— Отели сомнительной репутации, — заметил архивариус с презрением. — Вряд ли тебе там удастся что-нибудь узнать.
* * *
Проверка в обоих отелях ничего не дала. Весь день мы с Идуаном ломаем себе голову над тем, у кого мог жить Рюссак. Сидя за столом напротив друг друга, мы составляем список адресов, которые мы выудили из его досье, делим его пополам и отправляемся каждый в своем направлении расспрашивать консьержей. Это нудная и утомительная процедура, но мы должны ее выполнить для очистки совести.
Вечером Марлиза готовит ужин, а я сижу на стуле, опустив распухшие ноги в таз.
Я пытаюсь ответить на вопросы: за что убили Рюссака? И кто его убил? Бюиссон? Или другой сообщник?
Пока у меня нет ответа ни на один из этих вопросов.
У Маги высокая и крепкая грудь, длинные ноги и ангельское личико с короткими белокурыми волосами. Она была швеей, но ей надоело гнуть спину и тратить молодость и красоту на ничтожный заработок, и она стала проституткой. Однажды на воскресном балу она познакомилась с очень красивым парнем. У него были холеные, не знавшие труда руки: это был сутенер, изменивший ее жизнь. После него у нее были и другие «покровители»…
Маги — мой информатор. Я решил, что если у Рюссака и была подружка, то она могла быть только шлюхой, а значит, Маги могла ее знать.
Я отправляюсь на улицу Блондель, на углу которой Маги поджидает своих клиентов. Прогуливающиеся мужчины критически осматривают достоинства продажной плоти.
Маги стоит на тротуаре. На ней короткая, кричаще-зеленого цвета юбка и облегающая кофточка, красная в белый горошек, с огромным вырезом впереди. Она стоит в вызывающей позе с сигаретой в руке. Увидев меня, она кричит, подмигивая:
— В объятиях Маги вы забудете обо всех своих проблемах! Ты идешь со мной?
Я киваю ей головой и следую за ней в отель, принадлежащий Лулу ла Креветту. Мы поднимаемся по узкой лестнице наверх. Маги идет впереди, покачивая бедрами.
Горничная открывает нам дверь комнаты, и я говорю ей:
— Принесите нам два двойных коньяка.
Маги садится на кровать, закинув ногу на ногу и устремив на меня свои блудливые глаза. Входит горничная с коньяком, я расплачиваюсь, она выходит и закрывает за собой дверь.
Я рассматриваю фотообои с изображением луга, на котором увядают красные розы.
— Ты долго еще будешь любоваться пейзажем?
Маги разлеглась на кровати, расстегнув корсаж и закинув руки за голову.
— Я пришел поговорить с тобой.
— Я в этом не сомневаюсь. Но не стоя же разговаривать. Ты можешь присесть, не бойся, я тебя не изнасилую.
Я беру рюмки, протягиваю ей одну и сажусь на край кровати. Мы пьем.
— Что ты хочешь узнать, мой милый полицейский?
Я ставлю рюмку на столик и говорю:
— Мне нужны сведения об одном типе, которого звали Анри Рюссак.
— Звали?
— Да, он умер. Но до смерти, я думаю, с учетом его внешних данных, у него непременно должна была быть женщина, подруга. Может быть, кто-нибудь из твоих «коллег» знавал покойника?
Маги облокотилась на подушку и залпом осушила рюмку. Ее лицо стало напряженным.
— Да, я знаю подружку Анри. Это я. Я не видела его уже несколько недель. Недавно я узнала, что он участвовал в организации побега одного или двух типов из тюремной больницы, а также об его участии в налете на ресторан. Это все, что мне известно.
— Да, но как ты узнала об этом? Тебе рассказал сам Рюссак?
— Нет, я не видела его уже почти месяц. Мне рассказала об этом одна приятельница, она тоже работает на улице, но последнее время я ее почти не видела. Несколько дней назад я ее снова встретила и спросила шутя, не получила ли она наследство. Она сказала, что получила, и сразу от четверых, которые скрываются у нее дома. Два брата, очень крутые парни, Анри и ее собственный дружок.
— Как зовут твою приятельницу?
— Сюзи… Сюзанна Фурро.
— А как зовут ее дружка?
— Кажется, Роже, но я не уверена.
— И последний вопрос, совершенно идиотский: почему Лулу не починит третью ступеньку на лестнице, она уже давно шатается.
— Он се еще не скоро починит. Дело в том, что когда ты наступаешь на нее, то в кабинете Лулу звенит звонок. Его секретарша смотрит в невидимый для тебя глазок, чтобы узнать, кто из девушек поднимается, и подсчитать, сколько у каждой из нас было за день клиентов. Это для бухгалтерии.
— Хорошо, — говорю я, вставая. — Спасибо за сведения, Маги. Если будут новости или неприятности, звони мне.
