приглаcил его на должность главного стоматолога штаба рейхсфюрера СС. Ему присвоили чин бригадефюрера СС и генерал-майора войск СС. Так вот, картотека эта велась лично доктором Блашке.
В дверь постучали. Дежурный доложил:
— Товарищ полковник! К вам младший лейтенант Иванов.
— Пусть заходит, — велел Грабин и спросил Савельева: — Твой?
Савельев утвердительно кивнул. Иванов вошел строевым шагом, держа в левой руке вещмешок со скатанной шинелью, правой лихой отдавая честь. Выпучив на полковника мальчишечьи глаза, он, оглушая присутствующих, доложил:
— Товарищ полковник! Младший лейтенант Иванов прибыл по вашему приказанию!
Грабин поднялся, поздоровался с молодым офицером за руку и, улыбаясь, сказал:
— Здравия желаю, товарищ лейтенант. Только ты больше так не кричи. Людей напугаешь. Контрразведчик должен вести себя тихо и спокойно. Садись, доставай документы. — Полковник вызвал по телефону дежурного и передал ему документы Иванова:
— На оформление. Да, и устройте лейтенанта.
Савельев весело подмигнул лейтенанту и предупредил его никуда не отлучаться.
— Боевой молодец, — рассмеялся Грабин, — ничего не скажешь. Ну, давай, продолжим. Блашке одновременно являлся профессором Берлинского университета и практиковал в клинике «Шарите». Мы установили, что в этой клинике продолжают работать некая Кети Хойзерман, постоянная ассистентка Блашке, и профессор Карл фон Айкен, врач-отоларинголог, лечивший Гитлера. Их необходимо найти. По возможности выявить иных врачей-стоматологов, лечивших зубы Гитлера и Браун. Займи соседнее помещение, там будет твой кабинет. Сейф поставили, мебель есть. Ну, давай, Саша, вперед.
Погода испортилась. После нескольких теплых солнечных дней подул сильный северо-западный ветер, шел мелкий, но убористый дождь. Было прохладно и промозгло. Савельев с Ивановым и старшиной Кулешовым, прихватив автоматы, укутавшись в плащ-накидки, отправились на поиски больницы «Шарите». После уцелевших окраин, где кипела жизнь, где воздух был наполнен ароматами цветущих садов, где из открытых окон домов лились звуки музыки, Берлин представлял собой царство разрухи. Развалины источали запах гари. Кое-где саперы в целях безопасности подрывали одиноко стоявшие фасады или стены бывших зданий. Военнопленные и мирные жители разбирали завалы, сортируя их содержание на кирпичи и металлоконструкции, годные к употреблению, на бой, употребляемый сразу же в ходе ремонта дорог, при засыпке воронок и траншей.
По очередям на улицах можно было определить места открытых магазинов, где отоваривались продуктовые карточки, выдававшиеся берлинцам. Иногда попадались пункты питания, организованные для горожан, не сумевших предоставить в военные комендатуры и органы гражданской администрации документы, удостоверявшие их личность. Таких особенно много было среди беженцев, бывших гитлерюгендовцев, нагнанных Гитлером из других районов Германии. Правда, повара-красноармейцы кормили здесь всех, кто подходил, наливали гороховый суп и накладывали кашу в любые приносимые населением емкости. Полевые кухни работали беспрерывно, круглые сутки.
Довольно долго пропетляв по городу, не один раз останавливаясь и расспрашивая у горожан дорогу, Кулешов припарковал «виллис» у длинного странно раскрашенного здания: разноцветные полосы, шли по стенам под разными углами.
— Цветомаскировка, — со знанием произнес старшина Кулешов, адресуя замечание младшему лейтенанту.
— Да ну! — воскликнул Иванов. — Я бы и не догадался.
Савельев с Ивановым зашли в полуразрушенное здание. Дежурная медсестра в сером форменном платье объяснила, что «Шарите» — это целый бальнеологический комплекс. Клиника отоларингологии, которой руководил профессор фон Айкен, расположена во внутреннем дворе. Она показала, как туда можно проехать. Но она не уверена, там ли профессор. Возможно, он уехал из Берлина.
