Теперь можно было немного и подумать. Не вставая с постели, Роман закурил, поставил рядом пепельницу, благо номер был для курящих и пепельницу не пришлось сооружать из подручных средств, и предался глубоким всесторонним размышлениям.
Первое. Как ни странно, Леня. Хотя, в общем, ничего странного, учитывая, что от Лени зависело материальное состояние капитана Морозова и соответственно вся его, в отрыве от работы, никчемная жизнь.
Итак, быстрого возвращения ждать не приходилось. Это понятно. Сегодня день пропал, завтра – скорее всего тоже, ну, и так далее, по нисходящей. То есть предсказать, когда закончится задание, Роман не взялся бы даже за вожделенные майорские звездочки. А уж чем оно закончится – один бог знает.
Но это дальняя перспектива, углубляться в которую Роман заказал себе еще в Москве.
Касательно же ближней нужно было немедленно взять в руки телефон, позвонить Лене и покаяться. Только так можно было избежать дальнейших осложнений, развитие которых закономерно приводило к разрыву со старшим компаньоном – и нищете, чего Роман боялся пуще смерти, ибо смерть была лишь скучной частью его работы, в то время как нищета была скучной частью его жизни, а это разница, поступиться которой благоразумный человек никогда не отважится.
Сообразив все это, Роман достал телефон и, невольно кряхтя, набрал номер.
– Так, давай подъезжай, – быстро сказал Леня, ибо сегодня утром они уже здоровались, а пустую трату времени компаньон Романа приравнивал к швырянию денег из окон своей конторы.
– Прости, Леня, не могу, – собрав все дарованное ему природой мужество, признался Роман.
– Как это понимать? – холодно осведомился Леня.
– Да… Как всегда! Я сам не ожидал. Новое задание, начальство запрягло, ну я и…
– Понятно, – обрезал Леня. – Значит, работаешь?
– Ну, да.
– Молодец, Роман Евгеньевич. Так и продолжай.
– Но, Леня! – взмолился Роман. – Ты же понимаешь, что есть вещи, которые от меня не зависят.
– В этом ты прав, – зловеще заметил его собеседник.
– Но я же по-честному, ну чего ты… – по-детски заканючил Роман, чувствуя, что его партнер уязвлен не на шутку и может ударить во всю мощь, то есть наповал.
– Я не понимаю только одного: зачем обещать, если не знаешь, что с тобой будет через минуту? – едва сдерживая холодную ярость, отчеканил Леня.
– Иногда и через секунду, – хихикнул Роман.
– Тебе смешно? – взвился Леня.
– Нет, что ты! – спохватился Роман. – Это я так, для поддержки разговора.
– Ты полагаешь, у меня нет других занятий, кроме как разговаривать с тобой?
Тут Роману, несмотря на всю его кротость, захотелось послать компаньона к черту. Ну сколько можно еще казнить повинившегося человека? Но он, сделав над собой усилие, промолчал, и это оказалось блестящим тактическим ходом, ибо Леня, соображавший быстрее суперкомпьютера, понял, что надо остановиться и сменить гнев на милость. Разрыва отношений он отнюдь не жаждал, и взгляды относительно дальнейшей судьбы Романа у него лежали несколько в иной плоскости.
– Ты где? – спросил он после деловитой паузы.
– В Германии.
– Ага! – негромко воскликнул Леня.
Он погонял свой «винчестер» еще пару секунд.
– Так, цветные металлы ты не потянешь… Нефть… тебе пока не надо трогать. Значит, все, что касается автомобилестроения, – выдал он. – Любые мелочи, любые сплетни, все! Это понятно?
– Понятно, Леня, еще как понятно! – благодарно выдохнул Роман.
– Сейчас у них там такие завихрения… При верном раскладе можно сорвать хороший куш. Ты слушаешь?
– Со всем вниманием.
– Тогда помни: как только что-то стоящее достигнет твоих ушей, бросай все и доведи это до моих ушей. И тогда я тебе все прощу.
– Ты сказал! – торжественно подытожил Роман.
– Все бы тебе меня на слове ловить, – проворчал Леня. – Лучше бы бросал свою синекуру и переходил ко мне. Я быстро из тебя человека сделал бы. Эх, каких бы дел мы наворочали!
– Я подумаю об этом, – пообещал Роман.
– Подумаешь… когда думать будет нечем.
– Тьфу на тебя.
– И это после всего, что я для тебя сделал?
– Прости, Леня, сорвалось.
– Как всегда.
– Ну что ты опять начинаешь…
– Все, Рома, кончаю. Дай бог тебе здоровья и всяческого процветания.
– Ну вот…
– Жду твоих сообщений. Пока.
Понимая, что это лучшее из возможных завершений разговора, Роман торопливо нажал отбой.
Все, кажись, пронесло.
Для того чтобы уж совсем покончить с телефонными делами, Роман набрал Дубинина.
