Роман потихоньку шевельнул руками.
Кажется, они у него за спиной. И не двигаются.
Рано он обрадовался.
– Вроде бы зашевелился, – сказал тот самый человек, который только что выругался.
– Пора бы, – сказал второй. – Пять часов уже лежит.
«Пять часов, – подумал Роман. – Значит, сейчас вечер. Или скорее ночь».
– Нет, показалось, – сказал первый. – Он все еще в отключке.
– Ничего, скоро оклемается, – ответил второй. – Пойдем, пускай полежит. Стоян позже с ним поговорит.
«Стоян, – зафиксировал Роман. – Имя сербское. Странно».
Но думать о странностях, связанных с именем Стояна, было рано. Следовало хотя бы примерно установить, где он находится и существует ли вероятность побега.
Роман, услышав, что где-то наверху с лязгом закрылась дверь, вернулся к своим попыткам ощутить собственные конечности.
Руки, как он вскоре установил, были связаны за спиной. И не просто связаны, а скованы наручниками. Причем на короткой цепочке, что не позволяло пропустить ноги через руки, получив возможность бить и обороняться.
На голову был надет мешок – этим объяснялось то, что он ничего не видел. Хотя вскоре Роман установил, что сквозь плотную ткань мешка пробивается свет, а значит, в камере либо имеется окно, либо горит лампочка.
Первое, конечно, предпочтительнее. Окно – это потенциальный выход наружу. Решетки, правда, могли осложнить дело. Но ведь всякие бывают решетки.
Другое дело лампочка. Лампочка – это глухая камера, возможно, даже подвал. Тогда шансы на удачный побег уменьшались вдвое.
Но в любом случае они существовали. Лишь бы его освободили от наручников и дали время на подготовку.
Роман, лежа на боку, начал шарить ногами вокруг себя. Натолкнувшись ногой на стену, подполз к ней и сел, попутно отмечая плюсы и минусы своего положения.
Обувь на ногах оставили.
Это хорошо.
Охранник после того, как он пополз, шум не поднял.
Это, с одной стороны, хорошо, с другой – плохо.
Хорошо потому, что за ним не ведется постоянное наблюдение.
Плохо потому, что камера настолько прочна, что не требует дополнительной охраны. Стало быть, вырваться из нее будет непросто.
Дальше.
Руки, ноги не перебиты.
Это, безусловно, хорошо. Правда, все пока ватное, будто не свое. Но когда действие газа, которым его усыпил Франсуа, пройдет, он будет как новенький.
Ах, Франсуа, невинный паренек! Заманил-таки в западню. Как они точно все рассчитали.
Ладно, об этом поздно и бессмысленно думать. Что случилось, то случилось. Сейчас сосредоточиться на настоящем, и только на настоящем.
Так, эти двое ушли, но сказали, что позже с ним поговорит некий Стоян.
Что характер беседы будет неласковый, это понятно.
Но почему – Стоян?
Имя настолько географически определенное, что никто, кроме представителя одной из южнославянских стран, не мог его носить.
Впрочем, могла быть лингвистическая ошибка. Эти двое говорили на французском. Имя Стоян было произнесено на французский манер, с ударением на последнем слоге. Просто Роман трансформировал его для себя так, как было привычнее российскому уху. И, возможно, поспешил. Потому что человек, которого называли «Стаян», мог быть, к примеру, армянином, или тем же французом-гасконцем, или кем угодно.
Кем угодно, кроме арабских террористов. Ибо они в первую очередь должны были заниматься взрывом атомной бомбы на территории России. А среди арабских, чеченских и вообще мусульманских имен Роман ни имени Стоян, ни имени Стаян припомнить не мог.
Но как бы там ни было, встречи с этим самым Стояном – Роман пока решил называть его на русский манер – ему не избежать.
А хотелось бы.
Роман попытался плечом содрать мешок с головы. Тишина и невозможность осмотреться действовали не лучшим образом на его нервную систему. И хоть ему случалось не раз попадать в разного рода темницы, что-то подсказывало ему, что эта – одна из худших.
Вдруг вдали послышались голоса.
Он оставил свои попытки содрать мешок, тем более что они были совершенно бесплодны, и напряг слух.
Сейчас любая мелочь имеет значение. Возможно, ему удастся подслушать что-то такое, что поможет точнее оценить ситуацию или выработать стратегию защиты.
Он было подумал, что не мешало бы принять прежнее положение. Но затем решил, что это мало что изменит, и остался сидеть у стены.
Лязгнул замок.
– Смотри, очнулся, – сказал тот самый человек, ругательство которого вырвало Романа из небытия.
– Тем лучше, – ответил второй.
Судя по звуку шагов, они спустились с лестницы. Один почти бесшумно, второй с шарканьем подошли к Роману.
– Ты кто? – спросил первый.
