На снегу лежали убитые – на боку, на спине, на животе, кого где нашла пуля. Стас перешагнул через охранника, подошел к «Огаркову». Похож так, что родная мать не отличит, если у него есть мать, если таких монстров может произвести на свет человек. Михаил сидел на снегу, вцепившись руками в волосы, Роман стоял рядом. Он глянул на бегущего к ним Стаса, отвернулся и пошел к бетонке.
– Стой! – заорал ему вслед Стас. – Стой, куда собрался? Лешка где? – сообразил он наконец.
Роман махнул рукой, остановился и ответил, не оборачиваясь:
– У них. Там еще двое были, выскочили в последний момент. Прикрылись им, как щитом, посадили в машину. Увезли. Мишка выстрелить не успел. Побоялся.
Михаил пришел в себя. Он встал на ноги и потащился к кромке поля. Роман и Стас ринулись за ним, схватили под руки, заставили остановиться.
– Суки, – твердил он, глядя сквозь метель в подползавшие сумерки, – поганые обдолбанные черные суки. Какого черта ты не пристрелил их всех?
Кулак промелькнул перед самым носом, Стас успел отшатнуться, перехватил руку Михаила за запястье, рванул на себя.
– Я не успел, – тихо произнес он, глядя Михаилу в глаза, – прости меня. Мы найдем его, обязательно найдем.
– Как? – Сил у Михаила осталось еще достаточно, он попытался вырваться, но Стас завернул ему руку за спину, кинул винтовку Роману.
– Я сказал – найдем. Прекрати истерику! – Стас рявкнул так, что едва не сорвал горло, поэтому последние слова он произнес шепотом: – Найдем…
Но Михаил оборвал его:
– Ты больше не нужен Огаркову. Его выродок убит, шантаж бесполезен. Ты сам привел придурка под пули охраны и нас заодно. И Лешку.
Стас разжал пальцы, и Михаил рухнул на колени, сгреб ладонями снег, бросил себе в лицо.
– Надо уходить. – Стас и Роман подхватили Михаила под руки, потащили к реке. По дороге тот вырвался и к мосту пошел сам, глядя то себе под ноги, то в одну точку перед собой.
– Как ты догадался, что это был двойник? – спросил Роман, пока брели по темным улицам. Стас спрятал «винторез» под куртку, а потому шел, чуть перекосившись на правую сторону. Михаил брел рядом.
– Он не плакал, как настоящая сволочь, – ответил Стас.
Еще минут десять шли молча, и было уже почти шесть вечера, когда Роман снова решился заговорить:
– Куда мы теперь? Домой нельзя…
Михаил остановился, Стас и Роман окружили его.
– Понимаешь, Лешка… Он же не дурак, он все им расскажет… – начал Стас, но Михаил не дал ему договорить:
– Надеюсь, очень на это надеюсь. Он сделает все, как надо, он знает, он поймет. Братишка ждет меня, понятно? – От этого шепота по спине пробежал холодок. – Его отпустят завтра или послезавтра. Или уже отпустили, Лешка им не нужен, он не при делах. Огарков же не идиот, – скороговоркой произнес Михаил и с надеждой посмотрел на друзей.
– Да, – выдавили те из себя, – конечно. Так все и будет. Пойдем, уже поздно. – Они обошли его с боков, заставили идти с собой.
– Куда сейчас? – спросил минут через пятнадцать Роман.
– В гостиницу, на Ленинградку, – ответил Стас. Да, далеко, да, топать еще часа полтора или больше. Но в этом городе сейчас для них нет другого места, где можно отсидеться и подумать о завтрашнем дне.
Ни следующий день, ни ночь, ни новое утро помочь им не смогли. Михаил лежал на кровати ничком или отвернувшись к стене, Роман и Стас по очереди следили за ним. «Беретту» у него отобрали и спрятали вместе с «винторезом». А под утро Стас едва успел перехватить Михаила у двери, тот рвал на себя ручку и остервенело зашептал:
– Он там, дома. Он ждет, мне надо идти. Я быстро. – И дернул за ручку так, что едва не вырвал ее с корнем.
– Хорошо, хорошо, – Стас держал его за локти, – сходим, обязательно сходим, проверим. Я сам схожу, сегодня же. Если они там – предложу обмен, себя на Лешку. Это сработает, надо подождать.
Вдвоем с Романом они увели Михаила обратно, уложили и сели рядом, как тени, дожидаясь, пока тот заснет. Но Михаил лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок и все порывался встать.
– Снотворное осталось, – шепотом предложил Роман, – надо вколоть ему, пусть поспит хоть немного. Иначе он не выдержит.
– Давай, – согласился Стас.
Все прошло на удивление спокойно. Михаил не сопротивлялся, он, похоже, не понял, что произошло, отрешенно смотрел, как иголка входит в его вену. Посидел еще пару минут, свалился на одеяло и мгновенно заснул. Посидели еще минут десять, потом Стас негромко произнес:
– Я утром уйду часика на два – на три, вы побудете здесь. Снотворное еще осталось?
