Серега Бугров зажимал ладонью кровавую рану на плече и в полном оцепенении наблюдал за коротким боем Кольки Кустова с незнакомым хмырем. Черт его дернул приехать сюда, в эту глушь, с Коляном. Он давно знал Кольку, знал его опасную любовь к дальним путешествиям, ночным приключениям, запретным «железкам». Серега точно знал, что это знакомство до добра не доведет – потому что Колян всю жизнь шел по острию бритвы, на каждом шагу рискуя по-глупому.
И вот на тебе, дорисковался, мудила!
Серега не хотел так по-дурацки, за здорово живешь, откидывать копыта. Честно говоря, он до сих пор еще не понял, что автомат не стреляет, и с ужасом ждал, что вот теперь, покончив с Коляном, страшный гость прошьет его автоматной очередью крест-накрест.
Серега бросил все еще болтавшееся у него в руке ведро с рыбой и громко крикнул:
– Мужик! Ты меня не трогай! Я же тебе ничего не делал. Слышь? Бери что хочешь – только не убивай! Зайди в дом – возьми хоть все! Да там нет ни хера. А Пашке я скажу, чтоб он не дурил. Он за бердашом побег. Да бердаш-то пыжами заряжен – только уток стрелять. Успокойся, мужик!
На Варяга испуганный крик коротышки подействовал отрезвляюще. Он перевел дух и только сейчас сполна ощутил боль, охватившую все его тело. Опустив автомат, он поглядел на сжатый в побелевших пальцах окровавленный нож. Надо найти «макаров», мелькнуло у него в голове. Да как искать-то, а вдруг этот хряк на хитрость пошел? Хотя по перепуганным глазам видно, что в штаны наложил плотно.
Варяг кивнул:
– Ладно, я тебя не трону. А ты иди своему Пашке скажи: пусть в доме сидит, не выходит.
Серега Бугров, не решаясь повернуться спиной, попятился назад и скрылся за углом охотничьего домика. Варяг шагнул к тому месту, куда, как он помнил, упал пистолет. Он раздвинул траву и, пошарив по земле, быстро наткнулся на «ПМ».
Cyнув находку в карман, он пошел к избушке.
Войдя в дом, Варяг увидел, что толстяк и худой чинно сидели за столом и выжидательно на него глазели.
– Пожрать мне соберите – все, что есть, – приказал Варяг и на всякий случай вынул из кармана «макаров». Он бросил бесполезный автомат на пол. – Кто еще тут с вами живет?
Упитанный замотал головой.
– Никого нет – только мы трое.
– Кто такие?
– Я – Серега, он – Пашка.
– Сами откуда?
– Из Свердловска.
– Чего это в такую даль забрались?
– На лето. Колян нас сюда привез.
Варяг поморщился. Острая боль вдруг кольнула сзади в шею. Он поднял руку и с трудом провел ладонью под затылком. Там зияла неглубокая рана. Кончики пальцев сразу попали во влажное и липкое. Кровь. Ну конечно, его же мужик в тельняшке суком саданул сзади.
Не подавая виду, Варяг задал следующий вопрос:
– А поблизости кто живет?
Серега развел руками.
– Да нет никого. Километрах в двенадцати отсюда бывший священник живет на хуторе. Мы его сами видеть не видали, но в дупле записка лежала. Платоном его зовут.
– Ладно! – Варяг тяжело сел на колченогий стул. – Ну, давай жратву – и я пойду.
Серега с опаской оглядел его насквозь окровавленную порванную куртку.
– Сам-то откуда идешь?
Варяг хмуро посмотрел на собеседника.
– Тебе мамка в детстве не говорила такую присказку: много будешь знать – скоро состаришься? Издалека иду.
– То-то и видно, – осмелел Серега и бросил взгляд на молчащего Пашку. – Может, тебе отдохнуть надо? Поспать? Да и кровищи вон сколько на тебе.
Варяг нахмурился, словно заподозрил подвох. И твердо саказал, выговаривая каждое слово:
– Идти надо. Обо мне позаботятся. А ты скорее тащи пожрать, не люблю я ждать!
Серега поднялся.
– Да, конечно, ща соберем. Пашка, тащи венгерский сервелат!
Варяг опять поморщился и откинулся на спинку стула. Эдак он и километра не прошагает. Не то что десять. Действительно, надо отдохнуть. Но он не доверял этим хмырям. Тем более рядом с трупом. Оставаться здесь – значит подвергать себя очередному испытанию – пытке бессонницей. Ведь с ними же не заснешь: придавят, как слепого кутенка.
Надо было уносить ноги.
– Этот пистолет вы тоже в дупле нашли? – спросил он на всякий случай.
Упитанный Серега с готовностью закивал.
– Ну да, Колян нашарил. Там и ветчинка была, и хлебушек, и бутылек перцовочки. Твои, что ли?
Варяг не ответил.