– Что так долго молчал? – несколько удивленно спросил тот.
– Да… задержали немцы. Дотошные такие. Все им по полочкам разложи.
– А ты как думал?
– Да я вообще не по этим делам.
– Ну, не паясничай. Давай по существу. Встреча была?
– А то!
– Как Крохин?
– Не курит, скотина такая, представляешь? А пищу принимает строго по расписанию.
– Я тоже не курю, – заметил Дубинин. – О чем говорили?
– То есть в подробностях?
– Именно.
Роман вздохнул и довел до непосредственного начальника подробности.
– Как, думаешь, поступят немцы? – спросил Дубинин, подумав с полминуты.
– Думаю, пойдут навстречу пожеланиям любителя здорового образа жизни.
– Откуда такой вывод?
– Держится он слишком уверенно. Чересчур, я бы сказал. Как будто он не в тюрьме с браслетами на руках, а у себя дома.
– И все?
– У него четкий план. Надежный план, понимаешь? Он знает, что все будет так, как он задумал. Ты же помнишь, как у нас обучают этому делу.
– Он не наш, – холодно напомнил Дубинин.
– Да? – усмехнулся Роман. – А вот шефу привет передавал. Заботливо так, будто и впрямь соскучился. И мне чуть на шею не кинулся…
– Значит, ты уверен, что его отпустят, – перебил Дубинин.
– Уверен.
– Хм. Ладно. Но это означает, что ты идешь с ним.
– Это констатация факта или приказ?
– И то, и другое.
– Ну, понятно.
– Как только что-то прояснится относительно его плана, немедленно докладывай.
– Тебе или полковнику Киршу?
– А кто для тебя важнее?
– В данный момент я, право, затрудняюсь…
– Капитан! – слегка повысил голос Дубинин.
– Да понял я все, подполковник. Обещаю: ты все узнаешь первым.
– Ладно, отбой пока.
– Не буду с тобой спорить.
Роман отбросил трубку и вскочил с постели. До семи оставалось двадцать минут, и он был уверен, что вот-вот услышит стук в дверь.
Стук раздался через минуту. Оба герра обступили Романа с двух сторон, свели вниз и проводили до самого кабинета полковника Кирша.
Там уже находились оба чиновника из Совбеза и какой-то господин в черном костюме гробовщика. Он безучастно поглядывал из своего угла, и даже появление Романа не вызвало его интереса. Оставалось только удивляться тому, что он здесь делает, хотя, как показал Роману один его быстрый, как молния, взгляд, едва ли он очутился в кабинете полковника Кирша случайно.
– Итак, господа, без пяти минут семь, – огласил Кирш, поглядев на настольные часы. – Наше решение?
– Не отпускать, – сказал лысый чиновник.
– Понятно. Ваше мнение, господин Отто?
– Я думаю, мы напрасно поддаемся панике, – сказал, глядя в пол, усатый. – В сущности, эта голословная угроза насчет некоего взрыва… Нет, я ему не верю.
– То есть не отпускать? – уточнил Кирш.
– Нет.
– Хорошо.
Дошла очередь до Романа. Кирш глянул на него не без напряжения.
– Ваша позиция не изменилась, господин Морозов?
– Нет, господин полковник.
– Понятно, – проворчал Кирш, отворачиваясь.
Далее, по простой очередности, должно было последовать слово господина в черном. Но его Кирш пропустил, что никоим образом не отразилось на поведении последнего. Казалось, он уютно дремлет в своем углу, и только время от времени бросаемые им исподлобья взгляды говорили о том, что внимание его включено и мозг четко фиксирует происходящее.
– Я тоже полагаю, что Гольц не должен быть отпущен на свободу, – произнес Кирш.
Таким образом, вопрос решен. Роман покосился на «гробовщика». Неужели он так и не откроет рта?
Нет, тот не только не открыл рта, но даже прикрыл веки. Казалось, он окончательно уснул.
– Я думаю, Крохин не обрадуется вашему решению, – сказал Роман.
– Его настроения нам не интересны, – отрезал Кирш.
– И напрасно, господин полковник.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что, раздражая Крохина, вы рискуете усугубить ситуацию.
– О какой ситуации идет речь?
– Я пока точно не знаю. Но уверен, что она сложится гораздо хуже, если вы не удовлетворите требования Крохина.
– Вы не знаете, но вы уверены. Гм! Прекрасная логика. Знаете что, господин Морозов? Предоставьте нам делать свое дело, а свои страхи оставьте при себе. Право, я уже готов пожалеть, что выполнил первое требование Гольца.
Роман и не подумал обижаться. Этот дуралей полагает, что своей твердолобостью сумеет сохранить статус-кво. Увы, некоторые процессы проистекают независимо от воли иных облеченных властью служителей закона. И в этом полковнику Киршу придется убедиться очень скоро – иначе Роман ничего не понимал ни в людях, ни в своей профессии.