Роман принес из коридора коробку, в ней лежали две ампулы, и Стас кивнул:
– Хорошо. Как начнет просыпаться – коли снова. И ждите меня до полудня. Я или вернусь, или позвоню тебе. Если все получится, то Лешка вернется к вам.
– А ты? – Роман знал ответ заранее, спросил просто потому, что не смог промолчать.
– А я – нет, – подтвердил Стас, – я не вернусь. Ничего, это только мое дело. Мое личное дело. Иди спать, утром твоя смена.
В подъезде все было как обычно – грязные ступеньки, груда макулатуры на полу под почтовыми ящиками и запах табачного дыма. Стас поднялся на третий этаж, прислушался и прошел на пролет выше. Пусто, пахнет чем-то жареным и слышен детский плач. Он вернулся, постоял перед дверью еще минуты две, рассматривая замочную скважину и ободранный дерматин. Все, как и неделю назад, дверь открывали и закрывали родным ключом, следов взлома не заметно. Ключ сделал два оборота, Стас за ручку потянул дверь на себя и замер. Из квартиры не доносилось ни единого звука, было душно и пахло лекарствами. Стас шагнул через порог, прикрыл за собой дверь и обошел квартиру. Пусто, вещи нетронуты, тут никто не появлялся несколько дней. В мойке осталась невымытая чашка, на скомканном одеяле под столом валялась коробка из-под снотворного. Все, как и месяц, и неделю назад. Портрет Огаркова со стены смотрел презрительно, кривил тонкие губы и ухмылялся в полированную дверцу шкафа. Стас прошелся по квартире еще раз, выглянул на лестничную площадку и вернулся обратно. Нет, никого нет, его не ждут, об этой квартире по-прежнему никому не известно, кроме них четверых и Веры. Но она придет сюда не скоро, уже после того, как все закончится. Стас сел на диван, уставился на рожу Огаркова, на красное пятно в центре его лба.
«Лешка, Лешка, где ты, что с тобой? Если бы ты все рассказал им, я бы давно лежал мордой в пол. Или на пару метров под землей, а ты бы встретился с братом. Но здесь не ждет засада, и причина только одна – тебя нет в живых. Ты бы не стал молчать, ты здесь ни при чем, это не твое дело, не твоя война, ты попал на нее случайно. Я бы все понял и предложил бы сделку…» Стас поднялся, сорвал со стены портрет убийцы, разорвал бумагу в клочья и бросил ее на ковер. Потом достал с антресолей деньги, пересчитал, подумал и вернул бо́льшую часть обратно. Роман с Михаилом сами потом разберутся, без него. А сейчас все кончено, Лешки нет, надо возвращаться к живым и думать. Думать, что им делать, как быть дальше. Стас повернул в замке ключ, по привычке подергал дверь за ручку и пошел по лестнице вниз.
– Ну что? Что? – Через час встретили его оба.
– Его там нет. Там вообще никого нет. И не было, – ответил Стас.
В номере стало тихо, как в забытом людьми и крысами склепе. Навалилась апатия, мыслей не было, внутри стало пусто и холодно и очень хотелось спать.
А работа на стройке кипела, грохот, звон, треск, крики – этот фон стал привычным уже через сутки. Стас не обращал на него внимания, он или спал, или смотрел вниз с пятого этажа на город, на площадку перед почти готовым зданием. Суетились трудолюбивые таджики, орали прорабы, гремели где-то отбойник и перфоратор – все как обычно, как в первый день, во второй и в третий. Они почти не разговаривали в эти дни, да и слов не было. Днем спали, а вечером, как стемнеет, добегали до ближайшего магазина, покупали еду и сразу обратно. Лазали через забор, чтобы лишний раз не нервировать охрану объекта. Влад сделал вид, что рад гостям, и ему пришлось отдать последнее: Стас снял с запястья золотой «Брегет», вручил его начальнику охраны. А «беретта», невзначай показавшаяся из-под распахнутой куртки Романа, помогла достигнуть полного взаимопонимания.
Но это было три дня назад. Михаил отказывался подниматься с кровати, отказывался есть, пить, разговаривать. Смотрел мимо в потолок и отворачивался к стене. Долго так продолжаться не могло, да еще и Влад навещал их ежедневно, ненавязчиво интересовался, когда гости дорогие собираются сваливать. Так было вчера, сегодня и будет завтра – к гадалке не ходи. Стас подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Внизу никого, словно среди недели для гастарбайтеров сделали лишний выходной. Окна номера выходили на забор и парк за ним, поэтому черную длинную машину Стас заметил в последний момент. Она обогнула груду щебня, объехала «миксер» с бетоном и остановилась. Навстречу подкатила вторая «крыса», Стас вцепился в ручку, крутанул ее, рванул створку на себя. По комнате загулял ледяной ветер, на лицо упали мелкие капли дождя. Захлопали дверцы машин, на площадке стало тесно, словно села на нее стая падальщиков, закаркала, затрещала черными крыльями. Стас ринулся в коридор, выхватил из стенного шкафа спрятанный за одеждой «винторез» и бросился обратно, едва не сбив с ног Романа.