Через четверть часа Варяг шел по лесной тропке на север. В руке он нес туго набитый полиэтиленовый пакет «Москва – Олимпиада-1980», непонятно каким образом доживший в целости до сегодняшнего дня. В пакете лежало еды на два, а при экономном расходовании и на три дня пути. Одет он был в чистую Колькину рубашку и его же джинсы. А к поясу у него был привязан еще комплект солдатской одежды. Если бы не свежее кровавое пятно на его рубашке – ни дать ни взять городской работяга на природе.
Лишь отойдя от охотничьего домика километра на три, Варяг позволил себе расслабиться – только сейчас ощутил, что у него не оставалось сил двигаться дальше. Он лег под елью, положив пакет рядом, и тотчас провалился в глубокий сон.
Когда он проснулся, солнце уже завалилось за верхний край леса.
Он взглянул на часы – семь тридцать. Теперь ему надо искать одинокий хутор, расположенный по течению реки километрах в двенадцати от охотничьего домика, там живет какой-то Платон. Священник. Правда, бывший. Двенадцать километров по лесу в его нынешнем состоянии – это целые сутки, не меньше.
Владислав повернул голову вправо – рана на плече сильно болела. Видно, загноилась. Сил идти уже не оставалось. И, кажется, у него поднялась температура. Сегодняшнюю ночь ему придется провести тут, а уж завтра спозаранку двинуться в путь. Мысли Варяга путались, голова кружилась, и он проваливался в тяжелый сон, больше напоминающий бред.
* * *
Наутро Варяг с трудом разлепил веки. Голова отяжелела, в висках давило. Он ощущал озноб. Неужели воспаление? Только этого не хватало! С усилием он поднес к глазам левую руку. Часы показывали шесть. Шесть утра. Давно пора двигаться. Он приподнял голову. В висках бешено заколотили сотни молотов. На лбу выступила испарина. Озноб пронизывал все тело.
Что за черт!
Он ощупал рану на боку. Рана вроде бы закрылась, кровь запеклась. Но там творилось что-то страшное. Кожа набухла, попунцовела, рваные края раны налились чем-то густым и белым. Гной! Лишь бы не началось заражение! Он застонал и поднялся на ноги. Перед глазами поплыли тяжелые темные круги. Владислав оперся о ствол дерева.
Ужасно хотелось пить. Сердце колотилось.
– Надо идти, – уже в бреду приказал себе Владислав. – У меня рассиживаться времени нет. Надо идти. Надо искать реку! По руслу идти вверх по течению. К Платону.
Он брел вдоль реки. Пакет с едой он давно бросил, не съев ни крошки из того, что там лежало. Когда им опять овладевала жажда, он просто спускался к реке, ложился на землю и губами хватал холодную воду. Сколько километров осталось позади, Варяг не знал, но, сверяясь с часами, видел, что провел в дороге около суток. Снова близился вечер. Речка вилась по лесу, и конца ей не было видно. За прошедшие сутки Варяг не встретил ни души. Обе раны сильно гноились. Озноб то отпускал его, то снова приходил – и тогда наступали такие минуты глухого забытья, что он падал на сухую траву, проваливаясь в тяжелый сон.
К вечеру небо вдруг покрылось тучами и хлынул ливень. Варяг заполз под ель, натянул рубашку на голову и забылся в бреду.
Четыре дня, с утра до ночи, охрана колонии с ОМОНом прочесывали территорию вокруг лагеря. Пo всем постам милиции района был отдан приказ проверять дороги, усилить посты.
Но пока все предпринятые меры к результатам не привели: следы беглого зэка обнаружить не удалось. На пятый день подполковник Беспалый, надев выходную форму, в которой он обыкновенно выезжал на совещания да ходил в праздничные дни, отправился в райцентр – Северный Городок. Он собирался взять там в местном отделении милиции машину, чтобы добраться до областного аэропорта, а оттуда вылететь в Москву.
Но в Северном его ждал самый настоящий сюрприз.
В кабинете начальника городского отдела внутренних дел, помимо полковника Лукашенко, сидели еще два мужичка – один высокий и тощий, другой упитанный и коротконогий.
– От, полюбуйся, Александр Тимофеич, – вместо приветствия бросил вошедшему полковник Лукашенко. – Доставили ко мне сегодня утром этих горе-туристов. Хлопцы перепуганы до смерти, говорят, что еле ноги унесли из лесу. На какого-то бродягу нарвались. Сами-то живы остались, а вот дружка их тот бродяга убил.
– Лихая история! – поднял брови Беспалый. – И где же это произошло?
– Да, в общем-то, в зоне твоего влияния! – покачал головой Лукашенко. – Утес знаешь? Километрах в восьмидесяти на север от твоей колонии. Там еще сливаются речушки Стылая и Рыська.
– Ну, знаю, – мрачно отозвался Беспалый, слушая начальника ОВД.
– Есть там охотничий заброшенный домишко, прямо около Рыськи. Так вот хлопцы с неделю тому назад в этом домишке расположились отдохнуть, порыбачить, а вчера к ним из лесу пожаловал непрошеный гость. От я и думаю: уж не от тебя ли он пожаловал? – И полковник Лукашенко вопросительно взглянул на Беспалого.
