Все - от командира роты до последнего рядового — обошлись с ней учтиво и почтительно, как того и требовали ее звание и положение. Разговор со взводным сержантом оказался коротким, деловым, со множеством "да, мэм" и "нет, мэм". Однако из этого разговора она так и не смогла понять, как сержант первого класса Леон Ривера настроен по отношению к ней. Его манера держаться и разговаривать оказалась корректной и деловой. Ни в тоне сержанта, ни в выражении его лица, ни даже во взгляде не было ничего такого, что выдавало бы истинные чувства. Лейтенант Козак заметила только одно: Ривера, как и все в роте, глядел на нее во все глаза, и обращение "мэм" давалось ему с трудом. Не раз сержант, привыкший жить в мире, населенном исключительно мужчинами, сбивался и отвечал ей "сэр".
Но больше всего раздражали лейтенанта взгляды. Как она ни старалась, ей не удалось слиться с мужским окружением. Нэнси Козак была женщиной. И хотя она не назвала бы это проклятием, все же принадлежность к женскому полу обещала усложнить ей жизнь в борьбе за то, чтобы стать настоящим боевым командиром. Эта мысль и тысячи других роились у нее в голове, когда она бежала вместе со своим взводом, и ее каштановые волосы плавно покачивались из стороны в сторону.
Быстрота — залог успеха в подходе, а еще больше — в бою.
Фридрих Великий
30 июня, Об. 15 Нурво-Долорес, Мексика
Стоя на взлетно-посадочной полосе, пилот Рафаэль Бласио наблюдал, как молодой пехотный лейтенант руководит посадкой своих людей в вертолет "Белл-212". При этом он то нервно затягивался сигаретой, зажатой в левой руке, то отхлебывал глоток холодною кофе из бумажного стаканчика, который держал в правой. Остальные члены сю экипажа — второй пилот и старший механик — суетились у вертолета, спеша за пять минут хоть как-то проверить машину перед полетом и одновременно помогая пехотинцам пристегнуться. Бласио и так пребывал в состоянии крайнею раздражения, и кофеин вряд был ли ему полезен. И, тем не менее, только кофеин мог помочь держаться на ногах.
Накануне, в четыре часа утра, командир разбудил em и передал приказ немедленно явиться дня выполнения задания. На аэродроме в Тампико ему и ею экипажу сообщили, что после покушения на президента республики власть захватили военные, и в стране введено чрезвычайное положение. Для Бласио и его экипажа это означало, что им предстоит весь день перебрасывать верные новому режиму войска взад и вперед вдоль западного побережья Мексики. В восемь часов вечера, после возвращения в Тампико, они получили подробные сведения о перевороте. Но Рафаэль слишком устал, чтобы проявить хоть какой-то интерес к этому событию. Он мечтал поесть и лечь в постель. Но явившись на командный пункт к диспетчеру, Бласио получил запечатанный конверт с грифом "Секретно". В конверте оказался листок бумаги с приказом, который предписывал ему вылететь на аэродром Нуэво-Долорес, причем прибыть туда Бласио должен не позднее десяти часов вечера. Приказ подписал некий полковник Альфредо Гуахардо, который именовал себя министром обороны. Пилот вернул приказ руководителю полетов и потребовал подтверждения.
В предчувствии долгого ожидания пилот решил отправиться на поиски еды, но его намерения пресек комендант аэродрома. Выскочив из своего кабинета в сопровождении руководителя полетов, он буквально набросился на Бласио, размахивая приказом у самого его носа.
— Кем вы себя, черт побери, возомнили, лейтенант? — рявкнул комендант. — У вас что, не все дома? Или вы, просто-напросто, — предатель?
Внезапность и сила натиска застали Бласио врасплох. Он молча смотрел на коменданта, стараясь сформулировать объяснение. Но не успел он и рта раскрыть, как тот заорал еще громче:
— Почему вы пытаетесь увильнуть от выполнения задания? Вы не видите, что приказ подписан самим полковником Гуахардо?
Как боксер, пропустивший серию сокрушительных ударов, Рафаэль дрогнул и отступил. Потом, овладев собой, вытянулся по стойке смирно:
— Сэр, я вовсе не хотел уклониться от задания. Я только хотел объяснить, сэр!
Его уловка сработала: комендант смягчился, и это дало лейтенанту еще несколько секунд, чтобы обдумать ответ. Постаравшись как можно убедительнее обрисовать ситуацию, лейтенант дал отчет о деятельности экипажа за истекший день и в заключение подчеркнул, что экипажу необходимы еда и отдых, а вертолету срочно требуется полный технический осмотр. Несколько минут комендант аэродрома молча слушал, а затем поднял руку, приказывая Бласио остановиться.
— Сегодня у всех был очень тяжелый день. И завтрашний наверняка будет не легче. Поживем — увидим. А вам, лейтенант, я могу сказать одно: для вас день еще не закончился. Немедленно заправляйтесь и как можно скорее вылетайте в Нуэво-Доло- рес. Есть еще вопросы?
По тону коменданта Бласио понял, что его объяснения не возымели действия, и что разумнее всего — поскорее и без дальнейших возражений убраться восвояси.
Злой и усталый, Бласио козырнул, повернулся и вышел.
Когда Рафаэль прилетел в Нуэво-Долорес, Там его уже ожидал молодой пехотный лейтенант. Пока команда обслуживания готовилась отбуксировать вертолет в ангар, лейтенант проводил Бласио туда же. В здании, одновременно служившем казармой для взвода лейтенанта, Рафаэль познакомился с майором Касо, пилотом второго вертолета "Белл-212" и старшим сержантом пехотного взвода. Касо, отрекомендовавшийся заместителем полковнику Гуахардо, прибыл сюда, чтобы проинструктировать пилотов и пехотинцев о предстоящем налете на объект под названием Чинампас.
При обычных обстоятельствах Бласио слушал бы внимательно. Но, как заявил начальник аэродрома Тампико, сейчас — необычное время. Лейтенант был так измотан — сказывалось и нервное напряжение от безостановочных перелетов, и то, что за целый день ему так и не удалось перекусить, — что во время инструктажа только голодное урчание в желудке не давало ему уснуть. К тому же, содержание инструктажа его не особенно заботило. Он сразу сделал вывод: за исключением того, что им предстояло приземление на ограниченном пространстве и, возможно, небольшая перестрелка, это - всего лишь очередная переброска войск. От него потребуется одно: вылететь в 6.21, взять курс на запад, по направлению к Сьюдад-Виктории, и лететь со скоростью 115 узлов в течение тридцати девяти минут, после чего совершить посадку в саду, примыкающем к убежищу какого-то главаря наркомафии, высадить солдат и лететь дальше, в пункт сбора, который расположен в трех километрах к юго- западу, где он, вместе с другими пилотами, должен ждать дальнейших указаний. На остальное содержание инструктажа он почти не обратил внимания. И хотя фамилия Аламан показалась ему смутно знакомой, еда и сон в этот момент значили для пего куда больше.
Когда инструктаж закончился, майор Касо вылетел в Монтеррей, а Рафаэль вернулся к своему вертолету, который уже стоял в ангаре под охраной двух пехотинцев. И второй пилот, и механик спали внутри, прямо на полу. На секунду лейтенант задумался — стоит ли будить их, чтобы сообщить о предстоящем полете, и решил, что не стоит. Было уже поздно, далеко за полночь, и ужина не предвиделось. У них будет уйма времени утром, когда в шесть часов утра их разбудят пехотинцы. Он вытащил из сумки одеяло, бросил на пол и улегся. Несмотря на то, что под ним был бетонный пол, Рафаэль мгновенно провалился в сон. И только настойчивая рука пехотного лейтенанта вывела его из забытья в 6.10 — за одиннадцать минут до назначенного вылета.
30 июня, 06.15 Чинампас, Мексика
Дивное утро не принесло сеньору Аламану никакой радости. Он спускался по массивной лестнице медленно, будто на плечах его лежала тяжкая ноша. Пройдя несколько ступенек, он останавливался и оглядывался по сторонам. При этом он не обращал внимания на телохранителя, который сидел рядом с дверью, у подножия лестницы, а телохранитель не обращал внимания на него. Наемника — здоровенного белокурого американца — мало заботили передвижения босса или его приближенных. Пусть себе ходят — это их дело. Как и у любого наемника, у него не было ни политических убеждений, ни мнимой верности принципам или государствам. Он оставался верен только контракту, который вменял ему в обязанность охранять Аламана и его домочадцев. До тех пор, пока Аламан выполняет свою часть контракта, то есть своевременно платит деньги, американский наемник будет выполнять свою. И то, что босс не'обращает на него внимания, вполне устраивало американца.
