меняя позы и не произнося ни единого звука. Даже дыхание оставалось ровным и спокойным. И эта реакция пугала больше, чем самая сильная гневная буря с ее стороны.
Выдохнув, я развел руками:
— Одумайся. Ты — не царица. А они — не твои подданные. Отправимся в Вавилон, захватим богатую добычу. Такую, которая нам и не снилась. Сможем закончить с походами и грабежами караванов. Купишь себе дом с рабами. С сотней рабов и властвуй над ними, как хочешь! Но не над разбойниками. Не здесь и не сейчас. Иначе потеряешь контроль. А, может, и жизнь. Не забывай, предатель не дремлет — если настроишь своими выходками людей против себя, то ему станет куда проще захватить власть и расправиться с нами.
Внезапно я ощутил сильное головокружение. Резко возросла потребность в свежем воздухе. Стараясь сохранить равновесие, я двинулся к выходу. Сделав несколько неуверенных шагов, я обернулся. Она продолжала стоять возле стола, сохраняя полное молчание.
— Власть Азамата держалась не только на страхе. Стоит отдать ему должное. Он не стремился возвыситься над остальными. Подумай над этим, Бастет, ибо я не хочу терять то, что заполучил таким трудом. Особенно тебя.
Вновь не дождавшись ответа, я вышел наружу, резким движением откинув полог шатра.
До начала запланированного совета оставалось чуть менее часа.
Сильные порывы ветра приятно холодили кожу и освежали голову, предвещая наступление сезона дождей. Стволы пальм слегка поскрипывали под натиском воздуха. Небо с востока начинала заволакивать молочная дымка.
Глубоко вдохнув, я ощутил, как головокружение постепенно проходит. Однако легкая тошнота, подступившая к горлу, вызывала неприятные чувства.
«Что она вытворяет? Решила поиграть во владычицу? Так, это не то место, не то время и не те люди, чтобы заниматься подобным. О, Шамаш, надеюсь, ты ее образумишь».
Я окинул взглядом лагерь. Если не считать увеличенного числа палаток и вьючных животных, его внешний вид мало чем изменился. Из шатра слева доносился громкий храп Гасана. Ранаи закончил, наконец, свои традиционные действия по готовке вяленого мяса и занимался раскладкой кувшинов с пивом и вином. Дозорные по-прежнему несли стражу вокруг оазиса, а новички среди разбойников бродили по лагерю, да разговаривали с ветеранами, явно находясь в приподнятом расположении духа, учитывая их ухмылки на загорелых лицах.
«Как будто мне не хватало проблем. Предатель. Тарару в поисках отца. Поход на Вавилон. Теперь еще и это».
С того момента и до сих пор мы с Бастет не перекинулись ни словом. И вот сейчас, стоя слегка позади и справа от этого трона, я испытал небольшое облегчение. Она не заставила их опуститься на колени или пасть ниц. Уже хорошо. Хотя ничто не запрещает ей это сделать после.
— Сегодня очень важный день для вас, — вальяжно произнесла она, не меняя своей гордой позы.
«Тебе только короны на голове не хватает!».
Остальные присутствующие промолчали, терпеливо ожидая продолжения.
Гасан нервно теребил подол белой рубахи.
Выждав многозначительную паузу, Бастет торжественно молвила:
— Вы все становитесь Посвященными.
— Благодарим вас, госпожа Бастет, — сладко прошелестел египтянин, чуть склонив голову в вежливом поклоне.
Его поведение в очередной раз меня разозлило. Я не сразу осознал, что инстинктивно сжимаю рукоятку меча, прикрепленного к поясу. Мало того, что египтянин поклонился с таким видом, будто это он сделал нам одолжение, а не мы подарили ему такую милость, так еще и поблагодарил исключительно Бастет! Я, судя по всему, для него и вовсе не существовал.
«Поганое лысое дерьмо!».
К счастью, мне хватило силы воли не выдать себя. Я медленно отвел кисть от рукоятки меча, мысленно все еще представляя, как его холодная бронза вспарывает Себекхотепу брюхо.
— Рано принимать твою благодарность, — презрительно фыркнула Бастет, — вы получите сведения о тайнике с сокровищами не ранее, чем мы совершим одно дело. Успех в нем будет зависеть от действий каждого из нас и докажет, что вы достойны носить звание Избранных.
— И что это за дело? — египтянин поднял голову и с любопытством посмотрел на Бастет, словно не заметив ее презрительного и надменного тона. — Налет на особо крупный караван?
Нубийка одарила Себекхотепа широкой улыбкой:
— Слишком мелко мыслишь, мой дорогой счетовод.
— Тогда я теряюсь в догадках, госпожа.
Вновь многозначительная пауза.
Послышался треск разрываемой ткани — это Гасан все-таки порвал подол своей рубахи. Я кинул мимолетный взгляд на Тарару. Юный вавилонянин стоял, жадно ловя каждое слово. Его лоб покрылся испариной.
Наконец, Бастет четко и громко произнесла:
— Мы идем на Вавилон!
Сказать, что ее слова произвели впечатление, значит, ничего не сказать. Даже если бы в шатер заглянул Пазузу и предложил выпить за здоровье царя Самсу-дитану, это поразило бы меньше.
Себекхотеп вздрогнул и сделал шаг назад, наступив на ногу Гасану, который от неожиданности аж подпрыгнул. Тарару закрыл глаза, побелев словно соль. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Даже ассирийцы изменились в лице. Их черты заострились, а в глазах заплясало пламя, до боли мне знакомое. Пламя, олицетворяющее жажду крови и разрушения. Точно такое я видел в глазах Тегим-апала, главного тюремщика Эсагилы, в тот момент, когда я спустился по мрачным ступеням в его обитель. Воспоминания о тех днях намеревались вновь нахлынуть, но я быстро отогнал их.
— Вавилон? — прохрипел Себекхотеп, оправившись от шока.
— Тебя что-то смущает? — решил вставить слово я, слегка приподняв брови.
Египтянин кинул на меня настороженный взгляд, словно только сейчас заметив мое присутствие:
— Да, господин Саргон. Еще как смущает.
Я ехидно улыбнулся, чем привел того в замешательство.
— Так поведай нам, не стесняйся.
Пронзив меня недоброжелательным взглядом, Себекхотеп облизал губы тонким языком, а затем вновь переключил все внимание на Бастет, полностью позабыв о моем существовании. Нубийка продолжала горделиво восседать на троне.
— Госпожа, могу ли я узнать подробности того, что вы намереваетесь предпринять?
