Ознакомительная версия.
– Кофе?
– Спасибо…
– Спасибо – да, или спасибо нет?
– Скорее – нет.
– Боишься меня, – подвела итоги Соня. И картинно подмигнула: – Обнажена, значит, не безопасна.
Так же картинно она обронила с себя влажное полотенце и накинула на голые плечи невозможно короткий халатик. Он действительно был так короток, что если что-то и скрывал, то только для виду. Вот дура, с некоторым раздражением подумал Сергей, хотя вряд ли Соню можно было назвать дурой. По крайней мере, она вполне удовлетворилась растерянностью Сергея:
– Если без шуток, то кофе уже готов.
– Спасибо. Я не хочу.
– Тогда зачем ты явился?
– Вчера ты передала привет…
– Тебе? – искренне удивилась Соня.
– Мы вчера разминулись на Ленина, – напомнил Сергей. – Ты помахала мне рукой и крикнула: «Привет от Морица!» Ты с ним виделась?
– А-а-а, – задумчиво протянула Соня, и на нее опять накатило: – Ты по уши набит грязными мыслями! – и бесстыдно поставила длинную голую ногу на диван, отчего присутствие халатика на ней стало вообще номинальным.
– Тогда какой привет? – рассердился Сергей. – Никто не знает, где находится Мориц, а ты кричишь на всю улицу: «Привет от Морица!»
– «Железному дровосеку, – нагло процитировала Соня. – Рыжему железному уроду с костяной головой – привет из будущего!» Разве это не тебе?
– А почему мне?
– Кого в Томске зовут железным дровосеком?
– Думаешь, меня?
– Ну, не Чубайса же.
– Чего это ты с утра такая?
– Я не такая… Я грустная… – на Соню опять накатило, она порочно опустила ресницы. – Наверное, хочешь отвлечь меня от грустных мыслей? – Взмахнув густыми ресницами она уставилась на Сергея: – Спрашивайте, мой друг. Я отвечу на любой вопрос, даже на самый бесстыдный.
– Ты, правда, не видела Морица?
– Ответ положительный.
– Он звонил тебе?
– Ответ отрицательный.
Соня вдруг обрадовалась:
– Ты, наверное, хочешь знать, спала ли я с Морицем? Ответ отрицательный.
Она все же сжалилась над Сергеем:
– Я получила письмо.
– Откуда оно пришло? На конверте должен быть штемпель.
– Штемпеля нет. И марок нет. Все как в старину. Письмо бросили в ящик.
– Значит, Мориц жив?
– А почему нет? – страшно удивилась Соня. – Зачем умирать, если рано или поздно это все равно случится?
– Можно мне взглянуть на письмо?
– Ответ положительный, – кивнула Соня. – Кроме письма, в конверте находился листок со стихами. «Богиня ботанического сада, ты красишь волосы зеленою водой. Твои колени цвета шоколада не щекотал обходчик бородой…» Это мне, – похвасталась Соня. – Остальные можешь прочесть в сегодняшнем номере «Сибирских Афин».
– Я уже прочел.
– Я вижу, ты в восхищении.
– Скорее в недоумении, – честно признался Сергей. – «Спи здесь…» – Это стихи?
– А разве нет?
– Не знаю. Но неважно. Я не специалист в поэзии. Ты мне скажи, Мориц всегда датирует стихи?
– А он их датирует?
– Те, что напечатаны в газете, датированы. Июль, Томск. Это Мориц указал?
– Ну, конечно. Мы публикуем материалы в авторских редакциях.
– Ты хочешь сказать, что в июле, то есть совсем недавно, Мориц был в Томске?
– Ну, почему обязательно в Томске? Он мог написать стихи где угодно.
– Но под ними конкретно указано: июль, Томск.
– Ну и что? С датировкой стихов Мориц всегда обращался вольно. – Соня хищно поцокала красивыми зубами: – Идем!
– Куда?
– В спальню.
– Я не хочу в спальню.
– Опять эти грязные мысли!
– Я ничего такого не думаю.
– Ладно, иди один, – разрешила Соня. – Не укради колготки. Письмо лежит на туалетном столике. Прочти и оставь. Я буду на веранде.
Проводив ее взглядом, Сергей открыл дверь.
В спальне оказалось сумеречно и прохладно.
Узкий солнечный луч, разрезая слой чистого воздуха, бесшумно упирался в светлую стену. Окно было распахнуто на старый кирпичный сарай. Постель Сони тоже была распахнута. Легко и сладко пахло тонкой косметикой, и еще чем-то – неуловимым, живым, загадочным. Если лечь лицом к окну, подумал Сергей, можно видеть звезды над краем железной крыши сарая.
Он обвел взглядом спальню.
Письма на столике не оказалось.
Зато в беспорядке валялись на полу, покрытом толстым ковром, разные безделушки, баночки, тюбики, расчески, стеклянные флаконы. И там же валялись дурацкие темные очки в металлической оправе. Такие вчера Сергей видел на бритоголовом хорьке.
– Нет здесь письма, – окликнул он Соню.
