Преступник или имел ключ от входной двери, или Маргарита открыла кому-то «своему» (и в том, и в другом случае действовал, так сказать, «свой»), и они прошли в отцовскую комнату. Судя по обстоятельствам (компания «свидетелей» в соседней квартире), имело место не хладнокровно рассчитанное, а непредумышленное убийство в порыве ярости, страсти, мании — не исключена и провокация со стороны больной проститутки, которая получила не меньше пяти ударом тупым предметом в области темени. Смерть наступила в промежутке с 19.00 до 19.40, когда труп был обнаружен Петром Острогорским.
— Ваше время, Петр Романович, — уточнил следователь с удовлетворением. — В семь часов вы ее препроводили в последний путь, через сорок минут нашли труп.
(Адвокат сумел нажать на нужные пружины, давнее «дело» было поднято с «нулевым», в общем-то, результатом: «Ничего новенького», — констатация Антона Антоновича.)
- Я помню: когда Маргарита появилась во дворе — почти сразу и Подземельный с дежурства, — на ней была желто-черная бейсболка, надетая козырьком назад.
- Ну и что?
- Она сняла ее и держала в руке, потом положила на колени, когда села в качалку.
- Ну и что? («Вот заладил!») В течение «эпизода» шапочка упала и запачкалась в крови. Или вы ее считаете тем «одушевленным» предметом, который то исчезал, то появлялся?
- Да нет, но странно.
- Странно доверять пьяным фантазиям. Если они вообще были высказаны, а не придуманы вами.
- Фантазии медика постепенно становятся реалиями. Он спросил у меня перед самым уходом, вне всякой будто бы связи с предыдущим: «Знаешь, какой у американчиков любимый спорт?» И сам ответил: «Бейсбол».
Наступила пауза, которую в конце концов нарушил Петр Романович:
- Если вы в третий раз спросите: «Ну и что?».
- Спрошу.
- Здесь какой-то намек. Как раз в духе Ивана Ильича такого рода головоломки, недомолвки, двусмысленности.
- Да все понятно. — Следователь позволил себе слегка расслабиться. — Преступник зверски убивает проститутку, чтобы похитить спортивную шапочку, а заметив, что она запачкана, кладет обратно.
- Вы утрируете. Но мотив и вправду непонятен — если мой брат не убийца, а жертва, как оно впоследствии и оказалось. Установлена группа крови на носовом платке, обнаруженном у Павла?
- Третья, не его.
- Чья?
- Ну, у Подземельного третья группа.
- Вот видите! Брат положил орудие убийства в карман и запачкал свой платок.
- Что за орудие? — рявкнул Антон Антонович,
- Мертвая голова.
- Ага, черная магия, могила, череп, черти.
- Но как вы объясните…
- Вы должны объяснить! И не колдовские какие-то штучки, а свою действительную роль в серии убийств! — Следователь достал из кармана брюк платок в клеточку («сыщик» так и замер!), обтер вспотевшее лицо, успокаиваясь. — Я тут кое с кем переговорил, да и из протокола следует: нажима не было, ваш брат признался добровольно. Самооговор из выгоды? Не вырисовывается. И если он не убийца, — выдержал паузу, — то покрывал очень близкого ему человека.
- То есть меня?
- Ну, может друга, — снисходительно (и подчеркнуто неубедительно) уступил Антон Антонович.
- А вам не приходило в голову, что Павел насчет меня мог искренне заблуждаться?
- Я дал вам пять дней для защиты, прошло два.
Загнанным зверем ощущал себя философ, но объективно не мог не признать: не до конца закоснел в казенной рутине этот уставший от «криминала» человек, который вдруг сказал:
- На пятьдесят процентов я уверен в своей правоте, защищайтесь.
- Воздвигайте версию, я разрушу ее контраргументами.
- Посмотрим. По показаниям свидетелей, вы не были знакомы с Маргаритой Страховой. Не были — до пятого июля девяностого года, когда она пришла к вашему брату, который отсутствовал, и вы познакомились.
- Ко мне в тот вечер среды пришла другая женщина.
- Какая еще?..
- Бывшая жена Ангелевича Светлана Николаевна. Муж подтвердит: он видел, как она выходила от меня. И у него нет причин меня выгораживать — после этого они развелись.
Следователь был озадачен, но продолжал с иронией:
- Оказывается, вы ходок такого размаха.
- Не было у меня никакого размаха в любовных связях и нет, наведите справки. Однако отправная точка ваша верна. В среду Маргарита действительно познакомилась с кем-то из нашего дома.
- Из чего это вытекает?
- Не имея телефона, девушка должна была придти к брату без звонка, так они условились. И тем не менее позвонила. Она была уже занята, понимаете?
- Нужны доказательства.
- Пожалуйста. Я сказал ей по телефону, что брат болен, чуть ли не в горячке, и когда вернется из Завидеева в Москву — неизвестно. Но она неожиданно приходит уже через день — зачем?
- Беспокойство о здоровье жениха?
- Позвонила бы. И в пятницу она о его здоровье не спрашивала.
- Но как-то объяснила свое появление?
- Предлог смехотворный: что-то выписать из какой-то книги. Заметьте: студенческие каникулы, интеллектом девица явно не обременена. Можно сформулировать вопрос так: к кому она пришла?
- Ваши выводы.
- Не ко мне. Поверьте пока на слово, иначе наш разговор лишается смысла.
- Допустим.
- Мои родные — дядя, его жена и тесть — были заняты подготовкой к семейному юбилею: десятилетию супружества. Брат адвоката — наш с Павлом отец — находился в больнице в тяжелом состоянии. Торжество было скромным, из посторонних присутствовали только двое — Ангелевич и Игорь Ямщиков.
- Вот видите: у ваших праздник, и гости не отказались — к кому же она пришла?
- Это равносильно вопросу: кто убийца?
- Пожалуй. Постороннему от приглашения было отказаться проще, чем родному племяннику, а?
- Кажется, мы пока условились насчет моей персоны.
- Ладно, ладно. Следует вывод: она явилась без договоренности, неожиданно?
- И это уже несколько странно, но главное — зачем она осталась. Если Маргарита и впрямь была одержима местью к сильному полу.
- О чем вы?
- Девушку растлили в четырнадцать лет, заразили сифилисом. По мнению ее подруги, она специально не лечилась. В это трудно поверить.
- Был у нас подобный случай, — перебил следователь. — Проводницу любимый жених заразил, и сколько потом легкомысленных командировочных исстрадалось — не счесть. В нашей практике сталкиваешься со всевозможными психическими отклонениями.
- Проводница вылечилась?
- Умерла. Три года функционировала. Вы что же, думаете, Страхова явилась из мести устроить скандал, опозорить кого-то?
- Непохоже. Через десять дней должно было состояться их венчание с Павлом, невеста даже купила фату, примеряла перед зеркалом.
- На что она надеялась?
- Ни на что. Мне кажется, она искала смерти.
- В плане сифилиса ваш брат был чист.
- Его она пощадила.
Следователь кивнул.
- А кого-то — нет. Адвокат ваш советует навести справки, но преступник наверняка лечился подпольно. — Следователя вдруг осенило: — Уж не у вашего ли покойного соседа?
- Вполне вероятно, — отвечал Петр Романович уклончиво. — Он появился тогда во дворе почти одновременно с нею. Нет, не на скандал девушка нарывалась, она даже отклонила приглашение сесть с нами за стол. Но совсем не ушла, словно дожидаясь чего- то.
- И дождалась. — Антон Антонович подумал. — Может быть, партнер в среду не смог расплатиться и она явилась за деньгами.
- У нее был сутенер?
- Как будто нет. Из материалов дела следует (родители объяснили), что Страхова была, скорее, содержанкой и лишь незадолго до смерти пустилась во все тяжкие, вышла, так сказать, на охоту.
- Уже зная о своей болезни?
- Сифилис полугодовалый. Думаю, догадка о мести мужчинам не лишена смысла, но в плане расследования она мало что дает.
- Очень много! Сгущение зла дает такой своеобразный мрачный колорит.
- Светлый пейзаж мне в уголовных эпизодах не встречался.
- Но мотив!
- А что мотив? Например, ссора с клиентом, она, издеваясь, признается в заразной болезни. Неприятно, противно, но чтобы так озвереть. Клиент, знаете, не жених.
«Клиентом мог быть и жених — Игорь, — возразил мысленно Петр Романович, — но пока я это доказать не в состоянии.»
Следователь продолжал:
- Страхова снимала комнату у одной пенсионерки, к себе никого не водила и мужчин ловила, надо думать, меняя места: с такой заразой шутки плохи, но, как правило, не смертоубийственны.
- Клиентов искали, врачей искали?
- Нет. Признание вашего брата исключало всякие сомнения.
Петр Романович хотел возмутиться, следователь опередил:
- Сомнений ведь не было и у родных, не так ли?
- Отец не поверил, что Павел убийца.
- Вы его сумели убедить?
- Он скончался, сердце не выдержало.
- В больнице?
Сочувствие в голосе следователя чуть не вызвало нервный срыв; и чтобы удержаться («Совсем психом стал!»), Петр Романович сказал отрывисто:
