Гитлер был в приподнятом настроении. По нему и не ощущалась та тяжелая психофизическая нагрузка, выпавшая на его плечи за минувшие сутки. Дальний перелет из Баварии в Саксонию, пять городов, пять выступлений. Я был горд за него и искренне счастлив, принося пользу своему фюреру.
Гитлер в этот раз сел в салон на первое сиденье. Отто Дитрих и Ганфштенгль передали ему целую кипу свежих утренних германских газет с восторженными отзывами на его выступления и его прогрессивную тактику ведения избирательной кампании. Авиация позволила ему за сутки выступить в пяти крупнейших городах Саксонии, где позиции НСДАП всегда были уязвимы. Он с удовольствием читал прессу, комментировал отдельные публикации, вел оживленный разговор с коллегами. Когда вся компания пила кофе, я подумал: «Как будто мы летаем вместе уже давным-давно. Значит, все нормально».
В берлинском аэропорту Темпельхоф Гитлера ожидали тысячи членов партии, штурмовики с развернутыми знаменами. К трапу самолета подошли Геринг, Геббельс, Гиммлер, Грегор Штрассер, другие партийные лидеры. В этот день Гитлер выступал в берлинском Дворце спорта. Геринг вручил мне пригласительный билет и сказал, чтобы я был непременно.
Дворец спорта еще за несколько кварталов был оцеплен усиленными нарядами полиции и конной жандармерии. Сам дворец находился в плотном кольце штурмовиков. Хотя правительство в декабре тридцать первого года запретило ношение формы военизированных структур всех политических партий Германии, штурмовики были облачены в новую коричневую форму. Полиция их не трогала.
Я думаю, Гитлер произнес одну из лучших своих речей. В столице Пруссии, где к НСДАП традиционно относились враждебно, он основной акцент сделал на социальные вопросы. В условиях разразившегося экономического кризиса безработица вновь стала главным бичом немцев. Когда же Гитлер произнес: «Отдайте свои голоса НСДАП, и через полгода я ликвидирую безработицу в стране, я, став канцлером, лично устрою на работу каждого безработного», зал взорвался. Одобрительный гул, оглушительный шквал аплодисментов, казалось, обрушат перекрытия и стены. Это был полный успех.
После выступления Гитлер и Геринг пригласили всех партийных руководителей, всех членов избирательного штаба на ужин в ресторан отеля «Кайзерхоф». В этом же отеле для нас были заказаны номера. Пригласили никогда не входившего в партийную верхушку Мильха. Меня не пригласили. Это задело мое самолюбие. Но я стерпел. Поздно вечером ко мне в номер постучали. Я отворил дверь и удивился. С бутылкой коньяка в одной руке и с рюмками в другой стоял Ганфштенгль.
— Господин Баур, вы позволите? — спросил он.
Ганфштенгль был абсолютно трезв. Он весело балагурил о полетах, сыпал шутливые замечания в адрес Гофмана и Отто Дитриха, саркастически отзывался о «янычарах» фюрера, к которым он относил Зепа Дитриха, Шауба, Брюкнера, Гиммлера и всех штурмовиков и эсесовцев. Но он серьезно и с уважением говорил о Геринге. Ганфштенгль тонко угадал причину моего настроения. Он разлил коньяк и предложил выпить:
— Дружище Ганс! Давайте выпьем за самое драгоценное, что есть у нас с вами. За наших прекрасных жен и детей.
Мы выпили. Ганфштенгль посетовал на то, что в номере нет фортепьяно, закурил.
— Мой вам совет, дружище, — он уселся на стол и вновь разлил по бокалам коньяк, — не терзайте пустяками свою душу, не томите себя мелким тщеславием и завистью. Все это пустое. Гитлер, безусловно, великий человек. Ему нужно многое прощать. А большинство из его окружения — это мелкие людишки, толкающиеся перед его ногами, безмозглые фанатики и карьеристы, уголовники и проходимцы. Неужели вы, знаменитый военный летчик, лучший пилот современной Германии, ставите себя на одну доску с ними? Знаете, почему вы никогда не станете одним из них? Потому, что вы специалист, профессионал своего дела. А все они дилетанты, самоучки, верхогляды. Они боятся таких, как вы. Не старайтесь играть роль, которая для вас не написана. Вы никогда не будете одним из них. Вы всегда для них будете чужим. Кроме того, они считают себя плоть от плоти аппаратом партии, а всех остальных исполнителями своей воли. Будет очень жаль, если с приходом Гитлера к власти, вся эта камарилья станет частью той самой власти. Так стоит ли грустить о вечере, проведенном без них?
Я с удивлением слушал Ганфштенгля. Мне казалось, что он как раз и являлся частью того самого аппарата, о котором он с таким пренебрежением только говорил. Я спросил:
— Что же тогда вас удерживает рядом с Гитлером? Почему вы терпите его окружение?
Он выпил, улыбнулся и, подмигнув, ответил:
— Любопытство, дружище, любопытство.
Берлин. 10 мая 1945 года
Савельев рассказал Лене, что по его предположениям их с Грабиным работа продлится месяц-два, что он будет добиваться демобилизации и возвращения в университет, что и ей следует подать рапорт о демобилизации или о переводе в Москву. Договорились, что в случае расставания искать друг друга будут в Москве, у ее матери.
Грабин положил перед Савельевым документы.
— Ознакомься в первую очередь с актом судебно-медицинского исследования.
В акте говорилось, что труп мужчины сильно обгорел, и делать вывод о возрасте можно только предположительно: 50–60 лет. Ввиду обугливания тканей, невозможно точно определить и рост (рост указан 165 см). На трупе обнаружен обгоревший по краям фрагмент материи желтого цвета, похожий на часть трикотажной рубашки. Видимых признаков тяжелых смертельных повреждений не обнаружено. В затыльной части черепа имеется пулевое отверстие. Во рту найдены осколки стекла и дно тонкостенной ампулы. Для идентификации личности могут использоваться челюсти с большим количеством мостов, коронок и пломб. В заключении отмечалось: «Смерть наступила в результате отравления цианистыми соединениями».
— Таким образом, — сделал вывод Савельев, — мы опираемся на установленный факт смерти Гитлера в результате отравления.
— Правильно. Нам, как мы с тобой договорились, дела нет до того, кто и как стрелял в труп Гитлера. Наша задача доказать, что это и есть настоящий труп Гитлера. В этом нам должна помочь картотека пациентов стоматологического кабинета рейхсканцелярии, обнаруженная нами в фюрербункере. В картотеке есть история болезни Гитлера, Евы Браун, всех фашистских бонз и членов их семей. — Грабин раскрыл свой блокнот, полистал, нашел нужную страницу. — Из допросов профессора Хаазе, Раттенхубера и Гюнше установлено, что постоянным лечащим врачом-стоматологом Гитлера и Браун был доктор Хуго Блашке, 1881 года рождения. Изучал челюстно-лицевую хирургию и ортопедию в Англии и Соединенных Штатах. С 1911 года практиковал в Берлине, быстро стал модным врачом в кругу германской элиты. В 1931 году вступил в НСДАП, через год стал обслуживать вначале Геринга, а затем и Гитлера. В 1935 году вступил в СС. В 1943 году Гиммлер
