возникаем. Для этого должны сложиться определённые условия. И это все, что я могу сказать с уверенностью про возникновение.
Условия, какие ещё условия? – думал я.
– Финниган!
– Что?
– Как ты
