Александр просто «отключил» в своей голове тот участок мозга, который отвечал за усталость — так его учил делать еще тренер по самбо в ДЮСШ, странное дело, но он его вспомнил, и вспомнил все его наставления:
«Не надо думать об усталости, и не будешь уставать! Не жалей себя и всегда будешь сильнее своего противника!»…
И еще он вспомнил слова своего инструктора во Французском иностранном Легионе:
«Настоящий солдат, сначала бежит, сколько может, а потом еще столько, сколько надо!..»
Именно теперь и наступил этот момент — момент слова «Надо!»…
Надо было спастись самому, и спасти раненного!
Пусть даже теперь это был враг!..
***20 июня 2008 г.
Москва. Следственный изолятор «Лефортово»…
Не тот случай!..
…Полковник Чеботарев смотрел пронзительным взглядом на человека, который всего три дня назад имел почти неограниченную власть, и пользовался ей не только в интересах государства, но по большей части, в своих личных интересах…
У Геннадия Алексеевича Чеботарева, который занимал генеральскую должность Заместителя Начальника Службы Собственной Безопасности ФСБ России, этой власти было не меньше, если не гораздо больше, но…
Он, потомственный «чекист», вот уже много лет, продолжал носить всего-лишь полковничьи погоны, и никогда не напоминал начальству о том, что пора бы уже стать генералом… Ездил только на служебной машине, ибо свою старенькую «Волгу ГАЗ-2410» он подарил единственному сыну на его свадьбу, а на новую машину денег так и не скопил… И уже девять лет жил бобылем в старой сталинской трехкомнатной квартире на Таганке, доставшейся ему после смерти родителей… Правда, была у полковника дача в ближнем Подмосковье в сосновом бору, куда он любил переезжать на лето, дабы отдохнуть от суеты и смрада большого мегаполиса, но и та была ведомственной, а не его личной…
В общем…
Полковник Чеботарев был самым настоящим бессребреником от ФСБ, полностью посвятивший себя своей службе…
И когда он сталкивался с такими вот людьми, как этот человек, который сейчас сидел за столом напротив, в комнате допросов, и когда у него были факты против таких вот «служак», Геннадий Алексеевич Чеботарев превращался для них в «Главного инквизитора ФСБ»… И убедить полковника в том, что человек преступил закон случайно, а не целенаправленно было крайне сложным занятием… … — Я был бы очень признателен вам, гражданин Гришин, если бы вы начали сотрудничать со следствием!
Мужчина, с кругами под глазами от бессонницы, только улыбнулся вымученно;
— А для чего, полковник, мне это нужно? Для меня в этом нет никакого смысла!..
— Смысл в том, гражданин Гришин, чтобы…
А вот дальше полковник продолжить не смог…
Он задумался на секунду, и понял, что генерал прав — если он сейчас начнет давать показания, то обязательно будет осужден, и очень на большой срок! А вот если нет…
Генерал Гришин еле-еле улыбнулся:
— Вы же понимаете, Геннадий Алексеевич, что те записи телефонных разговоров, которые вы мне дали прослушать, и на которых, собственно и основывалось все ваше расследование, по нашему законодательству для суда не имеют никакой силы… А вот с документами… С документами у вас проблема, господин полковник!..
Генерал выпил воды, и заговорил вновь:
— Доказать то, что я отдавал какие-либо приказы у вас не получится — таких приказов, в письменной форме, просто не существует!
— Но полковник Тесленко!..
— А полковник Тесленко мог оказаться просто идиотом, и неверно понять мои шутки, высказанные ему по телефону!.. — Гришин перебил говорившего. — И за то, что он натворил, благодаря своим глупым мозгам — отвечать только ему! На суде, если он состоится, я именно так и скажу!.. Я же, полковник, готов ответить только за то, что был не очень дальновидным начальником, и вовремя не разглядел в полковнике Тесленко кретина!.. Вот и все, господин Чеботарев!
— Ваше имущество, нажитое путем спекуляции своим служебным положением…
— Какое имущество, Геннадий Алексеевич? — Прищурился генерал Гришин. — У меня ничего нет, кроме старой двухкомнатной квартиры, и не менее старой «Волги ГАЗ-3102»!.. Это все!
— Мы выяснили, что ваша недвижимость, в совокупности может стоить…
Генерал снисходительно улыбнулся:
— Весь тот перечень домов и квартир, уважаемый полковник, который вы мне предоставили для ознакомления, не имеет ко мне никакого отношения!.. Хозяева этой недвижимости, и прочего, совершенно мне незнакомые люди! Разве не так, Геннадий Алексеевич?