Кулешов въехал во внутренний двор «Шарите», взял автомат и спросил Савельева:
— Товарищ подполковник. Может, я с вами? Что-то здесь как-то сумрачно.
— Отставить, старшина, — приказал Савельев, — охранять машину. Глядеть в оба. Иванов, пошли.
Больница «Шарите», находившаяся в самом центре Берлина, сильно пострадала. В тех же зданиях, которые не были разрушены, но стояли без стекол и с продырявленной крышей, работать было невозможно. Поэтому разместившийся здесь госпиталь для гражданского населения ютился в темных подвальных помещениях. Сотрудницы госпиталя с гордостью рассказали офицерам, что их шеф, профессор фон Айкен, во время штурма Берлина отказался покинуть своих пациентов и отверг все предложения о бегстве из города. Да, он и теперь здесь. Они проводили офицеров по темным лабиринтам коридоров в одну из маленьких и очень узких клетушек, ставшей на время и рабочим кабинетом, и спальней профессора.
Их встретил высокий, тощий пожилой человек в идеально белом халате. Он сухо пригласил Савельева и Иванова присесть на узком диване, видимо, служившем профессору в качестве ложа. Сам занял место за письменным столом и принял официальный вид. Доктор извинился, что не может предложить господам офицером кофе. Когда же Савельев достал из полевой сумки пакетики с молотым кофе и сахаром и передал его фон Айкену, тот наотрез отказался принять подарок. Савельев тогда попросил сварить его и выпить вместе. Доктор улыбнулся, позвал медсестру и попросил сварить кофе.
Савельев сразу предупредил профессора, у них будет не допрос, а беседа. Поэтому ему не о чем беспокоиться. Советскую военную контрразведку интересуют люди, занимавшиеся лечением и протезированием зубов Гитлера. Фон Айкен, закрыв глаза, с удовольствием пил горячий ароматный напиток. Натурального кофе он не пробовал больше года.
— Я хорошо знал врачей, лечивших господина Гитлера. Он слыл очень недоверчивым пациентом. Поэтому круг придворных врачей всегда оставался узким. К нему относились доктора Морелль, Блашке, Штумпфеггер, Хаазе и ваш покорный слуга. С моей точки зрения, Теодор Морелль — большой авантюрист. Но это, знаете ли, наши врачебные, внутрицеховые проблемы. Профессор Блашке, безусловно, является одним из лучших в Германии, если не в Европе, стоматологом. Он создал целую школу прекрасно подготовленных в теоретическом и практическом плане врачей. Помимо университетской практики и работы в стоматологии рейхсканцелярии у Блашке имелся частный кабинет где-то в центре Берлина. Но я, уважаемые господа, затрудняюсь ответить, в Берлине ли он сейчас. Блашке всегда был осторожным человеком.
Савельев поблагодарил профессора за информацию и спросил, не знает ли он кого, кто мог бы помочь найти Блашке или его сотрудников. Фон Айкен дал указание пригласить к нему студента-практиканта, обучавшегося у Блашке. Молодой человек высокого роста с приятными чертами лица дал согласие сопроводить русских офицеров.
Кабинет Блашке действительно находился в самом престижном месте Берлина, на Курфюрстендам. Рядом правительственный квартал с комплексом зданий рейхсканцелярии, здание Министерства иностранных дел, недалеко Министерство внутренних дел. Савельев узнал от студента-практиканта, что многие крупные чиновники рейха не имели доступа в рейхсканцелярию и не пользовались привилегией бесплатно лечить зубы в располагавшейся там стоматологии. Поэтому Блашке и создал элитный кабинет для частной практики. Кстати, туда же, по словам практиканта, для серьезных операций и протезирования приходили Гитлер, Ева Браун, Геббельс с супругой, Геринг, Борман и многие другие высшие лица рейха.
Курфюстстендам, как и весь правительственный квартал, лежала в
