— Разве ты не слышала раскаты грома? — удивился я.
— Нет, — ответила нубийка, подозрительно осматривая меня, — быть может, это шум в твоей голове?
— Это не гром.
— Не знаю, мы слышим его уже в течение получаса. Звук повторяется через примерно равные промежутки времени и доносится откуда-то с северо-востока.
Если бы мы сейчас посмотрели на Тиридата, то однозначно заметили, как быстро покрылось испариной его лицо, а в глазах появилась неуверенность.
— Ладно, раз это не гром, тогда плевать, — отмахнулся я, — сейчас нам нужно узнать, где прячется Этеру. Отрежу этому упрямцу ухо, тогда он запоет по-другому… — я не успел закончить речь.
Округу заполонил сильный грохот, словно несколько молний ударили разом, и раскаты грома слились воедино. Почти сразу за ним вдали послышались крики и вопли людей, смешавшиеся в жуткий и протяжный вой. Будто стая голодных шакалов запели свою печальную песню.
Мы с Бастет напряженно переглянулись, а Тиридат, облизав пересохшие губы, дрожащим голосом произнес:
15
Какое-то время мы хранили полное молчание. И в этой безмолвной тишине доносящиеся крики, в которых угадывались страх, боль и отчаяние, производили еще более жуткое впечатление, нежели оно было на самом деле.
«Хандаипата, — подумал я, — ах ты ублюдок, солгал мне! Сказал же, что штурм города начнется завтра!».
— Как они смогли? — просипел Тиридат, смотря в никуда широко раскрытыми глазами. — Стены Вавилона неприступны.
— Он солгал нам! — рявкнула Бастет. — Атака была запланирована на завтра.
Полностью вернувшись в реальность, я здраво предположил:
— Видимо, утренний туман изменил планы хеттов. Стоит признать, сегодняшняя погода прямо располагала к внезапной атаке.
— Мне нужно в город, — прошептал Тиридат, ни к кому не обращаясь, продолжая смотреть в пустоту и обливаясь потом.
Только сейчас мы вспомнили о пленнике и обратили на него внимание. Я, продолжая держать в руке обнаженный меч, посмотрел на вавилонянина. Бастет, упершись правой рукой в бедро, последовала моему примеру. Только в ее взгляде сквозило куда больше презрения, нежели в моем.
— Что это ты так заторопился? — усмехнулся я. — Боишься, что враги спалят родную хату и вынесут все добро, дарованное Самсу-дитану за верную службу?
Тиридат перестал пялиться в никуда и, наконец, посмотрел на нас:
— Моя семья. Она сейчас в Вавилоне, к востоку от Старого города.
Я и Бастет переглянулись и, кажется, подумали об одном и том же.
Нубийка произнесла:
— Где Этеру?
Осознав безвыходность своего положения, Тиридат с досадой ударился затылком о глиняную стену:
— Если я скажу, вы отпустите меня?
Я кивнул:
— Мы дадим тебе возможность уйти.
Бастет пристально вгляделась в меня, но я был совершенно спокоен и невозмутим.
Судорожно вздохнув и прикрыв глаза, пленник произнес, беззвучно шевеля одними губами:
— Да простят меня боги за подлость и проявленную слабость.
— Что? — нетерпеливо бросил я.
— Этеменанки, — сказал Тиридат, размыкая очи и глядя на нас. От былой уверенности и бравады не осталось и следа. — Мы договорились, что отступим туда и будем защищать землю богов, — воин сжал губы, — он укрывается в Зиккурате.
Мы не успели переварить услышанное, ибо дверь дома резко открылась, и внутрь вошел Гасан. Вид у него был крайне встревоженный и напряженный.
— Простите, что отвлекаю вас… — он запнулся.
— Ну? — надавила на него Бастет.
Проведя тыльной стороной ладони по лбу, мадианитянин продолжил:
— Они уходят. Стражники покидают стены, а жители бегут через западные ворота.
«Какая удача!».
— Это наш шанс попасть в город, — возбужденно произнес я.
Нубийка кивнула:
— Тогда поспешим.
— Стойте! — вскрикнул Тиридат. — Освободите меня!
— С какой стати нам это делать? — спросил я, убирая меч в ножны.
Тиридат пронзил меня злобным взглядом:
— Вы обещали даровать мне свободу, если я расскажу, где укрывается Этеру.
— Разве? — хмыкнул я, — что-то не припомню такого.
— Клянусь богами, так и было!
Я покачал головой:
— Не гневи богов, Тиридат. Я не обещал отпустить тебя. Я сказал, что дам тебе возможность уйти.
Пленный вавилонянин ошалело уставился на меня:
— Что???
Я многозначительно кивнул в сторону угла хижины, где примостилась лопата с полусгнившим черенком:
— Доберешься до нее, перережешь путы и, — я указал пальцем на выход, — ты свободен.
Лицо Тиридата перекосила гримаса ярости:
— Ты издеваешься надо мной, мушкену?!
— Отнюдь. Я даю тебе шанс спасти себя и твою семью, — сказав это, я двинулся к выходу.
Гасан и Бастет вышли вперед меня.
Когда я почти дошел до порога, мне в спину прилетел яростный крик Тиридата:
— Как я доберусь до лопаты?! Я же связан по рукам и ногам!
Обернувшись через плечо, я ответил:
— Мне удалось перерезать веревки кинжалом, лежа в пустыне. Найти и достать клинок из зыбучих песков намного сложнее, нежели лопату. Удачи, Тиридат, — я вышел, громко хлопнув дверью.
* * *
Дождь окончательно прекратился, а туман полностью рассеялся. Однако небо продолжала затягивать пелена густых облаков. Кое-где появлялись небольшие просветы. Сквозь них пробивались тонкие пучки солнца. Из-за того, что воздух очистился от
