— А зачем преступников защищаешь? — спросил Мазин, прекрасно зная противные аргументы и слегка заводя увлекающуюся Анну Григорьевну.
— Да ведь преступник, как только его схватишь, сам в беде оказывается.
— Это расплата.
— Нужно, чтобы платил справедливо, по счету, а не сверх меры.
— Многие считают, что, наоборот, мягко судим.
— Что ты, дорогой! Где же мягко? Упрячут человека на пятнадцать лет или под вышку подведут и гордятся! Вот, мол, я какой — на мелочи не размениваюсь.
— Ты бы всех отпустила, Аня.
— Эх, не выставляй меня дурой. Но я, как Екатерина, считаю, пусть десять виноватых избежат кары, лишь бы один безвинный не пострадал.
— Выходит, если даже Алферов виноват, ты о хлопотах своих не жалеешь?
Анна Григорьевна сразу подтянулась.
— О чем говоришь?
— К делу перешел, Анечка. Алферова-то помнишь, надеюсь. Говорят, повозилась ты с ним.
— Вот ты о ком! Как же я его забуду? Он мне два раза в год звонит: «Анна Григорьевна, трубы не текут? Кран не капает? Починим с гарантией!»
Мазин уточнил:
— Он что, в ЖЭКе работает?
— Ой, нет, Игорь, дорогой, он сам по себе. Слесарь-водопроводчик, а если по правде, настоящий алкоголик. И мне стыдно его слышать. За что ему меня благодарить, если жизнь все равно пропала?
— Но не сидит, однако.
— Он просидел достаточно, чтобы сломаться. Зачем больше?
Мазин осторожно поставил на блюдечко хрупкую чашку.
— Печальная история.
— Ах, Игорь-джан, печальная. Да тебе-то он зачем?
Анна Григорьевна заметно разволновалась.
— Я уже спросил, нет у тебя сомнений в его невиновности?
— Ты меня обижаешь, Игорь. Одно дело адвокатский долг на процессе выполнить, совсем другое — три года человека из тюрьмы вытаскивать. Без убежденности на такое не пойдешь.
— Верно, Аня, верно. Я и не сомневался. Считай вопрос протокольным. А зачем я пришел, сейчас расскажу. Послушай…
И Мазин сжато, без версий и предположений, рассказал, чем занимается и что пока узнал об исчезновении Эрлены.
Анна Григорьевна помешивала чай. Она всегда чем-то занималась, когда слушала. Шла эта манера от беспокойного темперамента, но службу служила полезную. Мало знающий ее собеседник не догадывался, как цепко ловит адвокат каждое слово, поддавался на соблазн воспользоваться «невниманием», схитрить и обычно проигрывал.
— Вот не ожидала, Игорь, совсем не ожидала такого продолжения.
— Почему же, Аня? Человек-то пропал, а смерть не доказана, вот и хочет дочка о матери правду знать. Так что, видишь, придется мне снова Алферова побеспокоить.
— Жаль, совсем жалко. Он не виноват.
— Наверно. Ты так долго его делом занималась, что выводы сделала, конечно, надежные. Верю. Но твоя задача была Алферова выручить, а моя — правду о пропавшей Эрлене узнать. Это, как понимаешь, не одно и то же. Что-то из его памяти может мне пригодиться. Или он вовсе спился?
— Когда не в запое, с ним говорить можно.
— И то хлеб.
— Но особенно не надейся, дорогой, — с сожалением предупредила Анна Григорьевна. — Не знаю, как ты его разговоришь, тема горькая, не для приятных воспоминаний.
— Понимаю. Не в первый раз замужем, — сказал Игорь Николаевич механически и тут же пожалел о сорвавшихся словах, потому что Анна Григорьевна замужем никогда не была, а Мазин, как и каждый мужчина, считал, что для женщины это большое несчастье и бестактно в доме повешенного упоминать о веревке. Но собеседница не восприняла упоминание о замужестве болезненно. Поезд ушел давно.
— Она его жизнь погубила, Игорь. Роковую роль сыграла.
— Ты, Аня, прости, как цыганка говоришь.
— Не цыганка, а старая, много повидавшая армянка. Кому в молодости придет в голову, что от некоторых заманчивых женщин бежать нужно? Что в женщине много зла бывает? А как иначе? К нам судьба несправедлива, а несправедливость зло порождает.