Гришин посмотрел в глаза полковника, и проговорил:
— Вот то-то и оно, господин полковник!.. Как бы вам еще не пришлось передо мной официально извиняться…
— Ну, уж этого-то не произойдет, гражданин Гришин! Не надейтесь!.. — Ответил Чеботарев резко, и нажал кнопку для вызова конвоя. — Уведите подследственного!
Когда, еще недавно такой солидный и респектабельный генерал-майор ФСБ Гришин выходил и допросной комнаты в сопровождении прапорщика-конвоира, он оглянулся, и бросил напоследок:
— Никогда не торопитесь быть победителем, Геннадий Алексеевич — спешка в этом деле никогда не доводит до хорошего! Как, к примеру, со мной… Не тот случай!..
Он ушел в свою камеру, а полковник Чеботарев еще долго думал над результатами сегодняшнего допроса генерала Гришина…
***21 июня 2008 г.
Аравийская пустыня..
«Viva la muerte, y muera la inteligencia!»…
…За целый, «первый» день, то есть за 20 июня, Александр сумел-таки пройти довольно много — километров двадцать, или что-то около того…
Он выбрал какой-то ритм, включил какой-то странный внутренний метроном, и только шагал и шагал… Шагал, пытаясь не обращать внимания на раскаленные солнечные лучи, и на свою кожу, которая уже в кое-каких местах начинала под этими лучами вздуваться пузырями ожогов…
Останавливался Туарег «на перекур» ненадолго, минут на пять в конце каждого часа, в тени какого-нибудь куста. Чтобы дать немного отдохнуть своим рукам и ногам, и напоить себя и Сергея Кабанова.
Здесь, в приморских районах Аравийской пустыни иногда встречались дикие арбузы размером с большое яблоко. Эти ягоды были очень водянистые, и, что самое важное, очень питательными — практически 150–200 грамм насыщенного глюкозой, сладкого сиропа. Эти неказистые арбузики по-настоящему спасали и от жажды, и от потери сил, и от обезвоживания…
Солнце палило сверху так, что даже обычно ярко-голубое, в этих широтах, небо, здесь над Аравией, казалось, полиняло, выцвело, и стало каким-то белесым… Таким же белесым, а еще расплавлено-жидким, казался и раскаленный воздух… Его, наверное, можно было бы зачерпнуть ложкой, да и похлебать на обед как суп! Главное — не обжечься… …К вечеру, когда огромный солнечный диск завалился за вершины барханов, но до ночи оставалось еще пару часов, Александр, наконец-то, позволил себе двухчасовой привал… …20 июня, 19.30, вечер…
Сергей наклонился над раненным и положил ладонь на его лоб: … — У-у, друг!.. А дела-то у нас полное говно!..
Туарег был прав.
Сергей за целый день несколько раз ненадолго терял сознание, правда, потом приходил в себя. Сейчас же, к вечеру, его состояние значительно ухудшилось — он бредил, а его бледный лоб по температуре напоминал раскаленную сковороду…
— Что-то не то у нас с тобой, Сергей… Что-то не то!..
Александр решил посмотреть на ногу раненного. Он очень осторожно, неторопясь, размотал резиновые «бинты» и снял свою самодельную шину, и…
Картина, которая открылась его глазам, почти наверняка, привела бы в ужас любого врача — нога Сергея была похожа на большую колоду, а лилово-фиолетовая кожа натянулась так, что казалось, дотронься до нее и она лопнет, взорвется, как детский воздушный шарик…
— Поганые дела!.. — Только и проговорил Александр.
Их, конечно, учили оказывать первую неотложную помощь раненным, а за время службы Туарегу еще и неоднократно приходилось это делать, но… Все равно! Зрелище было просто ужасающим!..
Да и сам Александр наверняка ужаснулся бы, если бы рассмотрел на ногу Сергея Кабанова повнимательнее еще в самом этого начале пути, еще ночью!.. Но… С того момента прошел уже целый день! День под безжалостным солнцем, которое, видимо, иссушало не только тело, но и чувства…
«…У него было внутреннее кровотечение… — Думал Туарег как-то отстраненно. — Под кожей набралась кровь и получилась гематома… Нас этому учили — я это помню — что если кровь из гематомы не выпустить, то она может загноиться, а это верный путь к гангрене!.. Вот же где гадство!.. Придется что-то делать!..»
Александр разломил пополам очередной, какой уже по счету, арбуз, намочил его соком лоскут тряпки, оторванным от майки, которая была у него поддета под гидрокостюм, и протер этой тряпкой лоб бредившего Сергея:
