– А, старый знакомый!..
К кассе, с корзиной на сгибе руки, подошла та самая молодая женщина, имя которой я уже знал, – Ника.
– Обождите, пожалуйста, минутку!
Она выложила из корзины с полдюжины небольших грейпфрутов, упаковку мороженого и бутылку «Бордо». Кассирша пробила чек. Девушка – уже в последний момент – вытащила из расположенного над кассой ячеистого бокса пачку Marlboro и попросила пробить и сигареты. Потом рассчиталась, загрузила продукты в пакет; после чего мы оба, каждый при своих покупках, но идя рядышком, выбрались из маркета.
– Я вам кое-что задолжала, – сказала она. – Извините, не знаю вашего имени-отчества…
– Меня зовут Сергей, – сказал я. – И вы мне ничего не должны.
– А меня – Вероника. – Она, переложив пакет в левую руку, правую протянула мне. – Можно просто – Ника. Будем знакомы.
Мы остановились на тротуаре. Я осторожно пожал ее прохладную ладонь. От нее приятно пахло: морем, цитрусовыми, чуточку горьковатыми духами и мятой. На ней было короткое и довольно обтягивающее платье цвета ультрамарин, на изящных ножках сандалии с высоко подвязанными, змейками обхватившими голени ремешками, плечи прикрывал полупрозрачный шарфик или накидка.
– Я у вас сигарету стрельнула в ресторане. Помните?
– Такую красивую девушку трудно не запомнить.
– Благодарю за комплимент, Сергей. – Она улыбнулась, показав красивые ровные белые зубы. – И спасибо за то, что выручили в баре. Я, кстати, должна вам деньги…
– Ничего вы мне не должны, – повторил я.
– Подержите, пожалуйста.
Она передала мне свой пакет. Открыла свисающую с правого плеча на ремешке дамскую сумочку. Извлекла из кошелька пятисотбатовую купюру и протянула ее мне.
– Ну, берите же! – Она компенсировала строгий тон улыбкой. – А не то я обижусь на вас!
Я поставил пакеты на лавочку, рядом с которой мы остановились; взял у нее купюру и переложил ее в свое портмоне.
– Я еще вам сигарету задолжала. – Она вновь улыбнулась. – Присядемте на минутку? Или вы торопитесь? Может, вас кто-то ждет?
– Нет, я здесь один.
– А что так? Одному здесь, наверное, скучно?
Мы присели на скамью. Она передала мне пачку «Мальборо»; я открыл ее и протянул женщине.
«То же самое, Ника, я могу спросить и у тебя, – подумал я про себя. – Ты ведь тоже, похоже, здесь осталась одна…»
– Было немного скучновато, – сказал я, поднося к ее сигарете зажигалку. – Но это пока не встретил вас…
Она рассмеялась, как будто я сказал что-то необыкновенно смешное. Мы закурили; початую пачку я положил в пакет Ники. После второй или третьей затяжки она закашлялась… Выбросив почти целую сигарету в урну, сказала:
– Я вообще-то не курю. Это так… от некоторого расстройства.
– Что-нибудь случилось? – вежливо поинтересовался я.
– Да так… – Она махнула рукой. – Не из-за чего, если честно, расстраиваться. Приехала сюда в компании с одним знакомым парнем… мы некоторое время работали в одной фирме. У нас были дружеские отношения, ничего сверх этого. Мы даже остановились в отеле в разных номерах. – Она легонько вздохнула. – Он уехал рано утром… даже не попрощался со мной.
– Вы из-за этого переживаете?
– Нет… абсолютно нет. Просто не сразу поняла, что за человек. Когда общаешься в коллективе или по работе, это одно. А когда остаешься наедине с человеком… вот тут-то сразу и видно, каков он, что из себя представляет. Впрочем, вряд ли вам это интересно. – Она вдруг коснулась моей руки. – Извините, не хотела вас грузить. Сама терпеть не могу, когда мне начинают про жизнь рассказывать… Еще раз извините, больше не буду.
– Вы не боитесь ходить одна… по ночам? – сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
– Нет, не боюсь. Здесь, говорят, спокойно… очень низкий уровень преступности. А вы, – она вновь повернула ко мне голову, – вы не боитесь?
– Немного побаиваюсь, – отшутился я. – Но у меня в номере закончились запасы алкогольных напитков, вот и пришлось предпринять это рискованное путешествие.
– Знаете, те же мотивы выгнали и меня из номера на ночь глядя…
Она поднялась на ноги; вслед за ней, выбросив окурок в урну, встал и я.
– Давайте я вас провожу, – предложил я. – Вы не против? – Я взял в руку и ее ношу.
