Но теперь вся эта роскошь и манеры уже ничего не стоили, потому что тонкие нити перекрестья прицела уже перечеркнули нос с горбинкой, глаза, скрытые за широкими тонированными линзами дорогих очков, резко очерченный рот с упрямой складкой у губ. Все перестало быть важным, кроме ждущего своего «мгновения славы» в темноте ствола кусочка серебра обтекаемой формы.
И этот миг настал — стрелок плавно повел стволом и мягко потянул спуск.
В тот же момент «объект» на палубе кивнул кому-то и развернулся, взглянув, казалось, прямо в объектив оптического прицела. Тонкие нити перекрестья сошлись на переносице цели.
За сто пятьдесят метров на чердаке стрелок сделал простое движение указательным пальцем. Спусковой крючок выбрал свободный ход и отвел назад курок. Боевая пружина сжалась, накапливая энергию. Спуск выжат полностью, и курок срывается с боевого взвода, пружина распрямляется, толкая вперед стальную иглу ударника. Он бьет по капсюлю гильзы. Серебряная смерть весом 16,2 грамма вылетает из ствола со скоростью около 360 метров в секунду. Длинный глушитель рассеивает громоподобный звук выстрела, делая его тише. Отдача выстрела больно ударила в плечо.
Серебряный снаряд в виде усеченного конуса буравил воздух, неся своей жертве смертоносную энергию порядка 1000 Джоулей. Примерно через полсекунды он попал точно по месту прицеливания: чуть выше переносицы. От удара импозантного незнакомца снесло за борт, на белой рубке катера протянулась кровавая полоса, а вода возле борта стала розовой. Цель поражена, расход — один патрон. Неплохо.
Но радость от проделанной работы оказалась преждевременной. Люди на палубе катера рассредоточились и сразу же открыли шквальный огонь. Пули ударили в соседнее слуховое окошко и очень быстро очереди добрались до стрелковой позиции «револьверщика». Сам он распластался на полу, а вокруг свистели пули, щепки и осколки стекла.
Стрелки были вооружены компактными израильскими автоматами «Tavor-21». Это были самые современные машины смерти, созданные по технологии «булл-пап»: затвор и магазин находятся позади пистолетной рукоятки и спускового крючка, в прикладе. Короткие стволы автоматов венчали толстые черные трубки высокоэффективных глушителей, поэтому шума они издавали не больше, чем обычная пневматическая винтовка. «Таворы» были снабжены еще и достаточно «продвинутыми» коллиматорными прицелами «ITLMARS» израильской разработки. Прицелы включали в себя и лазерные целеуказатели, поэтому стреляли боевики весьма точно.
В пыли, поднятой выстрелами, шарили цепкие щупальца тонких красных лучиков. Вокруг продолжали противно свистеть пули, дырявя крышу чердака. Темп огня у «Tavor-21» — 900 выстрелов в минуту, настоящий шквал огня, особенно когда «мочат» в несколько стволов одновременно.
Ругаясь сквозь зубы, стрелок из револьвера отполз за кирпичный дымоход. Охранники сумели очень быстро и точно засечь стрелковую позицию! А вот это уже действительно демонстрировало уровень подготовки «секьюрити». Как жаль, что цепные псы остались без хозяина…
Стрелок, сжавшись за кирпичным дымоходом, отсоединил съемный приклад, сошки и цевье на своем револьвере. Откинул барабан и вставил новый патрон в камору в замен отстрелянного. Гильзу он предусмотрительно спрятал в карман. Казалось, на чердаке от выстрелов «съедет чердак», но киллер оставался спокоен. Страх парализует волю и способность мыслить логически, запаникуешь — тут тебе и конец. Извиваясь как змея, снайпер прополз к люку, ведущему вниз, и вывалился мешком с костями на лестничную площадку.
Также быстро он слетел по лестничным пролетам с пятого на первый этаж. Осталось только толкнуть входную дверь — и он на свободе. Но вот как раз делать этого не следовало — обостренная интуиция подсказала ему это. Стрелок замер, вскинув крупнокалиберный револьвер с глушителем.
Дверь резко распахнулась, и в полумрак подъезда ворвался человек, вооруженный компактным автоматом «Tavor-21», он сразу же ушел в сторону, из дверного проема. Недостаточно быстро. «Серый человек» выстрелил из своего чудовищного револьвера. Даже глушитель не смог снизить тот громоподобный звук, с которым крупнокалиберная пуля покинула канал ствола. Выстрел был в упор, и охранника отшвырнуло в угол, «Тавор» лязгнул, ударившись о стену.
