Ознакомительная версия.
А вышло все очень просто. Собирая свой рюкзак, профессор проверил лежащий в нем бумажник и поднял страшный крик. Он матерился как сапожник, и на такое необычное выступление сбежалась вся его команда. Сначала никто не мог понять, в чем дело, но профессор быстро взял себя в руки и доходчиво все объяснил.
– Какая-то подлая тварь без чести и совести взяла у меня из бумажника семьсот долларов! – громоподобным голосом объявил он, обводя грозным взглядом собравшихся вокруг него людей. – Вы можете себе представить что-нибудь подобное? Я, например, до сих пор не мог! Мне не денег жалко, хотя такую сумму трудно назвать ничтожной, а мне жаль доверия и тех теплых товарищеских отношений, которые сложились в нашем маленьком коллективе. И вот что я думаю – это каким же цинизмом и жестокостью нужно обладать, чтобы плюнуть в лицо людям, с которыми делишь кров и пищу, с которыми преодолеваешь трудности и невзгоды? Как хотите, а я не могу бросить даже тень подозрения на людей, с которыми бок о бок прошел многое, с которыми создавал наш институт. Вы знаете, о ком я говорю – это вот Вадим, это Васяткины, это Крупицын… И Визгалов всегда был с нами, и Гриша Корнеев…
– Постойте-ка, Борис Александрович! Вы практически всех тут перечислили, а моей фамилии так и не прозвучало, – звонко и с вызовом произнесла врач Шилова. – Следует ли это понимать так, что, по вашему мнению, деньги сперла я?!
– Упаси бог! – смутился профессор. – Вашу фамилию я не назвал по простой причине. Я и мысли не допускаю, что вы можете быть причастны к этому инциденту, Валентина Николаевна…
– Короче, ясно, – мрачно заключил проводник Тарасов, глядя исподлобья на всю честную компанию. – Вы тут все из Москвы пушистые, а приблуды, само собой, – воры. Только сразу предупреждаю – у меня твоих денег нет, профессор, и можешь меня с этим вопросом не кантовать. Это чтобы потом обид не было.
Хамлясову было до слез жаль денег, но ссориться с проводником не входило в его планы, поэтому он внес еще одну небольшую коррективу.
– Никоим образом не хочу разбрасываться огульными обвинениями, – горячо заявил он, глядя на Тарасова. – И уж тем более в ваш адрес, Павел Иванович! За то недолгое время, как мы с вами познакомились, я убедился в вашей высочайшей порядочности и надежности…
– Да чего там долго базарить! – вдруг вмешался в разговор Али. – Тут ведь козе понятно, кто ваш багаж шмонал, профессор! Тут дело ясное, без вопросов.
Расталкивая толпу, он вдруг решительно подошел к ничего не подозревающему Шпагатову и ловким движением запустил руку в его карман. Через секунду он уже доставал из этого кармана смятую стодолларовую бумажку. Все ахнули.
Шпагатов сначала даже не понял, что произошло. Ему эта манипуляция показалась каким-то фокусом, вроде тех, что показывают в цирке иллюзионисты. Он открыл рот и с большим любопытством уставился на купюру, которую торжественно поднял над головой Али.
– Что и требовалось доказать! – объявил Али и повернулся к Хамлясову. – Дальше пошарить, профессор?
– Ну-ка, постойте! – нахмурившись, сказал профессор и, набычившись, пошел прямо на Шпагатова.
Тот невольно отшатнулся.
– Стоять! – прикрикнул Али, хватая его за локоть. – Что-то ты больно прыткий стал, кореш!
Хамлясов подошел к ним и требовательно протянул руку. Али почтительным жестом положил в раскрытую ладонь купюру.
– Кхм! Несомненно, это мои деньги, – озабоченно пробормотал профессор. – Я всегда переписываю номера купюр, когда… Ну, неважно! Однако это лишь седьмая часть. А где же остальные, любезный? – спросил он у Шпагатова, отправляя деньги в задний карман брюк.
Шпагатов отлично знал, где остальная часть, но безмятежный взор Али, устремленный на него, убедил его, что говорить этого не нужно.
– Я… Не у меня… То есть я хочу сказать… – залепетал он.
– Говорите толком! Что такое вы несете? Я – у меня… – рассердился Хамлясов. – Взяли деньги, так признайтесь!
– Я не брал! – пискнул Шпагатов.
– Поглядите на него! – Профессор обвел общество изумленным взглядом. – Изобличен! Пойман, можно сказать, с поличным и еще имеет наглость заявлять, что он не брал!
– Правда, не брал! – чуть не плача, проговорил Шпагатов. – Я бы не посмел… Да вот, сами смотрите!
Он принялся один за другим выворачивать карманы. На траву посыпались самые разнообразные вещи – складной нож, компас, спички, залитые парафином, радиоприемник размером с пачку сигарет, носовой платок, месячный проездной билет на автобус и еще много подобной чепухи. Были здесь и деньги – сто десять рублей десятками и мелочью. Однако долларов так никто и не увидел.
– Заныкал где-то! – уверенно заявил Али.
Шпагатов посмотрел на него со страхом и отвращением. «Как ему не совестно! – подумал он с отчаянием. – Сам же взял! А теперь все валит на меня – знает, что я не смогу его выдать, скотина! Но как они все не понимают, что это сделал он?!»
Однако тут он ошибся. Из толпы раздался спокойный голос Корнеева.
– Слушай, Борис Александрович! По-моему, нужно оставить человека в покое. Мы все-таки не следственные органы, чтобы выдвигать версии. Лично меня эта миниатюра с долларами не убедила. Очень это напоминает сцену из известного телефильма. Про Кирпича и Жеглова, помните?
– Ты что же, козел, хочешь сказать, что я тут всем фуфло толкаю? – с надрывом спросил Али, резко обернувшись к говорившему. – Да ты знаешь, что за это бывает?
– И что же за это бывает? – все тем хладнокровным тоном поинтересовался Корнеев. – Поделись, деловой!
– Я потом с тобой поделюсь, – зловеще пообещал Али. – С глазу на глаз.
– Заметано, – сказал Корнеев.
Он стоял, сунув руки в карманы, выпрямив спину, и смотрел Али прямо в глаза. В этом взгляде не было ни капли страха. Шпагатов почувствовал, что завидует этому человеку, много повидавшему в жизни и ничего, похоже, не боявшемуся. Но прежде всего он испытывал к нему чувство благодарности – Корнеев был единственным, кто за него вступился и усомнился в правдивости разыгранного здесь спектакля. И еще он пожалел, что не рассказал своей тайны ему, а ведь это было так просто сделать – они спали, можно сказать, бок о бок.
– Спокойно, друзья, спокойно! – меняя тон, воскликнул профессор. – Нет ничего хуже, чем ссориться в экспедиции, вы это знаете не хуже меня. Умерьте свои страсти. Случай, конечно, вопиющий, но попробуем разобраться в нем цивилизованными методами.
– Единственный цивилизованный метод в данном случае – это немедленно вернуться в город и обратиться в милицию, – железным голосом сказал Корнеев. – Вернуться в полном составе.
Все, кто был на поляне, растерянно посмотрели друг на друга.
– То есть как это вернуться? – недовольно произнес Хамлясов. – Это невозможно. Это перечеркивает все наши планы. И потом, что это дает? Милиции-то откуда знать, что здесь произошло?
– Милиция разберется, – упрямо сказал Корнеев. – Это их работа.
– Нет, все-таки я не понимаю, что тут может сделать милиция? – пожал плечами сбитый с толку Хамлясов.
– Ну, положим, – неожиданно поддержал Корнеева картограф Фишкин, – милиция может проверить наши личности, и после этого могут вскрыться какие-нибудь любопытные факты. И еще там могут снять отпечатки пальцев с банкноты – это окажется важной уликой.
– А что, это мысль! – воскликнул писатель-фантаст Визгалов, выразительно поглядывая на компанию чужаков, не в добрый час прибившихся к их группе. – В своих-то мы уверены на сто процентов, верно? Знаем друг друга не один год. Да и потом, что это, черт возьми, за сумма – семьсот долларов? Извините за грубость, Борис Александрович, но за семьсот долларов я, например, мараться не стану. Это здесь семьсот долларов – целое состояние, а в Москве на них один раз в хороший ресторан сходить.
– Я, знаете, по ресторанам на хожу, Визгалов! – сварливо ответил Хамлясов. – Я цену деньгам знаю. Семьсот долларов – это семьсот долларов, хоть здесь, хоть в Москве. Да и потом, разве в этом дело? Важен сам факт – среди нас затесался вор!
– Ну а я о чем? – невозмутимо заговорил Корнеев. – Воров милиция ловит. Нам-то зачем этим заниматься?
– Вам легко говорить, Корнеев! – пробурчал Хамлясов. – Вы – человек вольный. А у меня договора – с издательством, с журналом, с газетой, с телевидением, наконец! Это не шутки. А вы предлагаете вот так все бросить на полпути и вернуться назад? Это же катастрофа! Мы потеряем столько времени! А если милиция вздумает раздуть это дело? Если понадобится постоянное наше присутствие? Допросы, копание в наших с вами делах… Бр-р-р! Все пойдет прахом!
– В таком случае есть еще один выход, – сказал Корнеев. – Плюньте на эти деньги.
– То есть как? – опешил профессор.
– А вот так и плюньте, – безмятежно повторил Корнеев. – Разбирательство обойдется вам дороже – сами только что сказали.
– Гм, действительно, в этом есть рациональное зерно, – задумчиво проговорил Хамлясов. – В самом деле, игра не стоит свеч. В попытке сохранить малое мы можем потерять все. Пожалуй, вы правы, Корнеев. Но… нельзя же оставлять этот случай без всяких последствий. Мы не можем потакать преступнику!
Ознакомительная версия.
