Он перешел на другую сторону улицы, чтобы лучше видеть дом Смита, обвел глазами улицу. На ней тесно, стена к стене, стояли дома, и для машин был только один путь. Паршивое место для совершения преступления, но для свидетелей — благодатнейшее.
По улице проехала «краун-виктория» с тонированными стеклами. За рулем — мужчина, рядом с ним — женщина. Коул не усомнился, что это полицейские.
«Краун-виктория» остановилась перед домом Палмеров, мужчина и женщина вышли. Коул прогулочным шагом пошел по улице, отмечая, в каких домах есть большие окна или веранды, выходящие на улицу, с хорошим обзором, но вдруг обнаружил штуку получше. Через два дома от дома Смита над дверями темно-зеленого стильного строения была укреплена камера слежения.
Коул подошел поближе. Наведенная на ворота камера, вероятно, не давала полного обзора улицы, но зато наверняка фиксировала все проезжающие автомобили.
Коул ощутил слабый электрический разряд — как всегда, когда охота обещала быть удачной. Системы безопасности с видеокамерами бывают разные. Одни включаются, только когда нажимают кнопку звонка, другие ведут запись непрерывно, уничтожая старую и делая новую поверх нее. Эта камера может не дать ему ничего, а может — все.
Темнота окутала Джо Пайка, как зловещая черная туча. Он не знал, где он, не знал, как позволил заманить себя сюда, в эту жуть. Знал только, что тьма давит и не дает двинуться, как будто его забетонировали, а чернота заполняет рот, и нос, и уши. Пайк отчаянно пытается выбраться, но руки и ноги не двигаются. Он не понимает, чем эта жуть держит его, почему он не может бежать. Жуть, как всегда, поднимается из тьмы, и однажды она убьет его…
Пайк проснулся; влажные простыни обвились вокруг ног. Он был свеж и бодр и не помнил своего кошмара. Он никогда не помнил, что ему снилось. Порой в первый момент после пробуждения он видел какие-то смутные темные формы, но не более того.
Он посмотрел на часы: семнадцать минут четвертого утра. Полтора часа назад Коул отчитался и теперь сидит в засаде около дома Карлы Фуэнтес, поджидает Мендосу. Пайк пошел домой, чтобы немного отдохнуть, но этой ночью он больше не заснет.
Он распутал простыни и опустил ноги с кровати. На тумбочке лежал его мобильный; увидев телефон, он подумал о Дрю и проверил, не звонила ли она, но ни пропущенных звонков, ни новых сообщений не было.
Пайк надел легкие беговые шорты и вчерашнюю футболку. Выпил внизу полбутылки воды, надел кроссовки, потом пристегнул к поясу легкую нейлоновую сумку с телефоном, ключами и карманной «береттой» двадцать пятого калибра. Отключил сигнализацию и вышел.
Некоторое время он стоял совершенно неподвижно, прислушиваясь к окрестностям, потом потянулся и начал бег. Пайк почти всегда выбирал один из двух маршрутов: или по Санта-Монике, или вокруг Болдуин-Хиллз. На этот раз он побежал на запад, прямо к морю, а потом на север к каналам Венеции. Добежав до первого моста, он замедлил шаг, остановился в верхней его точке и стал смотреть вниз, на канал.
Пайк выбрал этот мост, потому что с него был виден дом Дрю. Он мигал светом наружных ламп, которые, вероятно, были снабжены автоматическим таймером. Вдруг он заметил, что окно верхней спальни освещено, и стал смотреть, не промелькнет ли какая-нибудь тень, но ничего не промелькнуло.
Пайк побежал — через мост, вдоль коротких улочек, пока не остановился напротив дома Дрю. Все было неподвижно.
Пайк вынул телефон из сумки на поясе и набрал номер Элвиса Коула. Коул ответил после первого же гудка.
— Что случилось?
— Ты оставил свет в верхней спальне дома Дрю? — прошептал Пайк.
Коул замялся.
— Я туда заходил. Я помню, как включал, но не знаю… Мог и оставить. Не помню, как выключал.
— Мм.
— Хочешь войти?
— Да.
— Я нашел запасной ключ, он под оградой, за столбиком ворот.
— А у тебя что? — спросил Пайк.
— Свет выключен. Она словно в кому впала. Послушай, позвони мне, когда ты оттуда выйдешь, ладно? Если не позвонишь, я побегу спасать тебя и упущу Мендосу.
Пайк убрал телефон и вдохнул запахи улицы, смешанные с морским ветром, прислушался, но не услышал ничего, кроме обычных ночных звуков. Он шагнул в темноту у ворот, перелез через ограду и спрыгнул во двор. Снова прислушался, нашарил ключ.