— Договорились, мой полицейский.
Я уже закрывал дверь, когда Маги спросила меня:
— Как он умер? Он сильно страдал?
— Нет, Маги, он умер легко, даже не успев осознать этого.
Я возвращаюсь в контору и докладываю обо веем Толстому. Он ликует:
— Завтра, Борниш, у вас будет все необходимое для ведения наблюдения. Мы возьмем грузовик и отправимся туда все вместе: вы, Идуан и я. Если мы их не схватим, то будем круглыми идиотами.
На следующее утро, просматривая в мясной лавке газету «Паризьен либере», я узнаю о том, что мы круглые дураки.
Нюс чувствовал себя несчастным человеком. Он устал спать на матрасе, на полу, отчего у него ныло все тело. Ему не хватало комфорта, не хватало двух его боксеров, не хватало Ивонны, которую он отправил в Овернь.
Они сидели в бистро и играли в покер.
— Ты совершенно спятил со своими псами, — заметил Пузатый, зять Нюса. — Я делаю все для них: покупаю мясо, вывожу на прогулку, варю им овощи, даю витамины, пою их водой из соски. Что ты еще хочешь? Чтобы я сводил их в кино или в цирк?
— Но ты не даешь им любви и нежности, в которой они так нуждаются! — вздыхает Нюс. — А собака без любви чахнет, как цветок без воды.
— Хорошо, — соглашается Пузатый, — в следующий раз я их полью.
— Чего бы я только не отдал, чтобы сейчас быть с ними, чтобы ласкать их!
— Ты спятил… кругом одни легавые…
Однако любовь Нюса оказалась сильнее страха и осторожности. Обнаружив, что грузовик с легавыми исчез, он купил первосортного мяса и бисквиты и отправился к себе домой.
Когда он возвращался назад на улицу Биша, за ним увязался хвост. Это был инспектор из летучей бригады, случайно оказавшийся в квартале и узнавший Нюса. Проводив его до улицы Биша, он позвонил своему шефу, комиссару Кло.
Некоторое время спустя неподалеку от дома Сюзанны Фурро остановился грузовик, набитый вооруженными полицейскими.
* * *
Наступил вечер. Сюзанна готовит на кухне ужин. Сидя за столом, Бюиссон, Нюс и Деккер молча потягивают анисовку.
Последние дни в отношениях между Деккером и Бюиссоном возникли напряженность и враждебность. Это началось в конце сентября, когда в квартале появился сияющий Франсис Кайо. Он распахнул полы плаща, сунул руку в карман брюк и вынул из него кольцо с большим бриллиантом, которое он с осторожностью, словно это было яйцо, положил на стол.
— Откуда оно у тебя? — подозрительно спросил его Бюиссон.
— Ты мне не поверишь! — ответил Франсис, опускаясь на стул. — Представь себе, что я зашел в «Хижину» пропустить стаканчик. Неожиданно меня подзывает хозяин и протягивает мне его со словами: «Держи, прошлой ночью вы оставили это в туалете, в раковине».
Франсис вздохнул и добавил:
— И как только мы могли заподозрить Анри!
Деккер побледнел. Бюиссон оставался невозмутимым. Накануне под предлогом похищения картин из замка он заманил Рюссака в лес Ла Фэ, и Деккер стал свидетелем расправы.
После ухода Франсиса между Деккером и Бюиссоном вспыхнула ссора. Нюсу с трудом удалось унять их. Начиная с этого дня мужчины испытывали друг к другу жгучую ненависть.
* * *
Сюзанна открывает окно, чтобы проветрить помещение, и неожиданно замечает во дворе прыгающие лучи света карманных фонариков. Она быстро закрывает окно и кричит мужчинам:
— Уходите! Полиция!
Первыми бросаются к двери Нюс и Деккер. Слишком поздно! На лестничной площадке уже раздаются шаги полицейских. Эмиль открывает окно, перешагивает через подоконник и смотрит на водосточную трубу соседнего дома, находящуюся в пяти метрах от него. Он колеблется. В этот момент раздается сильный стук в дверь, сопровождаемый властным возгласом:
— Полиция! Откройте!
Эмиль решается на прыжок. Несколько коротких секунд свободного падения кажутся ему вечностью.
Его пальцы впиваются в трубу с нечеловеческой силой. От удара у него потемнело в глазах, но он не разжимает пальцы, несмотря на адскую боль в суставах. Из квартиры Сюзанны, через открытое окно, до него доносятся мужские голоса. Эмиль осторожно подтягивается на руках и распластывается на крыше. С кошачьей ловкостью он переползает за высокую трубу. Как нельзя вовремя: через секунду черепицы крыши освещаются лучом света электрического фонаря и Эмиль слышит ворчливый и раздосадованный голос:
