– Вы говорите о честности и порядочности отца. Но ведь он мог подать в отставку?!
Лицо Манфреда Роммеля потемнело.
– Мне нечего возразить. Разве только то, что он чувствовал ответственность за свои войска. За людей, с которыми сражался бок о бок…
– Это касается и того периода, когда Эрвин Роммель был руководителем гитлерюгенда? Отвечал за подготовку молодых кадров для «третьего рейха»?
– Мне было тогда семь лет. Если вы внимательно изучили мою биографию перед тем, как отправиться на интервью – а в этом я, зная профессионализм компании Си-Эк-Эн, не сомневаюсь, – то, наверное, вам известно, что воину я закончил в шестнадцать лет. Что я мог понимать в таком возрасте? Только то, что мой отец умер по приказу Гитлера. Но что мог сделать обычный рядовой немец? Даже если он был полковником или командующим дивизией?
Я мог бы поспорить с ним. Но сдержал себя и не стал этого делать. Я просто вспомнил слова французского философа Монтескье, который считал: «известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет предела».
Любой человек, обладающий властью.
Пока не достигнет предела…
Вместо напрашивавшегося спора о политике, я предпочел углубиться в другую тему
– Ведь вы. господин мэр, были дома в то роковое утро, когда к вашему отцу приехали люди СС. намеревавшиеся склонить его к самоубийству?
– Да.
– В какой степени можно предполагать, что СС была не только полицейской организацией «третьего рейха», но и военно-мистическим орденом?
– Мне трудно судить. Отто Ран, унтершарфюрер СС искал Грааль – чашу, в которую, по преданию, была собрана кровь Иисуса. Предпринималось даже несколько экспедиций, с целью исследования горы Монсегюр.
– Она расположена во французской части Пиренеев?
– Верно. И якобы там находился святой Грааль.
– Его нашли?
– Я был слишком мал, чтобы разбираться в таких вещах. А когда повзрослел, то обратил внимание на слова Гитлера в одной книге: «Не создать ли нам элиту посвященных? Орден? Религиозное братство тамплиеров для охраны святого Грааля?»
– Но ведь любовь к символам Грааля была не случайной?
– Равно как и к Ковчегу Завета.
Мне показалось, что в горле у меня вдруг стало очень сухо. Как в выжженной солнцем пустыне. Как в безжизненных песках Египта, где в битве у Эль-Аламейна Ром-мель, под напором англичан, дрогнул и, чтобы не погибнуть, отступил. Это было в октябре сорок второго года.
Мэр города заметил мою непроизвольную реакцию и немного удивился.
– Гитлер мечтал увеличить свою духовную силу, обладая Граалем, превратить германскую армию в непобедимую при помощи Ковчега. – Роммель сделал паузу, размышляя, стоит ли продолжать. – Помню… Когда отец вернулся из египетской кампании, он как-то говорил моей матери, что фюрер очень недоволен. Разозлен бегством от англичан. Тем, что не удалось узнать, где находится Ковчег. Но особо мне врезались в память сетования отца на то, что его люди, несмотря на все усилия, так и не раздобыли секреты бальзамирования фараонов.
– Даже так?! – воскликнул я, пораженный.
– Гитлера интересовали секреты уникальной сохранности египетских мумий. Он говорил, что причина тут не только в сухом климате Египта.
– Но и в рецептах египетских магов и жрецов?!
– Древнеегипетские бальзамировщики обладали какими-то уникальными рецептами. Фюрера беспокоило: что будет с его телом после смерти. Он хотел сохранить тело, чтобы при взгляде на него, потомки восхищались гениальным вождем нацистской Германии. Фюрер не мог не думать о своей будущей смерти. Но даже рассуждая о ней, Гитлер приравнивал себя к богам. К самым знаменитым фараонам.
– Известны ли вам еще факты, дающие основания считать Гитлера знакомым с оккультными традициями?
Роммель напряг свою память.
– Видите ли, в начале тридцатых годов в Германии был такой расцвет мистики, такое количество магов, прорицателей и просто шарлатанов… Не знаю… Не знаю, насколько правдивым было то, что фюрер умел контролировать биоритмы своего сердца… Но предсказателем он был неплохим – ведь Гитлер правильно определил дату вступления своих войск в Париж и дату смерти Рузвельта. И потом, он был весьма близок с профессором Гаусгофером, который обучил Адольфа ораторскому искусству и основам человеческой психологии.
