Заметив, как нахмурил брови старший, женщина добавила:
– Формально я доктор, имею соответствующую степень и разрешение работать по специальности на определенных местах и должностях. Просто мое медицинское образование еще не полностью завершено.
– Как вы сюда попали?
– В Ашур?
– Для начала, да. Хотелось бы знать, что вас привело в нашу страну.
– А потом расскажете, что вы делаете здесь, в этом ущелье, – подал реплику «особист».
– Я записалась в волонтеры. Подразумевалось, что меня и еще одну женщину, она медсестра, отвезут в лагерь беженцев Ярмук под Дамаском. Там остро не хватает медиков.
– Там остро не хватает всего, – сказал амир. – Режим не способен наладить помощь беженцам… Продолжайте, Лаура Мартенс.
– Неделю назад мы выехали из Бейрута…
В помещении послышался приглушенное восклицание – Малик потревожил раненую ногу, и у него невольно вырвался стон.
Лаура, прервав едва начатый ею рассказ, смотрела поочередно то на амира, то на сидящего на стуле мужчину с забинтованной ногой.
– Женщина утверждает, что надо сделать операцию, – негромко сказал Умар.
Амир вопросительно посмотрел на бельгийку, которую занесло каким-то ветром в их раздираемые кровавыми распрями края.
– Что, есть какая-то серьезная опасность? – спросил он. – Вы ведь, кажется, обработали рану и наложили повязку?
– Это было сделано наспех. – Лаура Мартенс говорила медленно, тщательно подбирая слова. – В полевых условиях, без соблюдения должных санитарных норм. Это первая помощь… У вас здесь имеется хирург?
– Нет у нас хирурга, – процедил Умар, умолчав о том, что несколько суток назад врача убили по его приказу. – Был фельдшер, но… Но и его нет.
– Больному нужна операция, – сказала женщина. – Это срочно.
– Не понял… а кто здесь больной? – подал голос Малик. – Это про кого ты, женщина, такое сказала?
– Вы ранены, – обернувшись к мужчине, устроившемуся за столом, проговорила Лаура. – Два осколка в подкожной ткани… их можно – и нужно! – извлечь. С третьим будет труднее… В любом случае раны нужно как следует обработать.
– Пустяк! – Малик бодрился, хотя лицо у него покрылось пятнами, а глаза как-то странно блестели. – Смажь мне эти царапины зеленкой или йодом! Сделай новую повязку. И на этом – все.
Женщина неожиданно строго посмотрела на старшего.
– С такими ранами не шутят, – сказала она. – Если не обработать как следует, если не извлечь осколки… хотя бы то, что можно извлечь… То может начаться сепсис. А это чревато очень плохими последствиями.
– Хм…
Амир, повидавший на этой войне многое, прекрасно понял, о чем идет речь. Иногда ранение кажется легким, а сама рана пустяковой. Но если вовремя не обработать пораженный участок, то может начаться сепсис, приводящий к тяжелым формам гниения и к развитию гангрены, если ранение в конечность.
– Значит, надо делать операцию? Вы уверены?
– Как можно скорее. И я об этом уже говорила вашим людям!
Женщина, подойдя к Малику, положила вдруг ему руку на лоб.
– Ну вот! – сказала она. – Даже градусник не нужен… Температура уже за тридцать восемь.
– Надо же, какая вы строгая. – Амир криво усмехнулся в бороду. – А сможете сами прооперировать?
– Я не хирург вообще-то…
– Но вас ведь чему-то там учили, в этих ваших университетах?
Женщина прерывисто вздохнула.
– Мне понадобится набор хирургических инструментов. У меня при себе есть лишь скальпель. Моего запаса бинтов и тампонов тоже не хватит.
Амир вопросительно посмотрел на своего помощника.
– Есть какие-то инструменты, – сказал тот. – Остались от прежнего доктора… Перевязочные материалы тоже найдутся.
– Нужно хорошенько прокипятить инструменты! Есть автоклав?
– Не знаю, что это такое, – признался Умар. – Но после хирурга остались металлические коробки.
– Запас медикаментов имеется?
– С этим туго… Я прикажу, принесут все наши аптечки, все, что имеем.
– У меня в сумке есть аптечка. Пусть и ее принесут.
Умар крикнул одному из двух часовых, чтобы тот принес сумку женщины.
– Понадобится свет. Я не могу оперировать в потемках, при свете керосиновой лампы.
– Запустим генератор. Повесим в нужном месте гирлянду с лампочками.
– Пусть отгородят вот это угол, – Лаура показала на стоящую в глубине пещеры кровать. – Достаточно будет закрепить пару простыней.
– Сделаем.
– Мне нужно умыться.