– Снимите мешок, – потребовал Роман.
Поскольку обращались к нему на французском, то и он отвечал на этом языке.
– Повторяю вопрос, – услышал он. – Ты кто?
– Снимите мешок…
Сильный удар ногой в бок заставил его охнуть и скорчиться.
– Погоди, Эрик, – сказал второй. – Он еще не отошел. Как бы не загнулся. Стоян будет недоволен.
– Ничего, – сказал Эрик, – я знаю, что делаю.
Роман, ничего не видя и оттого вдвойне чувствуя свою беспомощность, напряг внутренние мышцы торса. Хотя, если этот гад начнет охаживать его ногами после каждого вопроса, долго он не продержится.
«Они свободно называют при мне имена, – подумал он, делая вид, что сознание едва в нем теплится. – Значит, не думают выпускать меня живым».
– Ты меня слышишь? – спросил Эрик.
Роман ответил долгим стоном.
Чья-то рука ухватила его за макушку, больно зажав волосы вместе с тканью мешка.
– Или ты будешь говорить, или я забью тебя до смерти, – прорычал Эрик в самое ухо.
– Я… я буду говорить, – выдавил Роман.
– Хорошо.
Рука чуть ослабела, но волос не отпускала.
«Значит, – подумал Роман, – сейчас будет бить в лицо».
– Итак, ты кто? – повторил Эрик.
Роман чуть помедлил с ответом – и сразу же его волосы рванули кверху.
– Я скажу, – закричал он. – Я все скажу.
– Ну?
– Меня послали забрать посылку, – выпалил Роман.
– Какую посылку?
– Мне сказали, надо пойти в кафе «Жемчужина» и забрать посылку. Я пошел – и вот что получилось…
– Кто тебя послал? – перебил его Эрик.
– Я не знаю.
Последовал новый, сильнее прежнего, рывок за волосы.
– Кто?!
Роман скорчился так, что, наверное, стал похож на улитку.
– Ай! – закричал он. – Не дергайте мне так волосы. Вы же сделаете мне плешь.
– Говори, кто тебя послал! – заревел Эрик.
Роман вдавил затылок в стену.
– Какой-то человек на улице, – дергаясь и заикаясь, залепетал он. – Я его в первый раз видел. Он сказал, что заплатит мне. Хорошо заплатит. Я как раз сижу на мели, поэтому лишние деньги мне не помешают. Я пошел в это кафе, нашел Франсуа…
– Кто этот человек?
– Какой человек?
– Не будь идиотом! Кто тот человек, что послал тебя в «Жемчужину»?
– Я же сказал, я его не знаю. Он подсел ко мне в уличном кафе, недалеко от «Жемчужины», и попросил сходить к Франсуа, предложив мне две сотни. Как я мог отказать, когда я второй месяц на мели?
– Тихо! – прикрикнул Эрик. – Как он выглядел?
– Этот человек?
– Да, этот человек.
– Ну, толстый такой. Похож на американца. Я бы даже сказал, что он американец.
– Как его зовут?
– Он не назвал своего имени.
– Откуда у тебя пистолет?
– У меня проблемы с ребятами из порта. Они давно точат на меня зуб, вот я и таскаю пушку.
Рука, сжимавшая волосы Романа, разжалась. Хрупнула бетонная крошка под каблуком.
– Он все врет, Эрик, – сказал второй человек.
– Я знаю, Шон.
«Шон, – отметил Роман, – имя не французское. И акцент у него не то ирландский, не то шотландский. Ну и сброд здесь собрался».
Он ни на секунду не заблуждался относительно того, что эти двое поверят его болтовне. Просто ему надо было прощупать обстановку, потянуть время и понять, как с ним будут обращаться в дальнейшем.
Страшный удар в левое подреберье едва не застал его врасплох. Хорошо, что он не расслаблялся и держал мышцы корпуса напряженными. Было больно, но не очень. Главное, чтобы внутри ничего не пострадало.
Эрик ударил еще и еще раз. Роман только охал, дергаясь под ударами, потом, улучив момент, хрипнул и повалился на бок.
Итак, на мягкое обращение рассчитывать не приходилось.
Вывод не из приятных. Зато абсолютно точный. А каждый точный вывод давал ответ на очередной вопрос и увеличивал шансы на освобождение.
Если, конечно, они у него вообще были, эти шансы.
– Не перестарался? – спросил Шон.
В его голосе сквозила озабоченность.
– Да все с ним в порядке, – с досадой отозвался Эрик. – Он просто симулянт.
Чья-то рука пощупала пульс на шее Романа. Тот был готов к этому и держал сердечный ритм на самом низком уровне.
– Отключился, – проворчал Шон. – Я же тебе говорил, перестараешься. Кого Стоян будет допрашивать? Хочешь вместо этого бедолаги в расход пойти?
