Сержант Кларк – человек в таких делах опытный, а значит, он не соврал. Чтобы обезопасить себя наилучшим образом, Холлис, перед тем как лечь спать, проинструктировал своих телохранителей, как им действовать в случае нападения вьетконговцев, и самолично расставил их по местам, которые казались ему наиболее опасными.
Ну и в-третьих, Холлису не давала покоя мысль о русских, которые невесть откуда возникли в здешних местах с целью помешать операции «Лунный свет». Отмахнуться от этой мысли было невозможно. Наоборот, ее необходимо было как следует обдумать и определиться со способами – как оказать русским противодействие. И такие способы должен придумать именно он, Холлис. Не полковник же Маккензи будет их придумывать и не специалисты из штабов, придумавшие эту самую операцию! Они теоретики, с них в данном случае взятки гладки. А роль Холлиса – практического свойства. И потому, если русские сорвут проведение операции, то отвечать за это в первую очередь будет именно Холлис. Почему вовремя не отреагировал на информацию о появлении русских, почему не продумал план, как их остановить?..
Холлис обдумывал эту мысль по второму, третьему и четвертому кругу, ворочался в постели, вставал, снова ложился… Наконец наступило утро. Никакие вьетконговцы никакого налета ночью на базу не совершили, и это Холлиса обрадовало и даже приободрило. Вчерашнее решение по осмотру места, где вьетконговцы и русские устроили засаду и перестреляли половину взвода сержанта Кларка, сегодня казалось ему таким же удачным, как и вчера. Итак, надо приступать к решительным действиям. Надо определиться, как и что противопоставить русским. Надо доводить до логического окончания столь удачно начатую операцию «Лунный свет». Это замечательная операция, новое слово в ведении военных действий, и Холлис по праву ожидает за ее успешное проведение заслуженных наград.
Вскоре явился сержант Кларк – мрачный и всклокоченный, но при этом трезвый.
– Ну и что? – кривясь, спросил он у Холлиса. – Не передумали осматривать место моего бесславного поражения? Если нет, то торопитесь.
– К чему такая спешка? – с подозрением спросил Холлис.
– Никакой спешки тут нет, – хмыкнул Кларк. – А просто хочется побыстрее закончить всю эту… – он не договорил, видимо, не сумел подобрать удачное определение.
– Насколько я понимаю, вам не нравится операция «Лунный свет»? – спросил Холлис.
– Какое вам дело до того, что мне нравится, а что не нравится! – резко произнес Кларк. – Да и кто меня будет спрашивать? Мое дело – выполнять приказы.
– Мне нужно полчаса, чтобы приготовиться, – сказал Холлис.
– Готовьтесь, – равнодушно произнес Кларк. – Мое какое дело…
Как и Холлис, Кларк минувшей ночью почти не спал. Но, разумеется, совсем по другой причине. Ему не было никакого дела до операции «Лунный свет», хотя у него буквально выворачивало душу при одном только воспоминании о ней. Зато ему было дело до себя самого. До своей нескладной и сумбурной жизни. Где-то посреди ночи к нему пришла неожиданная и вместе с тем удивительно простая мысль. А ведь война-то для него – закончена! Да-да, закончена! И не в каком-то там переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом.
Вот наступит утро, и он сдаст этого зверя Холлиса на руки русским парням. И его самого эти парни также возьмут в плен, как и было уговорено. Конечно, это будет не совсем плен, и в каком статусе он у русских окажется, он пока не знал, но в любом случае на базу он больше не вернется. А коль не вернется, то и воевать больше не будет. А значит, и сержантом оставалось ему быть лишь до завтрашнего утра.
Жалеет ли он об этом? Нет, не жалеет. К черту войну! К черту всякие хитромудрые операции и всяких Холлисов! Это не его война! Те люди, против которых он воевал и которых убивал, ничего плохого ему не сделали! И он не желает больше их убивать! Пускай лучше они убьют его! Так, наверно, будет справедливее – хотя, конечно, и печальнее. Что еще? Ах да, Мадлен. К черту и Мадлен! Если бы не она… А впрочем, здесь и говорить особо не о чем. Потому что и без слов все ясно…
* * *
Через полчаса тронулись в путь. Рядом с Холлисом, окружив его, шли восемь телохранителей. Холлис хотел взять с собой еще и солдат, но Кларк взглянул на него с мрачной насмешливостью и сказал:
– Никто вам не даст ни одного солдата. Их и так на базе наперечет. Да и кого вы опасаетесь? Вьетконговцев? Или, может, русских? Так нет здесь никого – ни тех, ни других. Слышите, какая тишина. Птички щебечут…
Проходя мимо центральных ворот, Кларк остановился и подошел к двум часовым.
– Парни, – сказал он им, улыбаясь странной улыбкой. – Вот мы покидаем базу. Пульните пару ракет в небо, чтобы дорога наша была удачной. Но обязательно – белую и красную. Мои любимые цвета… Уважьте своего сержанта.
– Сделаем, сержант! – сказал один из часовых.
Скоро в небо взвились две ракеты – белая и красная. Те, кому на самом деле они были предназначены, без сомнения, их увидели и поняли, что они означают. Вот сержант Кларк выводит за пределы базы Холлиса. Русские парни, будьте готовы…
Всего из базы вышли десять человек: сам Холлис, восемь его телохранителей и Кларк. Шли молча. Холлиса со всех сторон окружали телохранители, Кларк плелся немного сзади. Было тихо, и Кларк даже невольно удивился такой тишине. Ему даже на миг подумалось, что никаких русских поблизости нет, по какой-то неведомой причине они не пришли, и сейчас Кларк напрасно впустую доигрывает свою роль в спектакле… Но вслед за этой мыслью к Кларку пришло и успокоение: есть русские, тут они, совсем близко! Он их не слышал, но он их чувствовал, как чувствует зверь засаду. Он даже с точностью мог определить, в каком именно месте они затаились. В том самом – в конце дороги, которая внезапно и нелогично обрывается, а дальше начинаются джунгли с едва различимыми звериными тропами в них. Да-да, именно в том самом месте, где отряд, ведомый Кларком, угодил в засаду. В том самом месте, откуда начался для Кларка отсчет его новой жизни – если, конечно, она и впрямь будет, эта новая жизнь. А то, может, на том же самом месте, в конце дороги, она и закончится…
– Далеко еще? – донесся до него голос Холлиса, и Кларк очнулся от своих дум и предчувствий.
– Нет, – ответил Кларк. – Недалеко. Когда придем, я дам знать.
* * *
Видели ли затаившиеся спецназовцы и
