С улицы веяло сыростью. Вечер, однако, был для этого времени года теплый: сидеть вот так у окна было даже приятно, не хотелось ни о чем думать. Он закрыл глаза и отдыхал, пользуясь тем, что есть время и никто его не торопит.
Так он просидел час сорок. За это время Варяг почему-то четыре раза подходил к окну и курил. Это удивило Сержанта, но не насторожило: мало ли почему… Может, нервничает человек. Может, что у него случилось. Когда без пяти одиннадцать — опять вне привычного «графика» — Варяг приблизился к окну и закурил, Сержант поднял винтовку и спокойно прицелился. Он навел волоски оптического прицела на хорошо просматривающийся за полупрозрачной занавеской лоб и плавно нажал на спусковой крючок. Глушитель, навернутый на ствол, погасил звук выстрела, и винтовка слабо чихнула. А Сержанту показалось, что он заметил, как вулканчик крови выплеснулся из пробитого черепа на полупрозрачную ткань.
Сержант мгновенно отвернул глушитель, отсоединил ствол и уложил разобранную винтовку в фетровые гнезда внутри «дипломата», после чего опустил сверху второе дно. Теперь в чемоданчике лежали несколько сложенных газет, пара перьевых ручек, очки в мягком футляре и карта московского метрополитена. Осторожно выглянув из окна, Сержант отметил, что двое парней по-прежнему дежурят у подъезда, ни о чем не подозревая.
Спускаясь по пустой, пахнущей сыростью и кошачьей мочой лестнице, Сержант представил, как будут ошарашены охранники Варяга, когда увидят завтра утром окровавленное тело хозяина. Правда, если варяговская баба дома, она скоро поднимет хай… Так что надо спешить!
Он вышел из подъезда и быстрым шагом направился к еще оживленной улице, почти сразу же поймал частника и попросил отвезти на Ленинградский вокзал. В кармане у него был заранее приобретенный билет в Петербург, вернее, два в купе СВ: он намеревался ехать в одиночестве и в покое.
Преодолев сто с лишним метров мраморного пола в зале ожидания, он купил в ларьке бутылку холодного пива и, стоя на перроне перед гостеприимно раскрытой дверью своего вагона, с наслаждением в пять глотков осушил бутылку. Только после этого ему полегчало. Все-таки нервное напряжение последних дней сказывалось. Опыт опытом, но возраст уже давал о себе знать. Сорок три… Это тебе не тридцать три! Те перегрузки, которые даже не замечаешь в тридцать, на пятом десятке сразу чувствуются, сразу отдаются и в сердце, и в печенке, и в башке… Ему хотелось завалиться спать сразу после отправления поезда, но он прекрасно понимал, что ни хрена не заснет и будет ворочаться полночи, пересматривая в уме, как кадры кинохроники, все события последних дней и особенно события сегодняшнего дня…
Степан предъявил миловидной проводнице оба билета, та поначалу изумилась и взглянула на него вопросительно, но, увидев на нем элегантный плащ, хороший костюм, дорогой кожаный «дипломат» в руке, все поняла. Он прошел в свое купе и, бросив чемоданчик под полку, уставился в окно.
В ярких огнях, точно отполированный, блестел перрон, на котором недавно выпавший снег превратился в лужи. Грузчики толкали тележки, груженные чемоданами и сумками. На светящемся квадратном циферблате минутная стрелка дернулась вперед, приблизив время отправления. На соседнем пути стоял поезд в Архангельск. У дверей восьмого вагона толклись трое: две девицы и парень. Одна тесно прильнула к нему, другая чуть в сторонке весело о чем-то рассказывает, раскачиваясь взад-вперед. Вдруг поезд едва заметно дернулся, девчонка-рассказчица прыгнула парню на шею, чмокнула в щеку, потом обе отскочили назад, и парень нырнул в вагон.
Сержант откинулся к мягкой стенке и закрыл глаза. Вспомнив, что забыл отчитаться о проделанной работе, вынул сотовый телефон и набрал длинный номер. Через несколько секунд в ухе послышался властный басок Россетти. Степан вежливо поприветствовал заказчика и сказал, что оставшуюся сумму контракта можно пересылать на его счет в женевском банке. И сразу нажал кнопку отбоя.
