но Амелия продолжает, и вспыхнувшая было жадность быстро затухает.
— Правда, тогда тебе будет сложно объяснить внезапное богатство, да и если Триада узнает... Или собери тех, кому более-менее доверяешь, и поделите деньги между собой. Никаких уловок, Влад. Мне лишь нужно поговорить.
— Поговорить, — повторяет Влад.
— И только. Но, конечно, если я замечу представителей Триады рангом повыше, то о своих деньгах ты можешь забыть.
Он молчит. Амелия праздно рассматривает собственные ногти.
— Они... все равно узнают, — наконец, говорит Влад. — Они всегда все узнают.
— Так постарайся, Влад! Это твои деньги на кону.
Амелия с преувеличенным вниманием смотрит за плечо Светы, щурит глаза, чуть приоткрывает рот, как будто вдруг заметила что-то неожиданное, делает несколько быстрых шагов вперед. Ты на всякий случай оглядываешься, но ничего интересного не видишь.
— И слушай, у меня не так много времени!
— Но... — Влад тоже оглядывается, переняв ее невесть откуда взявшееся беспокойство.
— Сегодня, ты меня понял? — быстро говорит Амелия. — Или я раскидаю эти деньги с крыши небоскреба, обещаю.
По ее знаку Света отрубает связь, не дождавшись ответа. Амелия, растеряв свою внезапную торопливость, открывает наладонник и рутинно пролистывает пару экранов.
— Что это было? — озвучивает общие мысли Скорпион.
— План, — отвечает Амелия. — Отличный план. И вот сейчас...
На ее наладонник приходит вызов. Амелия показывает всем панель с неопознанным номером, как будто это должно что-то значить. Света пытается отследить сигнал со своего гаджета, но вскоре качает головой:
— Триал. Премиальный пакет услуг. Это все, что я могу сказать.
Амелия нервно улыбается, закусывает губу. Она приближает к панели дрожащие от нетерпения пальцы, но так и не нажимает на «ответ».
— Это, — медленно и напряженно говорит она, — звонит Бумажный Веер.
Она сжимает свободную руку в кулак, а ладонь с развернутой панелью отставляет в сторону. Смотри в потолок и тоскливо вздыхает:
— Сколько раз я мечтала связаться хоть с кем-то из верхушки Триады, и теперь просто...
Звонок наконец-то обрывается, и Амелия вздыхает еще тяжелее.
Ты начинаешь догадываться. Бумажный Веер сильнее всего пострадал в последние дни — его «Миссионер» под прицелами полиции и общественности, его вывоз финансов заграницу накрылся медным тазом. Это и озвучивает Амелия.
— Ее хозяин сильно ею недоволен, — добавляет она, и ты впервые слышишь о поле Бумажного Веера. — И весь взвод мелких бизнесменов под ее рукой сейчас в бешенстве. Это должна быть она. — Амелия смотрит на погасшую уже панель наладонника. — Влад прав — Триада всегда все знает. И подозрительно долгий разговор Влада не остался без внимания. И все эти тараканы — ответственность Бумажного Веера. Так что... в худшем случае — ее скоро казнят, а на месте встречи с Владом и компанией мы застанем маленькую армию. А в лучшем — встретимся с Бумажным Веером лично. Если она попытается исправить всю эту ситуацию.
— И на какой случай ты ставишь? — спрашиваешь ты.
Неплохо бы знать, к чему готовиться. Амелия беспечно пожимает плечами:
— На что-то посередине.
Влад не заставляет себя ждать. Уже спустя двадцать минут вы получаете координаты. Еще двадцать требуется Амелии, чтобы связаться с другими своими людьми. На этот раз никто не предлагает тебе прогуляться, так что ты слушаешь ее приказы свободно.
Разумеется, обещание прийти без оружия — насквозь фальшивое. Ни Крест, ни «друзья» Влада не собираются даже делать вид, будто бы его соблюдают. Ты можешь убедиться — судя по разговору Амелии, первые прибывшие на место представители Креста уже столкнулись с первыми наемниками Влада.
— Развед-группы вошли в конфликт, — комментирует Света. — И кто-то уже отрубил камеры. Но дроны...
Изображение с ее наладонника проецируется на экран: четыре окна показывают берег, металлические мостки, перекинутые к плавучему доку, загромождения из грузовых контейнеров, вытащенные на сушу понтоны и надсадно скрипящий под ветром пирс с парой частных катеров.
— ...Ну, я вижу один, но он не нападает.
Амелия заинтересовывается на этих словах — отвлекшись, она просит Свету увеличить изображение, насколько это возможно. Дрон действительно только один, маленький, круглый, напоминающий репортерский — на белом боку даже есть обозначение третьесортного ТВ-канала, но ты в этот маскарад, разумеется, не веришь. Робот движется осторожно и медленно, периодически останавливаясь. Света принимает сигнал от него.
— А вот и наш маленький китайский фонарик, — говорит Амелия и едва заметно улыбается. — Покажи ему Крест.
Проекция их эмблемы на миг вспыхивает и гаснет. Несколько секунд белый дрон крутится вокруг своей оси, а потом замирает, в свою очередь показывая проекцию — белый веер расправляется и складывается в воздухе.
— По машинам, — командует Амелия.
Ты занимаешь привычное уже место в фургоне, в окружении пачек денег. Рут ведет, Амелия рядом с ней. Второй фургон занимают Света и Бо.
— Босс, — говорит Скорпион, усевшись на мотоцикл, — мы действительно собираемся просто отдать все эти деньги?
— Зависит от того, послушает меня эта шваль или нет. И ради всего, Скорпион, сними маску и надень шлем, я хочу добраться до доков без происшествий.
Пока вы едете, ты раздумываешь, стоит ли говорить Гектору о встрече в доках. Бумажный Веер может заинтересовать копов только теоретически — им еще надо держать лицо и прижимать «Миссионера», но глупо надеяться, что кто-то в полиции всерьез пытается посадить за решетку столь влиятельного представителя Триады. Что касается лично Гектора и его непонятных диверсий против «Эккарт»... Ну, он сам прийти может. Вероятно, в одиночку.
Тебе это ни к чему.
Гектор все еще не в курсе того, что ты теперь работаешь с Крестом, и не имеет ни малейшего понятия о твоей двойной жизни. И хотелось бы оставить это именно так. Не то чтобы в сокрытии информации есть какая-то особенная выгода, но и плюсов в собственном разоблачении ты тоже не видишь. К тому же, чем может помочь Гектор, если появится в доках? Поразит всех своим чувством стиля?
А вот узнать, не появилось ли чего нового в деле Кристины, не помешает. Так что ты пишешь ему, что ты в порядке и что «есть одна зацепка». Он отвечает на сообщение звонком — ты вздрагиваешь. Нет ничего хуже людей, которые звонят в ответ на текст.
«Не могу говорить», — пишешь ты. Амелия и так слишком подозрительно смотрит на тебя в зеркало заднего вида.
— Ничего страшного, я поговорю, — откликается