– Это ты сбросил на пол флаконы? – заглянула в спальню Соня и испуганно всплеснула руками: – Что это?
– О чем ты?
– Об этих мерзких очках.
– Разве они не твои?
– Разве я похожа на сумасшедшую? Ничего такого здесь не было. Я положила письмо на столик и ушла в ванную. Здесь был полный порядок, вся косметика стояла на столике.
Сергей подошел к распахнутому окну:
– Ну, забраться к тебе несложно…
– Я никого не приглашала.
– Это распахнутое окно само как приглашение.
– Я люблю свежий воздух.
– Как можно жить в доме, в котором все нараспашку?
– У меня соседи серьезные. Внизу – прокурор, напротив – эфэсбэшник. Еще живет в доме работник радио.
– Но кто-то здесь все-таки побывал…
А дом деревянный, ну, эти деревянные кружева, блин… И сучка трахнутая. Вот такая трахнутая… Я за ней присмотрел, она дверь на балкон даже на ночь не закрывает… А брать бумагу… Как отец Даун сказал…
– Я заберу эти очки. Не против?
– Сережа! – глаза Сони округлились, она действительно была испугана. – Ты, правда, думаешь, что в спальню кто-то поднимался? Зачем?
– А ты посмотри внимательно, может, пропало что-нибудь?
– Да что тут брать?
– А письмо?
– Оно лежало на столике. – Соня испуганно огляделась: – Я сейчас же позвоню прокурору.
– Зачем?
– Но кто-то здесь побывал! И письмо исчезло.
– Всего-то? – усмехнулся Сергей. – Да, может, ты оставила его в редакции?
– Что ты мелешь? Час назад я держала его в руках.
– Ну, это ты так считаешь.
– А этого мало?
– Разумеется, мало.
– Олег Георгиевич поверит. Это прокурор. Он мой сосед.
– Ну, ладно, поверит, – согласился Сергей. – Все равно не советую звонить. Ты ведь понимаешь, что никто не станет всерьез заниматься каким-то письмом. Сейчас пропавшими людьми всерьез не занимаются. Лучше я сам попробую отыскать письмо.
– Как?
– Пока не знаю, – пожал он плечами. – Но кое-какие догадки у меня есть.
Въезжая на Ленина, Сергей на ходу вытащил сотовый.
«Коля, я задержусь». – «Случилось что-нибудь?» – «Пока не знаю».
Возле кинотеатра Горького Сергей суеверно сплюнул. После смерти Веры Павловны он считал это место плохим. «Самый неудачный сексуальный день…» – вспомнил он разыгравшуюся Соню. Дура! Дура все-таки. Жить в доме с распахнутыми окнами! И снова вынул сотовый: «Якушева, пожалуйста». – «Нет Якушева». – «А когда ему можно перезвонить?» – «Попробуйте через час».
Проскочив арку, он увидел белую «восьмерку» у крайнего подъезда, но никого рядом не было.
Это остро разочаровало Сергея.
Закрыв машину, он неторопливо прошел вглубь прокаленного солнцем двора – к бетонной линии наземных гаражей. И обрадовался, лишь увидев настежь распахнутую дверь.
В общем, гараж как гараж.
У боковой стенки – металлический верстак, на нем какие-то запчасти. У металлического порожка – пустая пластмассовая канистра, резко отдающая запахом бензином. Под потолком лампочка без абажура. В общем, все как и должно быть в гараже. И паленую водку тут не разливали. Правда, в глубине гаража, как в сумрачном аквариуме, разместилась на продавленном диване вся троица.
Появление Сергея явно прервало какой-то неприятный спор.
– Кто это там? – демонстративно не поворачиваясь, поинтересовался хорек.
– Да мудила какой-то, – зло ответил плечистый скин, похожий на борца. На нем была черная майка и черные шорты. В компании он был самый молодой и, наверное, самый глупый. – Какой-то рыжий мудила.
– Чего он хочет?
Сергей не дал ответить плечистому:
– У вас тут бензином пахнет…
– Так это ж гараж, – настороженно откликнулся третий – скуластый, крепкий, в светлой рубашке, расстегнутой до пояса. Он настороженно присматривался к Сергею. – Да и не зима сейчас…
– Это верно, – усмехнулся Сергей. – Зимой вам проще. Сунул пушку под тулуп и пошел на работу.
– О чем это он? – все так же хмуро спросил хорек.
– Намекает, – зло догадался молодой.
– На что?
– Ты на что намекаешь? – спросил молодой у Сергея.
– На чистосердечное признание.
– Чистосердечное признание облегчает совесть, зато увеличивает срок, – знающе откликнулся хорек. И наконец поднял глаза на Сергея: – Чего тебе?
– А вот послушай, – ухмыльнулся Сергей. – Приходит крутой к ювелиру. «В натуре, беру золотую цепь на полкилограмма». – «Ну, бери. У меня еще есть». – «Да я сам вижу. Ты, в натуре, переделай ее». – «А как?» – «Ну, как… – замялся крутой. – Ну, переделай… Ну, скажем, это…» – «Да что это?» – «Ну, переделай ее в такую же!»
Ознакомительная версия.