«Красная стрела» наконец тронулась. Сержант, несмотря на внешнее спокойствие, был как выжатый лимон. Нет, все-таки заснуть удастся сразу. В купе, постучав, вошла миловидная проводница. Сержант отдал ей билеты. Проводница даже не спросила, почему он едет в купе один, взяла деньги за два комплекта постельного белья и ушла. Сержант сразу заперся, разделся и лег. Но странное дело: как только его тело приняло горизонтальное положение, сон сразу пропал. Колеса мерно стучали, купе освещалось пляшущими ночными огнями города, изредка озарялось желтым мгновенным светом проносящегося мимо фонаря, и Сержант невольно начал думать, как он поступит теперь со стариком Россетти. Тут опять пошла игра «кто кого». Если он не убьет старика, тот рано или поздно подошлет к нему своих убийц. В любом случае итальяшка так просто от него не отстанет — будет преследовать его по пятам, охотиться по всему миру. Не успокоится, пока его головорез не доложит, что господин Долан-Юрьев убит…
В Петербург приехали вовремя. Утро было сырое, серое, мелко сорил дождик. И все здесь казалось каким-то более серым и тусклым, чем в столице. Да и грязи побольше. Сержант вышел на привокзальную площадь. Недалеко от стоянки такси унылый парень торговал газетами и журналами. Отсчитывая сдачу, он улыбался покупателям, но улыбка выходила хитрой и подловатой одновременно. Сержант подошел к лотку, выбрал три местные газеты и протянул деньги. Не дожидаясь сдачи, повернулся, чтобы уйти, и в последний момент увидел в грязно-серых глазах парня радостный блеск: мол, надул глупого лоха-приезжего.
Сержант ощущал тяжесть в ногах, веки слипались. За ночь, хоть и хорошо спал, полноценно отдохнуть так и не сумел. Захотелось где-нибудь присесть, а лучше — прилечь. Газеты он сунул в «дипломат», думая прочитать в спокойной обстановке. Все равно он приблизительно знал, что там написано, а сейчас вновь возвращаться ко вчерашнему не хотелось.
Недалеко от него остановился забрызганный грязью дряхлый «мерседес» и, долго не раздумывая, Сержант сначала назвал цену, а потом попросил отвезти его в гостиницу «Москва». В гостинице он предъявил паспорт гражданина Швейцарии Клода Тернье, в котором «забыл» пятидесятидолларовую бумажку, так что номер для него нашелся сразу, а купюра затерялась где-то в бумагах дежурного администратора. «Все как обычно в России, — лениво усмехнулся про себя Сержант, — сервис у нас и тот из-под полы, подпольный сервис». И подумал, что до сих пор, столько лет прожив за границей, продолжает считать Россию своим домом. Забавно…
Он поднялся к себе в номер. Послонялся по комнате, зашел в ванную, потом сел на широкую, застеленную плотным узорчатым покрывалом кровать и, медленно заломив руки, в блаженной усталости опрокинулся на постель. На потолке кое-где обсыпалась штукатурка, по матовому плафону бра медленно ползла черная жирная муха, непонятно каким образом дожившая до декабрьских холодов. Он вспомнил о купленных на вокзале газетах, достал их из «дипломата» и вновь прилег.
Он сразу нашел то, что искал. На первой странице «Московского курьера» сообщалось о том, что накануне вечером в Москве убит известный ученый-экономист Владислав Геннадьевич Щербатов. Сержант усмехнулся, смял газету и стал наблюдать, как сонная муха нарезывает круги на стене. Зевнул со странным ощущением скуки — точно долгое время стремился к чему-то важному, а вот теперь, свершив это важное, не знает, что делать дальше, как жить и чем жить. Лениво взял другую газету, развернул на середине и сразу наткнулся на анекдот: «Мир катится к черту. Так ему, черту, и надо!» Закрыл глаза. Рука с газетой упала на кровать. Сквозь дрему он слышал за окнами шум улицы. Под щекой захрустела газетная страница, он перевалился на другой бок, и между тонущих в сером небе высотных домов возникли вереницы мечущихся машин, и какие-то вопящие люди посыпались на тротуары, исчезая в подъездах и подворотнях…
Вдруг среди ускользающих кадров сна, в полумраке легкого забытья, звонко взвился телефонный звонок, так что екнуло от неожиданности сердце, и Сержант стал шарить сонной рукой по тумбочке возле кровати. Трубка выскользнула из ладони, громко стукнулась о паркет. Он подобрал ее и, прижимая к уху, услышал незнакомый голос:
— Алло, мсье Тернье?
— Да, слушаю вас… — Степан спросонья чуть было не сказал, что это ошибка и тут нет никакого мсье Тернье…
Голос стал деловито докладывать:
— Это дежурный администратор, мсье Тернье. Тут к вам гости… Им подняться к вам или вы сами спуститесь?
Сержант, чувствуя мгновенное прояснение в голове, крепче сжал трубку. Несколько секунд соображал, кто мог его найти в этом отеле. Неужели люди Варяга сразу пошли по следу? Или Россетти сдал его с потрохами русским ворам, едва узнал, что его российский соперник убит? Сматываться надо — сейчас же!
