просвечивали то неподвижные огни домов, то движущиеся огоньки трассы. Он очень смутно представлял себе, где сейчас находится и в правильном ли направлении движется.
Все небо было сплошь затянуто облаками, да он и не умел ориентироваться по звездам. Правда, одна половина небосвода отсвечивала оранжевым – это был знак ночного горячечного дыхания огромного города. Зарево вроде бы давало ориентир, но Брателло уже не мог вспомнить, где находится Москва – на востоке или юго-западе.
Споткнувшись о корень, выброшенный деревом далеко вперед, он упал и тут же заснул. Проснулся от странного треска. Пока он мучительно пытался определить, что это за звук, тот прекратился. Брателло снова провалился в сон и во сне сообразил, что слышал мотоцикл. Он смог даже понять, насколько мотоцикл мог бы быть ему полезен, – во сне ни боль, ни усталость не мешали думать.
Он приказал себе открыть глаза. Встал на ноги, но не спешил выпрямляться в полный рост. Осмотрелся в надежде, что мотоциклист где-то близко. Никаких признаков живой души поблизости. Но Брателло отчетливо помнил: он слышал приближающийся рокот движка, но не слышал затихающего вдали.
Пригнувшись, он двинулся вперед. Взял чуть правей, потом забрал влево. Он боялся уйти далеко, потерять место, где ему улыбнулась удача, где какой-то лох свернул на своем «байке» на природу.
Вдруг он увидел у себя под ногами свежий след между деревьями и вскоре заметил впереди небольшую палатку. Мотоцикл стоял рядом.
Из палатки доносился глуповатый женский смех. Потом он затих, сменившись густым сопением. Тихо увести этого коня нечего было и думать. Да и заявления от потерпевших ему не нужны. В первый момент промелькнула мысль привязать обоих к дереву, напихать в рот какого-нибудь тряпья, чтобы не орали.
Или не усложнять себе жизнь?
Приоткрыв дулом пистолета полог палатки, он увидел крепкую волосатую задницу, ритмично двигавшуюся вверх и вниз. И понял, что выбора нет – этого быка он и здоровый не одолеет.
После выстрела в спину байкер свалился со своей девушки на бок. Его кожаная жилетка была расстегнута, на груди красовалась замысловатая татуировка. Девица застыла в шоке с широко раскрытым ртом. Брателло выстрелил ей в лоб и подошел к мотоциклу. «Ямаха» стояла развернутой задом к палатке, и Брателло не мог видеть, как оттуда вырвался громадный байкер. Он выскочил совершенно бесшумно, как привидение, будто душа его уже отлетела на небеса и тело обрело новую плоть. Но она обладала той же массой и теми же мускулами, что и прежняя. Вцепившись сзади в шею Брателло, байкер стащил его на землю и подмял под себя. Сто с лишним килограммов веса так сдавили грудную клетку, что удушье в трубопроводе показалось райским блаженством.
Но байкер этим не ограничился. Его здоровенные клешни давили и мяли Брателло, как тряпичную куклу. Он пускал изо рта кровавую пену, которая заливала Брателло глаза.
От напряжения плечо яростно жгло, будто его глодал хищный зверь. Запястье правой руки было прижато так сильно, что Брателло не мог воспользоваться оружием.
Собрав силы, он попытался вывернуться. Это удалось лишь отчасти, но Брателло тут же воспользовался преимуществом, ударив байкера коленом промеж ног.
У такого жлоба, которому даже пуля оказалась нипочем, кожа везде должна была иметь толщину в три пальца. Но только не здесь. Лицо байкера исказилось в мучительной гримасе, хватка ослабла. Брателло ударил сильнее.
Противник хрипло и низко взвыл. Вместе с пеной изо рта выплеснулся объемистый кровавый сгусток. Теперь уже и правая рука Брателло избавилась от тисков, к ней начала возвращаться чувствительность.
Ткнув дуло в мощный бок, Брателло выстрелил один раз, другой, третий. Теперь уже байкер отвалился на спину, подергал ногами и затих. Для верности Брателло сунул дуло с глушителем в приоткрытый рот, отстранился как можно дальше, чтобы не запачкаться кровью, и сделал контрольный выстрел.
Теперь надо было избавиться от трупов. Лопатки среди вещей байкера не нашлось, но все равно копать двухместную могилу у Брателло не было сил. Он вспомнил про трубу – можно было бы впихнуть внутрь и кое-как присыпать землей «очко».
Но ехать обратно, тратить время… Все-таки он очень далеко ушел. Или нет? Он оседлал «ямаху», чтобы проверить. Оказалось, за полночи он одолел не больше двух километров. Сгонять пару раз туда-обратно не составит проблем.
Вначале он отвез к старому газопроводу здоровенного байкера, приторочив его к заднему сиденью. Покойник лежал на животе, руки и ноги свисали по разные стороны мотоцикла почти до самой земли, бились по дороге о кочки, корни и стволы.
Съехав в яму, Брателло задним ходом подал мотоцикл к отверстию трубы и с большим трудом пропихнул свою жертву прямо с сиденья в «очко». Вторым рейсом с гораздо большей легкостью он повторил то же самое с подружкой байкера. Залепил отверстие землей, разровнял и отправился в направлении Пушкино.
Мотоцикл в этом путешествии был абсолютно незаменимой вещью. Он позволял быстро перемещаться по любому бездорожью, давал шанс добраться до окраин городка, ни разу не высунув носа на трассу. Если б еще и глушитель у «ямахи» был таким же, как у «TT», ей бы точно не было цены. Но, в конце концов, нет в мире совершенства.
Глава двадцать четвертая
Желание сообщить нечто важное проснулось у Никиты Анатольевича не совсем вовремя. Но Плащ готов был его выслушать. Олигарху повязали на голову платок из плотной черной ткани. Он закрывал глаза и всю верхнюю часть лица вплоть до ноздрей. В этом виде его провели в отдельное помещение, куда зашел следом Плащ, прикрыв за собой дверь.
Узнав по шагам главаря банды, Никита Анатольевич прижал ладонь к груди:
– Я так вам благодарен за понимание. Это очень многое для меня значит.
Возбужденный, дрожащий голос совсем не понравился Плащу. Сейчас ему нужен был не запуганный пленник, а человек трезво оценивающий свои интересы.
– Можно мне сказать? – деликатно попросил разрешения Плащ. – Я передал вашему брату условия обмена. Три миллиона евро. Совсем немного