«Мы просто верили…», – вспомнил я слова Шираха. Да нет, совсем не просто! Спиной я буквально чувствовал, с каким интересом следит за словами мэра Питер Арнетт. Он находился позади меня и, казалось, затаил дыхание. Как, впрочем, и вся наша команда.
– Гаусгофер… Кто это? – переспросил я.
Мэр города, вначале чуточку скованный, чувствовал себя все более и более свободно.
– Карл Гаусгофер. Ученик знаменитого мистика Гурджиева и тибетских лам. Именно Гаусгофер познакомил Гитлера с восточным учением о чакрах – энергетических центрах. Они расположены в семи точках человеческого тела. У большинства людей эти центры находятся в дремлющем состоянии. Однако их можно активизировать с помощью специальных упражнений. Тот, кому удается задействовать чакры, задействует огромные резервные возможности организма В распоряжении такого человека оказываются и сверхъестественные силы и магическое видение.
– Когда же Гитлер мог овладеть подобным искусством?
Роммель откашлялся и легкая тень улыбки пробежала по его губам.
– Ну, знаете, в тюрьме в Ландсберге Гитлер не только «Майн кампф» писал, – мэр махнул рукой, как бы отгоняя от себя назойливую муху. – Да многие из высших членов рейха увлекались сверхъестественными изысканиями. После ареста Муссолини рейхсфюрер СС Гиммлер собрал шестерых крупнейших оккультистов Германии. Чтобы узнать место, где содержат в плену итальянца
– А вы встречались с кем-либо из узников Шпандау после их освобождения?
– Со Шпеером. Он с ужасом вспоминал о том, что когда стало ясно – война проиграна, к астрологическим вычислениям в министерстве пропаганды прибегали как к последней надежде. Составлялись фальшивые гороскопы, обещавшие появление света в конце туннеля. Лишь в астрологических прогнозах у «третьего рейха» было будущее.
– А нацист номер три – я имею в виду Рудольфа Гесса… В списках книг для получения у тюремных властей, были десятки названий, связанных с оккультизмом и астрологией.
Роммель махнул рукой.
– Он вообще был сдвинутым. Каждое утро делал зарядку по системе йогов. Лично составлял для себя меню на завтрак, обед и ужин. Высчитывал калории, а затем передавал эти записки главному повару через дежурного надзирателя.
– Говорили, что в Шпандау сидел двойник Гесса
– Бред. У него было железное здоровье и превосходные шансы дожить до столетнего юбилея, если бы не убийство.
– Вы полагаете он был убит? Не сам повесился Роммель вовремя вспомнил, что он политик Он ответил очень осторожно.
– Так считал сын Гесса. Слишком загадочными были обстоятельства смерти девяностотрехлетнего старца. Имелись косвенные, но весьма убедительные доказательства удушения Гесса. Но знаете, что интересно… Гесс отказывался от свидания с родными. Но его жена постоянно говорила, что находится с мужем в телепатическом контакте.
Я достал платок и вытер капельки пота, проступавшие на лбу.
– Гитлеру так и не удалось найти Ковчег?
– Точно нет. Вначале поиски были, очевидно, неудачными. А впоследствии, когда все начало рушиться, Гитлер не мог положиться даже на свое ближайшее окружение.
– Среди которых был и ваш отец.
– И мой отец, Эрвин Роммель, – подтвердил мэр Штуттгарта. И с гордостью добавил. – «Лис пустыни». Когда отец воевал в Африке, он пытался, повторяю, быть честным. Он не убил и не подверг пыткам ни одного еврея. Он не выполнил приказа Гитлера о расстреле военнопленных британской армии потому, что они были немецкими гражданами. Он знал, что после окончания войны начнется строительство новой, свободной Германии, – сказал он, приняв гордое выражение на лице.
Через несколько лет, во время пятидесятилетнего юбилея – победы войск союзников над гитлеровской армией, мэр Штуттгарта будет стоять на трибуне для почетных гостей в Париже. На Елисейских полях.
Мимо Роммеля будут проходить колонны бронетехники, впервые нарушившие привычный ритм жизни парижской столицы со времен освобождения города от оккупации. Радостно оживленные лица горожан будут так напоминать собравшимся тот оставшийся далеко в истории день, когда танки с грохотом и лязгом гусениц проехали по улицам Парижа. Рядом с Манфредом Роммелем на трибуне репортеры безошибочно вычислят стройную подтянутую фигуру Дэвида Монтгомери. Сына генерала Бернарда Монтгомери, командовавшего Восьмой армией британских войск, обратившей «Лиса пустыни» в паническое отступление из Египта.