– Отличная идея, – сказала с легкой летучей улыбкой на устах. – Я живу в этом отеле. – Она кивнула в сторону расположенной всего в полусотне метров трехэтажной гостиницы, на втором этаже которой находится мой одиночный «люкс».
– Вот как, – сказал я. – Мы с вами, оказывается, соседи.
Ника в ту ночь осталась у меня в номере.
А уже на следующий день мы обратились в местное агентство, которое оперативно нашло нам то, что мы попросили (вернее, чего захотела Ника): бунгало на двоих в спокойном малолюдном месте, на берегу одной из местных бухт.
Я ничего – или почти ничего – не рассказывал Нике о себе. Касательно того, чем я занимаюсь по жизни, ограничился лишь туманной фразой: «У меня свой небольшой бизнес, оказываю услуги тем, кто в них нуждается». Она тоже отмалчивалась о своей прежней жизни, исходя из озвученного ею принципа – «не хочу никого грузить…».
Мы договорились, что над нами не тяготеет прошлое, что мы о нем не будем говорить и что прошлого у нас как бы и вовсе не было, а есть только настоящее. Мы договорились также, что будем вместе ровно до тех пор, пока нам хорошо друг с другом, пока любой из нас – или же оба – не захочет прервать эти отношения; тогда мы скажем друг другу «спасибо и прощай» и пойдем далее каждый своей дорогой.
В этой молодой привлекательной женщине таится некая загадка. Предполагаю, что и она не раз задавалась вопросом, а с кем, собственно, ее свела судьба на Самуе, кто тот человек, с которым она проживает в одном домике, в компании которого гуляет по прибрежным пляжам, загорает, купается нагишом, пьет вино, занимается любовью…
Надо сказать, что в Таиланд, как и в любую другую страну, люди приезжают с самыми разными намерениями (хотя, конечно, большинство из фарангов приезжают сюда отдохнуть, поразвлечься). Я, например, прибыл в Королевство по резервному – украинскому – паспорту с одной просчитываемой целью. А именно, пересидеть здесь, переждать кое-какие события, участие в которых – по моему профилю, по моей специальности – могло бы поставить в моей недлинной, но очень насыщенной, богатой на события жизни финальную точку.
То, во что меня втягивал исподволь Диспетчер, то, куда это могло завести Странника, чем могло для него закончиться в итоге, было по-настоящему пугающим… Да, даже для такого субъекта, как я.
Тут вот ведь какая штука. Чудом является уже то, что я жив по сей день, при моей-то неспокойной работе. Каким бы классным специалистом я ни являлся, какими бы уникальными способностями по своей части ни обладал, как бы сам ни секретничал, ни конспирировался, ни страховался даже – и особенно! – перед посредниками и работодателями, прежним и нынешним, все же надо понимать, что век таких особей – особей, подобных мне, – крайне недолог.
Даже если ты способен средь бела дня, имея, правда, время на подготовку, информацию и снаряжение, выстрелом с шести сотен метров уложить мэра столицы одной из северокавказских республик, приехавшего со свитой и довольно многочисленной охраной к другу и партнеру по клановому бизнесу на свадьбу его ребенка, не оставляя после себя ничего, кроме пули, вынесшей чиновнику мозги и вычеркнувшей его самого из списков выгодополучателей и интересантов по части пилежа федеральных трансфертов, то и это не является гарантией, что тебя самого не положат, не вычеркнут следом.
Все это, как правило, разовая, хотя и дорогостоящая по расценкам работа. Меж тем акция, осуществленная в Махачкале ровно год назад, в апреле, была седьмой на счету Странника. Кстати, когда я размышляю обо всех этих сложных вещах, то зачастую думаю о нем – о себе – так, как будто он – не я, а другой человек.
Именно так, в третьем лице – он.
Я не хочу полностью и целиком сливаться со Странником. Это, если угодно, моя собственная фишка, или, если взглянуть под другим углом – защитный психологический барьер.
Ну и вот; постепенно, исподволь, вызрело ощущение, сформировалась, если угодно, версия, заключающаяся в том, что Диспетчер, или тот, кто стоит за этим человеком, готовит Странника к некоему важному событию. Можно сказать и так: разгуливает, подводит к какой-то масштабной акции.
К какой именно? Хороший вопрос…
С учетом происходящих в стране событий, с учетом тех процессов, что происходят в верхушке власти и около самой власти, с учетом выстраиваемой серьезными игроками конфигурации будущей власти, это могло быть убийство какого-нибудь значимого лица.
Или знакового лица, как модно сейчас выражаться.
