В третьем доме Коулу повезло больше. Домработница сказала, что в системах безопасности она не разбирается, но знает, что камеры работают на запись, и она уверена, что хозяин, который сейчас на работе, с радостью побеседует с Коулом. Коул опять оставил карточку, а потом внес в свои планы изменения.
Он вернулся к дому Смита и посмотрел на соседний дом. Джаред торчал в окне — со всклокоченными волосами, без рубашки, в наушниках. И наблюдал за ним.
Коул помахал ему рукой. Джаред помахал в ответ. Коул жестом попросил его спуститься, и Джаред исчез из окна.
Коул ждал, когда он спустится, у ворот его дома.
— Привет, что случилось? Вы из полиции или от высокого парня?
— От высокого.
— Клевый парень. Я уже рассказал ему, что видел бандитов. И ему, и полиции. Все они были здесь вчера.
— Я не насчет бандитов. Я надеюсь, вы мне скажете, как давно Дрю поселилась у вас по соседству.
Джаред пожал плечами.
— Да уже месяца три. Стив уехал в Лондон месяца три назад.
— А когда здесь поселился ее дядя?
Джаред посмотрел через улицу и похабно ухмыльнулся.
— На следующий же день.
Коул почувствовал, что он хочет сказать что-то еще.
— Что?
— Я же все вижу, парень. Уилсон — никакой не дядя. Они ведут себя не по-родственному, если вы улавливаете подтекст.
Коул долгим взглядом посмотрел на Джареда. Внутри у него похолодело, хотя губы были сухи, а солнце согревало кожу. В груди вишнево-красным цветком распускался гнев.
— Не дури мне голову. Не говори ерунды.
— Какая ерунда? Мне видны их окна.
Коул не просто похолодел — оцепенел. Он смотрел на дом Стива Брауна и думал, что абсолютно все, что говорила Пайку эта женщина, оказалось ложью.
Дальше Коул уже не считал нужным прятаться. Джаред вернулся к себе в дом, но Коул этого даже не заметил — ему не было дела. Он нашел ключи под столбиком ворот, открыл дверь и вошел в дом. Он понял, что ему нужно и что он будет делать дальше. Натянув резиновые перчатки, он прошел на кухню. Там отыскал несколько целлофановых пакетов и разложил на столе.
Из раковины, полной грязной посуды, он извлек три стеклянных бокала, положил каждый в отдельный пакет и все три пакета осторожно положил в один большой. Из гостиной он забрал две пустые банки из-под диетической кока-колы и бутылку из-под воды, положил туда же, а потом поднялся в хозяйскую спальню за металлической коробкой с бумагами Уилсона. Ее он тоже принес на кухню.
Выходя, Коул остановился у нижней гостевой спальни. Интересно, Дрю жила в этой комнате или только делала вид? На туалетном столике стоял дезодорант. Коул опустил в пакет и его. Потом запер дом, ворота — и ушел.
Дойдя до своей машины, Коул стал звонить Джону Чену, криминалисту из экспертного отдела Управления полиции Лос-Анджелеса.
— Джон? Это Элвис Коул. Мне нужно проверить кое-какие отпечатки. Причем быстро.
— Имей совесть, я всю ночь отдежурил.
— Очень нужно, Джон. Это для Джо.
Чен заколебался, и Коул расценил это как согласие.
— Ладно, сделаю. Встретимся через час у здания уголовного суда.
Служащему Управления полиции Лос-Анджелеса Джону Чену, как собственно и всем другим полицейским, приносившим присягу, запрещалось брать левую работу, а также помогать частным сыщикам, если только такое задание не спускали сверху. Таковы были действующие правила, призванные охранить порядок обработки вещественных доказательств и предупредить коррупцию среди работников.
Джон Чен был коррумпирован.
Страдая от низкой самооценки, Чен любил быть в центре газетной шумихи — на этом-то обычно Коул и играл. Он давал Чену информацию, которая позволяла тому совершить крупный прорыв в расследованиях, чего без этой информации не случилось бы. А каждый такой прорыв означал интерес средств массовой информации; мало у какого криминалиста был такой медиапрофиль. Чена более десятка раз цитировала газета «Лос-Анджелес таймс», у него брали интервью различные программы новостей местного телевидения, и его дважды приглашали техническим консультантом на съемки фильмов по сюжетам, в основе которых лежали его расследования. Чен, которого в этой жизни интересовали преимущественно деньги и женщины, в настоящее время ездил на «порше». Женщины его покуда избегали.
Коул свернул на скоростное шоссе I-10, чтобы совершить пятнадцатимильный бросок через Лос-Анджелесский залив. Примерно на середине пути зазвонил телефон: Пайк.