– Это без проблем. – Умар кивнул в сторону прохода, за которым находится пещера меньших размеров. – Там найдете источник… Я распоряжусь, чтобы принесли мыло и чистый кусок материи.
– И пусть побыстрее принесут мою сумку! Мне нужно надеть чистое платье, в этом оперировать я не могу по соображениям санитарии.
– Какая бойкая, – сказал Умар. – Раскомандовалась тут…
– Сделайте все, что она просит, – велел амир.
Двое телохранителей амира отправились в дом паломников за сумкой и инструментами. Командир отряда и «особист» отошли в сторону.
– Будешь лично наблюдать за ходом операции, – негромко произнес старший. – Если эта особа попытается причинить вред Малику…
– Я буду стеречь каждое ее движение, – заверил Умар. – И я убью ее прежде, чем она только подумает совершить что-нибудь плохое.
Вскоре Амир переместился в ближнюю пещеру – туда принесли еще один стол и пластиковые кресла.
Приготовления в центральной пещере шли полным ходом. Запустили в работу генератор, повесили гирлянду с лампочками, отгородили угол, поставили кипятить бак с водой. Из дома паломников привели одну из монахинь – ту, которая ухаживает за ранеными и больными. Она будет помогать прибившейся к отряду моджахедов медичке.
По ступеням – из монастырского храма – в пещеру спустился один из помощников амира, отвечающий в отряде за связь. В руке у него телефон «Турайя».
– Амир, вас просят выйти на связь.
Карим бросил на него удивленный взгляд.
– Что, заработал спутниковый телефон? Как тебе это удалось?
– По воле Всевышнего… Нам из Ярмуда звонят.
– Кто?
– На линии ваш достопочтенный родитель, амир.
Карим взял у помощника спутниковый телефон. Жестом велел тому отойти в сторону.
– Ассаламу алейкум, дорогой отец!
Из трубки донесся знакомый голос:
– Ва-алейкум ас-салом Карим! Рад тебя слышать, сын мой.
– Я тоже рад, отец.
– Несколько суток с тобой не было связи.
– Не работал спутниковый телефон.
– Мы ваши вызовы по рации принимали, а вы нас почему-то не слышали.
– Лоялисты на всех диапазонах забивали помехами радиоэфир.
– А сегодня?
– Сегодня глушат не так интенсивно, как в прошедшие дни.
– С чем это связано? Как думаешь?
– Думаю, связано с переговорами, в которые они пытаются с нами вступить.
– Что предлагают?
– Предлагают передать им заложников, а самим сложить оружие.
В трубке послышался сухой смех.
– Представляю, что ты им ответил, Карим.
– Мой ансар обозвал их собаками… А потом мы расстреляли двух заложников, а трупы скинули в ущелье.
– Я тебя понял… Давай теперь поговорим о главном.
– Я весь внимание, отец.
– Малик со своими людьми прошел к тебе?
– Да, отец, сегодня утром вышли… Смогли прорваться через заслоны. Малик ранен.
– Ранен?
– К счастью, не очень серьезно. Сейчас ему делают операцию. Уверен, с ним все будет в порядке.
– Он передал тебе мой приказ?
– Да, отец, он передал мне зеленый блокнот.
– Ты все понял, сын мой?
– Да, отец. Я все понял. Но… могу я спросить?
– Что именно?
– Такая прекрасная укрепленная позиция… Мы можем удерживать ее столько, сколько понадобится.
– Наша каламунская группировка полностью разгромлена. Прорваться к нам в Ярмуд удалось лишь немногим… Твой отряд сейчас в окружении.
– Я знаю, отец. Хотя нам глушат связь, картину боев я умею читать и по звукам.
– Ты опытный воин, Карим. Я горжусь тобой. И ты мне нужен… ты и твой отряд.
– Отец, мы здесь сковали большие силы. Против нас действует пятая бригада, две сводные батальонные группы, спецназ… И это не считая нескольких отрядов «шабиха». Они плотно окружили ущелье и контролируют визуально и огнем все подходы. Но из-за нас они не могут отвлечь эти силы для штурма Ярмуда. А это, думается, тоже важный фактор в нашем положении.
На другом конце беспроводной линии какое-то время царила тишина.
Карим подумал было, что связь оборвалась, но в трубке вновь зазвучал голос отца, влиятельного лидера оппозиции, командующего наиболее боеспособными частями моджахедов в этой стране.
– Карим, я тебя услышал. А теперь ты услышь меня.
– Я внимательно и с почтением слушаю тебя, дорогой отец.
– Я хочу знать, имеешь ли ты возможность выполнить мой приказ? Ты же сам говоришь, что тебя в ущелье крепко стерегут.
– У меня есть план…
– Не говори больше ни слова, сын. Это ненадежный канал связи… Но я рад слышать, что ты уверен в своих силах и в своих людях.
