«Мерседес» сорвался с места, визгливо прошелестев шинами на крутом повороте.
– Нашумели все-таки? – спросил Гвоздь без особого порицания.
– Если бы мы... – сказал Мазур, медленно остывая от напряжения. – Клиента пристукнули у нас под носом. И нет тут ни особой мистики, ни суперменства. Просто с нами играет твердый профессионал, вот ведь какие дела, Фомич... То ли у тебя где-то у т е ч к а, то ли нас засекли уже здесь – и быстренько озаботились, чтобы наш липовый китаец заткнулся навсегда. Сдается мне, этот гад меня временами п р о с ч и т ы в а е т. Или за это время кто-то успел спохватиться, сообразить, зачем я туда явился, и отдать приказ... Что ж делать-то теперь...
– Кому как, – хмыкнул Гвоздь. – Лично мне – Антошу Ковбоя утешать и успокаивать. В принципе, он может предъяву сделать за то, что мы на его фирмочке переполох устроили... Ладно, это не смертельно, перетрем... Он у нас как-никак не Аль Капоне...
«Это профессионалы, – думал свое Мазур. – Опасно быстро реагируют на малейшее изменение обстановки не в их пользу, загодя, надо полагать, прокачивают варианты – и в который раз ухитряются не оставлять ни следов, ни улик. Но почему же они, фигурально выражаясь, заколачивают микроскопом гвозди? Почему столь мастерски сшибают п е ш е к, пальцем не трогая главных – меня, Гвоздя? Не хотелось бы выпендриваться и лезть в ясновидцы, но вполне может оказаться, что все это – мелкие детальки какого-то продуманного, хитрого, б о л ь ш о г о плана. А я вижу все эти деталюшки по отдельности, вразброс, россыпью, не могу их никак связать в целое – вот мне и кажется, что наблюдаю я сущую бессмыслицу, череду нелепостей... Одни только смутные наметки, и не случилось толчка... А может, я просто-напросто ухитрился проглядеть т о л ч о к? Ключ? Прошел мимо? Оставил смутное смутным, не наведя бинокль на резкость...»
– Я так понимаю, второго можно и не искать? – спокойно спросил Гвоздь.
– Уж это точно, – сказал Мазур. – Если его даже и не шлепнут, припрячут куда-нибудь надежно. Все закоулки в этом милом городе даже вам не под силу перетряхнуть...
– Твоя правда, – уныло согласился Гига.
– Хорошо еще, оба живыми выбрались, – задумчиво произнес Гвоздь.
– Честно признаюсь, это для меня самое удивительное, – сказал Мазур. – То, что до сих пор меня так и не убили, хотя не раз имели к тому все возможности. То, что до сих пор не убили и тебя, Фомич, хотя возможностей опять-таки хватало. Что им надо, я никак не пойму... А ведь нужно им что-то, нужно позарез...
Часть третья
Тне тruтн is out тнеrе[3]
Глава первая
Мужик с персиками
Подняв к уху плоскую черную рацию, Мазур услышал краткий рапорт:
– Ничего.
– Смотреть в оба, – повторил он не в первый раз, нажал кнопку отбоя и отвернулся к реке.
– Приятно видеть, Степаныч, как ты о моей грешной жизни заботишься... – сказал рядом Гвоздь.
– Я не о тебе забочусь, Фомич, собственно, – честно признался Мазур.
– Я понимаю, – усмехнулся Гвоздь. – А все равно приятно. Когда еще о тебе адмирал позаботится... Самый высокий мой следак был, насколько помнится, полковником, а вот генералы ни разу не кололи, не сподобился. Они, может быть, теперь и рады, да поезд ушел... Что, тебе эта горушка настолько покоя не дает?
Мазур, хрустя крупной галькой, прошел несколько шагов по песку, у самой воды, обернулся к спутнику:
– А как иначе? Если здесь это единственное место, откуда можно поработать со снайперкой?
Гвоздь посмотрел туда, пожал плечами и ничего не ответил. Берег был пустынен, а на той стороне реки не было домов, только тайга, и оттого при некотором напряжении фантазии можно было представить, что они угодили в те времена, когда на Земле нет пока что не только разумной, но и любой другой жизни. Единственным звеном, связывавшим их с цивилизацией, были две «Волги» с примечательными номерами, откуда как раз бежал к ним трусцой один из телохранителей – упаси боже, не шкафообразный, это дурной тон. Невысокий такой, щупленький парнишечка, подвижный и безобидный на вид – но Мазур много лет назад накрепко уяснил, что такие вот шпендрики бывают опаснее любого мордоворота со статями Негрошварцера...
– Едут, – доложил он. – Два «амбара».
Мазур немедленно поднял ко рту рацию. И вновь получил краткий, зато самый что ни на есть успокаивающий ответ.
– Порядок, – сказал он. – Они и не пробовали с б и т ь засаду на горке...
– Я же говорю, – протянул Гвоздь, щурясь. – Антоша у нас не такой дурак, чтобы пастишку разевать всерьез. Не дорос еще... Айда, джигиты!
Он прошел метров двадцать от воды – с Мазуром по правую руку и Гигой по левую. Два зверообразных черных джипа показались из-за горушки, покатили вниз, отчаянно хрустя галькой. Гвоздь остановился. Машины, свернув чуть влево, остановились, слаженно захлопали дверцы, и оттуда выгрузились пятеро молодцов. После секундных п р и к и д о к трое двинулись вперед, а двое остались у машин.
– Так я ломаю спектакль? – спросил Мазур.
– А как же, Степаныч, а как же... Милое дело – крутануть лоха, пусть даже этот лошила себе повесил культурное погоняло и крутизну лепит...
Сказав это, Гвоздь засунул большие пальцы в карманы брюк и пошире расставил ноги, глядя на приближавшихся верзил с нехорошим прищуром.
– День добрый, дядя Коля! – еще издали крикнул тот, что шагал посередине. – Я вас, конечно, уважаю, но нехорошо ж так делать... Ремонту в той доилке на пару штук зелеными...
– Я тебе не дядя, Антошик, – произнес Гвоздь резко и холодно, словно сухие чурки колол. – А если намерен всерьез говорить – у меня погоняло есть, и ты его уважай...
– Гвоздь, в натуре...
Гвоздь, полуотвернувшись, подмигнул Мазуру, и тот, сделав шаг вперед, перевернул пластиковый пакет, который держал в левой руке, вытряхнув из него в ладонь пяток крупных, твердых персиков. Шагнул к Ковбою – тот самую чуточку инстинктивно отшатнулся – преспокойно положил ему в руку экзотические фрукты и произнес:
– Настоящие, без подвоха? Ты откуси, если хочешь, они все в кипяченой воде мытые...
Ковбой, растерянно зажав в широченной ладони все пять персиков сразу, уставился на него с резонной в его положении подозрительностью – надо полагать, он, как и многие, не любил непонятного.
– Настоящие, спрашиваю? – напористо спросил Мазур, перехватывая инициативу.
– Ну...
– Подбрось-ка их повыше, – сказал Мазур. – По-над берегом... Повыше только.
– Гвоздь, в натуре...
– Антошик, ты сделай, как человек просит, – ласково посоветовал Гвоздь. – Авось что полезное получится...
Ковбой оглянулся на своих, пожал плечами, размахнулся как следует – и персики взлетели по широкой дуге высоко над водой...
Мазур остался на месте, он только развернулся на пол-оборота и резким движением вздернул полу пиджака, вскидывая висевший на длинном ремне через плечо коротенький автоматик «Клин». Держа его у бедра, только чуть-чуть поводя стволом, несколько раз надавил на спуск.
Сухие хлопки одиночных выстрелов слились в серию. Высоко над водой взлетели мокрые ошметки – раз-два-три-четыре-пять, вышел Мазур погулять... Растерзанные пулями остатки персиков тихонько шлепались в реку, и от них разбегались круги...
Мазур с законной гордостью подумал, что его, похоже, рано еще списывать на берег. «Клин» – не самое лучшее оружие, созданное человечеством, но пристрелянный ствол в умелых руках способен откалывать неплохие фокусы...
– Это кто? – громким шепотом поинтересовался Ковбой.
– Кирила Питерский, – значительным тоном ответил Гвоздь. – Самоличной персоной. Не доводилось слышать?
– Да вас, расписных, столько... – протянул Антоша Ковбой.
Увиденное произвело на него должное впечатление – но он, как любой на его месте, изо всех сил пытался держаться столь же невозмутимо и значительно, но получалось плохо.
– Да ну что ты, Ковбой, – с ленцой протянул Гвоздь. – Нас, в общем, даже мало, гораздо меньше, чем наглого молодняка – но вот качество, родной ты мой, качество... Ладно, не будем переливать из пустого в порожнее. Кирила совсем и не собирался устраивать в борделе бардак, но вот поработать там ему было жизненно необходимо, а потому давай-ка ладком обговорим ситуацию...
Он дружески приобнял собеседника за могучую талию, и они отошли в сторонку. Мазур подметил – Гвоздь, хотя вроде бы и относился скептически ко всем разговорам о возможных снайперах, все же занял такую позицию, чтобы массивная фигура Антоши заслоняла его от указанной Мазуром точки.
Кажется, разговор наладился – тихих реплик разобрать было невозможно, но движения высоких договаривающихся сторон не суетливые, спокойные. Слегка развернувшись, Мазур встал так, чтобы держать в поле зрения и Гвоздя с собеседником, и высотку, поднял рацию ко рту...
Короткое жужжанье, тугое сотрясение воздуха!
Темная невеликая дырочка возникла на виске Гиги совершенно неожиданно – и осетин, сбитый ударом пули, опрокинулся на гальку, нелепо взмахнув руками.