— Это Уилсон или Дрю?
— Мендоса и Гомер убиты.
Коул безумно удивился. Мендоса и Гомер — хищники, их не должны убить. Они захватили Уилсона и Дрю. И если хищники убиты, то у кого же их жертвы?
— А Уилсон и Дрю?
— Ничего не известно. Мендосу обнаружили в канале у бульвара Вашингтон, Гомера — в машине на северном конце канала. Если копы что и нашли в машине Гомера, то мне не сказали. — Пайк вкратце рассказал, как именно они были убиты, отчего Коулу стало еще больше не по себе.
— Когда это случилось?
— Скажу позже. Меня тут хотят допросить.
— Ты — подозреваемый?
— Я и Уилсон. Ничего страшного, общие вопросы.
— Появился кто-то третий, Джо. Тот, кто поцарапал окно.
— Я понимаю. Я об этом думаю.
Пайк прервал звонок.
Коула увлек транспортный поток, его одолевали все более темные мысли.
Приехал он рано и двадцать минут ждал приезда Джона.
Чен так быстро скользнул на пассажирское сиденье машины Коула, что будто бы с неба свалился. Он был в черных очках и натянутой на самые уши бейсболке.
— Кажется, меня никто не видел, но ты лучше поезжай. Может быть, за мной следят.
Всегдашняя паранойя Чена.
Коул выехал на дорогу, полный решимости сделать эту поездку покороче. Новость насчет Мендосы и Гомера заставила его еще больше опасаться за судьбу Смита и Дрю Рэйн.
Коул протянул руку за спину, достал с заднего сиденья пакет и положил на колени Чену. Больше было некуда: высокий и тощий, Чен, втиснутый на пассажирское место, заполнял собой все пространство.
— Что там?
— Бокалы, две банки из-под колы, всякое такое.
Чен заглянул в пакет:
— Многовато. У меня же план, дружок. Столько дел, что вместо резерва — сплошные задолженности.
— Не опережай событий. Здесь должны быть отпечатки двух человек, мужчины и женщины. Отпечатки женщины должны быть на дезодоранте. Мужчины — предположительно на бокалах. Если они достаточно четкие, то много времени это не займет.
Чен почему-то не обрадовался.
— Я же не говорю, что не смогу этого сделать. Я просто думаю как. Это займет несколько дней.
— Дней? Это слишком долго. Мне нужно срочно.
Чен посмотрел вверх, словно что-то подсчитывая.
— Для Джо?
Коул кивнул.
Чен поерзал, то ли устраиваясь поудобнее, то ли потому, что нервничал. Снова заглянул в пакет, потом посмотрел на Коула огромными совиными глазами.
— Когда я с вами только познакомился, я страшно боялся Джо. Буквально все в нем меня пугало: такой ужас, уличный монстр. Но из всех людей, с которыми я имел дело, он относился ко мне с наибольшим уважением. — Чен поднял пакет. — Так что я найду способ это сделать. Поворачивай. Я начну немедленно.
Добравшись до своего офиса, Коул вывалил на стол содержимое коробки Смита.
Он быстро понял, что большая часть бумаг относится к бизнесу Смита: накладные, счета, договор об аренде. Коул искал предыдущий адрес, но все приходило на адрес закусочной.
Он перешел к денежным документам. Два счета в Ирландском национальном банке, отделение Венеция. Открыты восемь месяцев назад. Сберегательный был открыт с депозитом в девять тысяч шестьсот долларов, из которых две тысячи ушли на то, чтобы открыть расчетный. Первое уведомление было послано Смиту на абонентский ящик в почтовом отделении Венеция, а следующие семь, в том числе и самые последние, на адрес закусочной.
В этой коробке не было ничего старше этих счетов, открытых восемь месяцев назад, никаких личных документов и вообще ничего такого, что связывало бы Уилсона Смита с Луизианой или любым другим местом на Земле. Как если бы этот человек родился восемь месяцев назад с девятью тысячами шестьюстами долларов на депозите. Ни одной бумажки с упоминанием имени Дрю Рэйн, ничего, имеющего к ней отношения. Словно ее вообще не существует.
Все про Дрю Рэйн и Уилсона Смита было неправдой.
Среди других бумаг обнаружился телефонный счет с номером закусочной. Коул набрал номер и услышал голосовое сообщение: закусочная «Сэндвичи Уилсона навынос» сейчас закрыта и откроется в ближайшее время; часы работы… Голос был женский; Коул подумал, что это, вероятно, голос Дрю. Хороший у нее голос. Приятный, дружелюбный, с едва заметным южным акцентом. Уютный, домашний голос, от которого вдруг защемило в груди.