— Чем же Эрлена твоего подзащитного погубила? Насколько мне известно, она согласилась с ним время провести на юге. Что еще нашему брату мужику глупому нужно! Помчался мотылек на огонек и сгорел неожиданно. В чем тут вина Эрлены, пока я ее не найду, судить не берусь.
— Надеешься найти?
— Ты же надеялась, когда Алферова из петли вытаскивала.
— Дай Бог тебе удачи, Игорь, — сказала Анна Григорьевна очень серьезно. — Хотела бы тебе полезной быть. Спрашивай, если вопросы есть.
— Есть. С тем и пришел. Что все-таки, по-твоему, произошло с Эрленой?
— Я думаю, она была легкомысленная женщина. Ни мужа, ни Алферова не любила по-настоящему.
— И сбежала с третьим, неизвестным?
— Разве так не бывает? Проводница показала, что она в поезде с попутчиком кокетничала.
— Любовь с первого взгляда? Чепуха!
Анна Григорьевна не возразила, но Мазин почувствовал, что эта умная некрасивая пожилая женщина где-то в душе и в такую любовь верит. Однако романтическую версию она не поддержала.
— Не легкомысленная, Игорь, а, мягко говоря, очень легкомысленная. Могла принять соблазнительное предложение и ускользнуть от Алферова на вокзале, но тогда ее не под венцом искать нужно, а где-нибудь в ближнем ущелье.
— Глупо! Пошло.
— Что ж, бывают и такие трагедии, — вздохнула Анна Григорьевна, — душа человеческая — потемки…
— А женская — сплошной мрак? Слыхал. Но это, по-моему, не про Эрлену.
— Хорошо, дорогой, не будем спорить. Думаешь, мне не важно было ее понять, чтобы клиента своего защитить? Я обязана была любое предположение изучить. И вот тебе факты. Отъезд Эрлены подтверждает муж, их вместе на вокзале видела проводница и в подробностях, до деталей, запомнила Эрлену в пути. Алферов, в свою очередь, признал, что они договорились совместно провести отпуск.
— Но на вокзале он ее не встретил.
— Он опоздал.
— Хорош влюбленный!
— Я же сказала, Игорь, она была легкомысленная женщина, и любовь у них была курортная. Между прочим, это подкрепляло мою уверенность в его невиновности. Не те отношения, чтобы убивать друг друга. С мужем жила нормально. На свободу любовника не покушалась. Короче, у них не было смертельных проблем.
— Предположим. Пойдем дальше. Эрлена приехала, не увидела на перроне Алферова, ждать его не стала. Пошла. Куда? Куда она могла направиться, кроме санатория? Ну, предположим, зашла на почту… А он что делал тем временем? Пошел в санаторий?
— Нет, домой. В санаторий он пришел на следующий день.
— Алферов так сказал?
— Да, и это подтвердилось. Эрлена не хотела, чтобы он появлялся в санатории. Там отдыхал кто-то из ее сотрудников. Но она знала адрес квартиры, которую снял Алферов, и он ждал, что она сама туда придет. Поэтому с вокзала он поспешил на квартиру и дожидался Эрлену до следующего дня. Между прочим, это было мое главное доказательство его невиновности. Дожидаясь, он злился и пил, пока не набрался как следует и не заснул. Домик рядом с вокзалом, пять минут хода пешком. Хозяйка подтвердила, что Алферов бегал на вокзал и быстро вернулся. За эти двадцать-тридцать минут убить человека в центре города и спрятать труп так, что его до сих пор не обнаружили, просто невозможно. К тому же он и не скрывал, кого ждет, и даже срезал несколько цветков в саду у хозяйки, вернулся с ними, поделился с хозяйкой неудачей, поставил цветы в вазу и засел с бутылкой в ожидании. Все время был, Игорь, на виду.
Мазин покачал головой.
— Железное алиби?
— Приблизительно так.
— Почему же суд это сразу не принял во внимание?
Анна Григорьевна развела руками.
— Женщина-то исчезла!
— Получается не исчезла, вернее, исчезла не сразу.
— Телеграмма? Да, была предъявлена.
— Не только. Ты знаешь, кто такой Пушкарь?
— Знаю, Игорь, конечно, знаю. Как я могу не знать? Такой самоуверенный молодой человек из розыска.
— Однако объективно он был на твоей стороне? Он ведь тоже Алферова виноватым не считал, даже на конфликт с начальством пошел.
— Ах! У него свой чок был. Он считал, что Эрлену муж убил, а факты собрал его обеляющие.