Охранник напоминал освежеванную свинью: экспансивная пуля «.44 Remington Magnum» попала ему сверху вниз выше ключицы. Грудная клетка словно бы взорвалась изнутри, сердце лопнуло, и его кровавые ошметки выплеснулись рядом на пыльный цементный пол. Из перебитой аорты непривычно яркая красная кровь растекалась страшной лужей. В организме человека ее в среднем четыре с половиной литра, а скорость кровотока в восходящей дуге аорты — полметра в секунду.
Второму охраннику повезло и того меньше — он вскочил в подъезд несколько позже первого и поскользнулся на растекающейся луже крови.
— А-а-а! — Он неожиданно потерял равновесие и грохнулся навзничь.
Револьвер выстрелил прямо в его распахнутый рот. Вокруг головы на цементном полу мгновенно образовался черно-красный «нимб» из сгустков крови, кусков мозга и обломков костей черепа.
Киллер поднял револьвер на уровень груди и выстрелил прямо в деревянные двери. Серебряная пуля массой 16,2 грамма оставила огромную дыру — и в двери, и в стоявшем за ней охраннике. Грудная клетка превратилась в зияющую кровавую рану, а сам несчастный умер, захлебнувшись собственной кровью из разорванных легочных артерий и аорты.
Киллер убрал револьвер и подобрал валяющийся на полу автомат, мгновенно осмотрел его — проверил обойму и переключил темп стрельбы с фиксированной очереди по три патрона на непрерывный автоматический огонь. «Тавор-21» был липким от крови, но на его боевые качества это не повлияло. Стрелок рванулся вперед и выскочил из дверей подъезда, держа оружие на изготовку. Он вскинул автомат и выпустил очередь в полмагазина. Пятнадцать пуль скосили еще четверых охранников. Они повалились на асфальт и задергались.
Ртутным шариком киллер выкатился во двор старого дома и спрятался за дерево. В старый кряжистый ствол липы ударился с десяток пуль. Стрелок ответил оставшимся охранникам. Один из них повалился рядом со своими коллегами.
— Браво-браво-браво!.. — сидящий на лавочке человек захлопал в ладоши. При каждом хлопке с его мокрых ладоней срывались мелкие брызги. Удивительно, но пожилой сноб с катера, даже изрядно вымокнув, сохранял богемный вид. — Вы испортили мне замечательный английский костюм. Теперь придется его выбросить.
Киллер не поверил своим глазам! На лавочке, как ни в чем не бывало, сидел его «объект» — тот, кого он должен был ликвидировать! Твою же мать!!!
— Как?.. Я же…
— Да, я понимаю, не выполнили задание. Хотя, признаться, я в последний момент почувствовал опасность и едва успел увернуться. В утешение могу сказать, что, если бы вы стреляли с меньшей дистанции — то я был бы уже мертв. Но теперь… — сноб выразительно шевельнул рукой, в которой был зажат массивный револьвер. — Это «Рюгер Супер Блэк Хок», калибр «.454».
Стоящий перед ним убийца отбросил в сторону «Tavor-21» с опустевшим магазином. Его рука как бы невзначай замерла у правого бедра. За спиной заткнутый за ремень ждал своего крупнокалиберный револьвер…
* * *
Валентина Ивановна Скороменко возвращалась из магазина с пакетом покупок. Сегодня был первый день долгожданного отпуска, который ей с опозданием дали в родной газете «Рабочая сила» — официальном печатном органе Объединения профсоюзов России СОЦПРОФ. А Валентина Ивановна была самым опытным и знающим корреспондентом этой газеты. Свою трудовую биографию она начинала еще на Путиловском заводе, где молодую журналистку заметили профсоюзные деятели. С тех пор вот уже двадцать пять лет она работает в редакции на улице Чехова, № 6. Отдельный крошечный кабинетик на третьем этаже, старенький компьютер и безмерное, хоть и наигранное, уважение более молодых и более удачливых коллег — чего еще желать мягкосердечной и всегда правильно поступающей журналистке?..
А еще с недавних пор Валентину Ивановну пригласили преподавать на факультет журналистики СПБГУ. Правда, иногда она ловила на себе несколько неприятные взгляды коллег, да и в разговоре с ней более молодые допускали в отношении заслуженной журналистки довольно обидные вольности. И вместе с тем просто беззастенчиво эксплуатировали ее ответственность и исполнительность.
Вот и отпуск ей задерживали: должны были дать в июле, а отпустили только на два месяца позже… Но журналистка не обижалась, ведь так она чувствовала себя нужной и востребованной. А отпуск можно и осенью отгулять — все не жарко… Понимала — нужно знать свое место и всегда поступать правильно. И тогда ничего плохого не случится. Боже, как же она ошибалась…