Целая минута ушла у него на то, чтобы вставить ключ в замок и открыть дверь. В передней было темно, она освещалась лишь тем тусклым светом, что просачивался с улицы. Пайк напряг слух, пытаясь поймать какой-нибудь звук изнутри дома, но ничего не было слышно. Тогда он закрыл дверь.
Пайк двигался по дому, не включая света и обходя окна. Он добрался до верхней спальни, но входить не стал. В спальне горела лампа на ночном столике. Если бы Пайк вошел, он был бы виден всем, кто проходит по улице. Он изучал ситуацию через открытую дверь. Кажется, Коул прав. Кажется, он просто забыл выключить лампу.
Пайк попятился, вышел из дома, запер дверь и положил ключ под ограду. Секунду постоял во дворе, послушал, потом нырнул в тень между домом и оградой и вышел на берег канала. Стал рассматривать дома, стоявшие по берегам канала, и мост, на котором он недавно стоял. Ноги не держали его, по спине ползли мурашки — от слов на стене закусочной Уилсона.
«Я уже здесь».
Пайк отступил в тень, замедлил дыхание, заставил тело подчиниться себе и слушать. Всматривался в противоположный берег, нет ли там какого движения. Вода чуть плескалась, на ее обсидиановой поверхности качались отражения огней. Интересно, хищники заплывают так далеко от океана, почему-то подумал он. И не прячутся ли они сейчас под водой?
Дэниэл наблюдал за ним из-за моста: здоровый мужик вышел среди ночи на пробежку в темных очках. Ну и люди в Лос-Анджелесе… Что такое?
Клео сказала:
— Ш-ш. Он слышит, что ты думаешь.
Тоби сказал:
— Ш-ш. Слышит твой мозг.
— Пожалуйста, потише, — сказал Дэниэл. — Наслаждайтесь водичкой. Разве водичка не хороша?
Клео сказала:
— Холодная.
Тоби сказал:
— Холодная.
Дэниэлу вода доходила до самого носа, он стоял под наклонившейся к воде африканской лилией, росшей на берегу. Он наблюдал.
Здоровый мужик ушел с моста, пробежал сквозь столб голубого света, весь из твердых мускулов, и что там у него на руках? Прищурились. Сфокусировались. Смотрим. На предплечьях у него — большие красные стрелы, они горят, как угольки, в голубовато-сиреневом свете прожектора. Круто, подумал Дэниэл.
Когда мужик скрылся, Дэниэл медленно двинулся по илистому дну, таща за собой свою ношу, — так медленно, что поверхность воды даже не шелохнулась. Он держал курс к мосту.
Наконец он скользнул под арку моста, удерживая ношу под водой. Он следил за этим домом с самого полудня, и это вполне окупило себя. Оказалось, за домом следит не он один. Он решил, что это хороший знак; это доказывает, что он подобрался совсем близко.
— Чуете, ребята? Мы уже близко. Совсем близко, я чувствую.
— Так давай потрогай, потрогай.
— Так давай попробуй, попробуй.
Дэниэл подумал, интересно, что это за мужик и зачем он здесь? Наверно, утром стоит позвонить насчет этого друзьям.
Дэниэл выждал еще двадцать минут. Как все хорошие охотники, он был терпелив, но теперь решил, что можно двигаться дальше.
— Приятно было познакомиться. — И отпустил труп, который таскал за собой уже больше часа. Труп перевернулся, рука поднялась как бы в прощальном взмахе, и вот уже темная холодная вода сомкнулась над ним.
В четыре минуты восьмого утра телефон Пайка зазвонил. Этот звонок изменил все.
Пайк следил за домом Карлы Фуэнтес, сидя под кустом гардении у нее на заднем дворе. Молочно-белое небо над головой обещало пасмурный день. Рано утром он сменил Коула на этом посту, откуда хорошо была видна задняя дверь, хороший кусок подъездной дороги и кухня. А в четыре минуты восьмого раздался этот звонок: телефон в виброрежиме чуть слышно зажужжал.
— Пайк.
— Быстро отвечаете для столь раннего часа. — Это был Баттон, он говорил спокойно и устало.
— Вы нашли Мендосу?
— Да. Мне кажется, вам стоит приехать сюда, я хочу вам показать кое-что. Я на пересечении Вашингтонского бульвара с каналом. Найти нетрудно.
Голос у Баттона был такой спокойный и ничего не выражающий, что Пайк понял: это отнюдь не дружеская просьба.
— А Уилсон и Дрю? Что с ними, Баттон?
Не ответив, Баттон отключился, и Пайк вылез из-под куста, перелез в соседний двор и побежал к своему джипу. До Баттона ему было ехать меньше десяти минут. В пути он позвонил Коулу.
— Мне вернуться к дому Мендосы? — спросил Коул.
— Пока не надо. Если что-то случилось с Уилсоном или Дрю, полиция окажется в их доме, и в большом количестве. Так что если нам что-то нужно на их улице, лучше не терять времени.
