его из обычной пращи. Великан, который надеялся на оружие да на хитрость свою, не успел еще вступить в бой, как вдруг был сражен. Вот так бывает.* * *
Пообщаться, конечно, хорошо, однако… сюда Глеб все-таки прибыл по делу. Поэтому он завел разговор о надписях на стенах храма.
– Да, крутится здесь шпана всякая, – сказал иеромонах Леонтий. – Звонят, угрожают.
– А что милиция? – поинтересовался Глеб. – Или вы не обращались?
– А что милиция? Ей до этого дела нет. Говорят, нет у них возможности здесь охрану поставить. Так мы с прихожанами решили сами свой храм охранять. Дежурим ночью. Здесь у нас начальник один из Новой Деревни очень этим фашистам симпатизирует. Так что с властей спросу нет.
– Вы кого-нибудь лично знаете? – спросил Глеб и тут же подумал, что для журналиста этот вопрос не очень уместен.
– Знать не знаю, но… жалко мне их. Люди в темноте ходят, так что еще здесь можно сказать? Вот, полюбуйтесь, какие записочки пишут. Как будто умом повредились!
Священник порылся в ящике стола и протянул Глебу сложенный вчетверо листочек. Там говорилось:
«Если ты, антирусская мразь, еще вякнешь хоть слово против нашей Великой Истории – знай, отправишься к своему боженьке. До 20-го даем тебе срок свалить отсюда подобру-поздорову. Таким, как ты, не место на русской земле. Убирайся вон! Своими генами такие, как вы, нарушают чистоту нашей расы».
«А это уже серьезно», – подумал Глеб. Было похоже, что он прибыл сюда очень своевременно.
И вслух спросил:
– Скажите честно, а вы не боитесь? Ведь сегодня как раз двадцатое.
– Я не боюсь, – честно и безо всякого апломба ответил иеромонах Леонтий. – Христос ведь говорил: не бойтесь тех, кто убивает тело, а больше сделать ничего не может. Других надо бояться – тех, кто души губит.
Потом священник приступил к стряпне, а Глеб обдумывал план действий. Если в церкви сегодня будет охрана, то сюда они вряд ли сунутся. Значит, скорее всего, эти отморозки подкараулят священника где-нибудь в городке.
– У вас, наверное, много дел еще сегодня, – спохватился Глеб. – А я вас задерживаю.
– Да нет, дел у меня не так и много, – ответил Леонтий. – В шесть вот вечерня в церкви начнется. А потом еще надо будет в Новую Деревню съездить. Одна бабушка исповедь просила.
«Ага, – улыбнулся про себя Глеб, – знаем мы этих бабушек!»
Затем они снова говорили, пока жарилась рыба. Когда кухоньку заполонил приятный запах, гостеприимный хозяин предложил Глебу разделить скромную трапезу.
Слепой с удовольствием согласился. Ему очень нравилось общаться с этим человеком. Хотя он и не во всем с ним соглашался.
После этого Глеб выразил желание посетить вечерню.
Сиверов совсем не пожалел о том, что побывал на этой службе. Хотя все время, пока она длилась, ему пришлось простоять в стороне – как чужаку. Он и был чужаком здесь – в этом отрешенном от суеты месте, где жизнь источала удивительный внутренний свет.
День был будний, и на службу собралось всего человек двадцать. Лица этих людей показались Сиверову необыкновенными. На них он видел отпечаток все того же внутреннего света.
В церквушке царил полумрак. Пламя свеч и лампадок выхватывало из темноты лики святых.
Когда батюшка читал: «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя. Услыши мя, Господи…», Сиверов чувствовал глубину этих простых слов, исходящих из самого сердца.
Но меньше чем через час вечерня закончилась, и Глебу снова пришлось вернуться к делам земным.
Иеромонах Леонтий засобирался в Новую Деревню. Слепой предложил отвезти его на своей машине, но батюшка отказался.
– Не хочу вас стеснять, – сказал он. – Не знаю, сколько я пробуду в деревне. Так что лучше уж я сам.
– Скажите, а вы всегда таким транспортом пользуетесь? – полюбопытствовал Глеб.
– Да нет, что вы! Мне без машины нельзя. Просто, «копейка» моя сломалась два дня назад, а пока ее отремонтируют…
Этот факт сильно удивил Слепого. Он был уверен, что все священники разъезжают на шикарных иномарках. Значит, не все.
Леонтий сел на велосипед и покатился вниз с холма по петляющей дороге. Глебу не хотелось потерять священника из виду хоть на миг.
Впрочем, сейчас еще слишком рано для темных дел. А вот потом, на обратном пути…
* * *
У въезда на центральную улицу Новой Деревни Слепой обогнал священника и затормозил возле ближайшего магазина, чтобы снова пропустить его вперед. Естественно, иеромонах не заметил его маневров.
Внимание Глеба сразу же привлекла парочка дюжих молодчиков в берцах и камуфляжке. Они были совсем не похожи на толпившихся у магазина местных алкашей.
– Вот, поехал мудак этот, – произнес один из них, выплевывая изо рта окурок.
– Позвони Велиславу, доложи, – сказал второй.
Как выяснилось, конечным пунктом маршрута Леонтия был маленький трухлявый дом на окраине. Похоже, даже сам священник не знал, где он находится, и поэтому батюшке пришлось долго петлять по узеньким улочкам.
Чтобы не привлекать к себе внимания, Слепой был вынужден притормозить. Впрочем, и теперь условия для безопасной слежки были не ахти.
И вот, наконец, дом был найден. Батюшка открыл хиленькую калитку и постучал в дверь. Слепой, наблюдавший за этой сценой из-за столба, насторожился.
Вполне могло статься, что именно в доме священника поджидали, место идеально подходило для расправы. И тогда задача Глеба усложнится.
Дверь открыла грязная алкоголичка. Увидев человека в рясе, она издала истошный вопль и тут же послала иеромонаха Леонтия очень далеко.
Священник говорил о чем-то с этой женщиной, но, похоже, диалог у них не получился. Леонтий снова вскочил в седло своего «Буцефала», явно собираясь отчалить.
Глеб вышел из своего укрытия и бегом бросился в ту сторону, откуда они только что прибыли. Впереди был заброшенный дом, вокруг которого образовались настоящие джунгли. Слепой смог найти там надежное укрытие.
Вскоре он услышал звук приближающегося велосипеда. Приподнял голову и увидел, что прямо на дороге, по которой ехал отец Леонтий, выстроились три дюжих молодца.
Священник их пока не заметил, но сюрприз ждал его очень скоро.
