Плюхнувшись в постель, он постарался уснуть, но образ вставал перед глазами, словно в отрочестве, «натягивая палатку». Такого с ним не происходило давно, желание будоражило плоть, но он твердо решил не ходить к ней. Степанов постарался переключить мысли на работу, но вместо этого понял, что не сможет этого сделать. Он слышал, как она вышла из ванной, и ощущал, что ее флюиды зовут его. «Надо вызвать машину и уехать на работу. Нет, зачем отвлекать сотрудников».
Он вздрогнул от прикосновения ее руки, словно его пронзило электрическим током и, не думая, с жаром притянул ее к себе…
* * *
Никифоров кое-как дождался окончания рапорта, его не интересовали сводки происшествий по городу, объявления и наставления руководителей. Его тревожила одна мысль — сумели ли девочки соблазнить Михайлова и записать все на пленку. За их работу он получал солидный куш и отказываться от него не хотел, уже подсчитав, что получит чистыми 29 тысяч долларов — якобы он отдаст проституткам по 5 штук, а его гонорар должен быть в 2 раза выше. Чабрецов не станет перепроверять, сколько он заплатил на самом деле, высокомерие ФСБэшника не позволит ему сделать это. «Лопух кичливый», — подумал он, спеша на условленную встречу.
Поднявшись в номер, он постучал один раз, второй и забарабанил почти непрерывно. Внутри противно заныло — неужели обманули, сучки, разыграли его. Лоб покрылся холодной испариной — его денежки уплывали.
— Кто?
Сонный голос из-за двери успокоил его.
— Это я, Леночка, я, — заторопился он с ответом, словно боясь, что ему не откроют.
— Кто, я? — переспросила она сонно.
— Да я же, Петя, мы договорились с тобой, — снова заволновался он.
За дверями какое-то время, видимо, обдумывали услышанное, наконец, щелкнул замок и он увидел заспанную Елену.
— Какого хрена в такую рань приперся? — недовольно пробурчала она, пропуская его в номер, — сперма в горле булькает? Ложись, счас обслужим.
Она ушла в ванную комнату, а ее подружка так и не оторвала головы от подушки. Последнее время они работали вдвоем, так было безопаснее, а деньги те же. Многим мужчинам нравилось общаться с двумя сразу, попробовав, они становились их постоянными клиентами.
Вскоре Лена вышла из ванной, и Никифоров завел разговор, сейчас деньги интересовали его больше секса.
— Как дела Ленчик, в норме? — она кивнула, — а спор наш?
Он ничего не мог с собой поделать, очень хотелось, не терпелось узнать — смогли ли девочки соблазнить академика и записать все на пленку, без нее все теряло смысл.
— Успокойся, петушок, не кукарекай, — презрительно бросила она, — все в порядке, покажем тебе сейчас пленку, но денежки гони вперед.
Он торопливо отсчитал 500 долларов.
— Не-ет, дорогуша, мы так не договаривались — каждой по 500.
Никифоров отсчитал еще 500 долларов и прильнул к зрачку кинокамеры, чувствуя, как разжигается сам, глядя на оргии. Но желание заполучить денежки пересилило, на них он сможет оторваться по полной программе много и много раз. Облизнув пересохшие губы, он умоляюще попросил, вытаскивая кассету из кинокамеры:
— Леночка, подари мне эту кассетку, будь другом.
— Ага, щас, размечтался…
Он убрал кассету в карман.
— Я вам за нее по 100 баксов отстегну.
— Чего-о-о? Гони назад, — возмутилась Лена.
Таня спрыгнула с кровати и встала у двери, закрывая отход своим телом. Но Никифоров тоже не собирался отдавать пленку: — «Не смогу выкупить, заберу силой», — решил он.
— Хорошо, девочки, дам по 200 баксов — хорошая цена за пленку стоимостью 30 рублей.
— Рядиться с тобой тут никто не будет — пять штук и проваливай. Мент поганый, — последнее она прошептала тихо, одними губами.
Но он догадался или почувствовал сказанное, сжал в ярости кулаки, закипая гневом.
— Да я вас, сученки, сейчас же в обезьянник упеку и статью намотаю за эту порнографию, деревянного рубля не получите и срок отмотаете. Вы на кого, тварюшки, замахнулись? — продолжал кипеть он.
— А ты здесь слюной не брызгай, не на тех напал, пес легавый. В мой гараж не такие, как ты заезжали, о таких погонах ты и не мечтал… Пикни только, скотина, еще раз — завтра же без них останешься, отработаю ночку бесплатно и п…ц тебе придет, ты меня знаешь.
Гнев, с которым выпалила слова одним махом Елена, поразил даже его, он понял, что сейчас лучше не ссориться, рассчитается позже сполна.
— Да, ладно, девчонки, зачем нам ссориться? Пяти тысяч у меня нету, всего пять с собой было, штуку уже отдал вам, так что только четыре…
— Давай четыре и проваливай, говнюк, да за базаром следи — мой передок посильнее твоих погон будет.
Елена взяла деньги, и Таня отошла от двери, так и не вмешавшись в разговор ни разу. Никифоров выскочил, скрипя зубами от злости: — «Ничего, я еще свое возьму, ты у меня, стерва, не так запоешь, и большие клиенты не помогут. Сам и пачкаться не стану, другие возьмут — посмотрим, как тебя начальнички от героина отмазывать станут. В СИЗО ты многим понравишься, поработаешь бесплатно во славу блоти во все дырки».
Сунуть ей несколько «чеков» героина в сумочку не составляло труда, были у Никифорова такие люди — остальное дело техники. Он злорадно усмехнулся. Но это потом, сейчас его заботило более важное.
Он ехал домой и про себя матерился — четыре штуки уплыли зря, он уже сжился с ними и ощущал, что у него оторвали что-то родное, кровное. «Это же целый «Жигуленок», мать твою, — стукнул он руками по рулю, — «надо же, машину бабам подарил… И кому? Шлюхам». Покрепче сжав руль, он едва не скрипел зубами. «Ничего, я возмещу эти денежки, обдеру Чабреца, как липку, пусть ФСБ раскошелится, если хочет держать академика в узде. Никто не соберет на него такую компру, а я смог», — он злорадно усмехнулся.
Поднявшись к себе в квартиру, Никифоров торопливо скинул обувь и сунул кассету в «матку», включил «запись», переписывая ее на обычную — маленькую, оригинал, он отдаст Чабрецу, таковы условия. Он не задумывался над тем, зачем нужна Чабрецову эта пленка, все сводя к старому советскому времени, когда на великих у КГБ почти всегда имелся компрматериал — сильный или слабый, как получится. Но в этом направлении они работали всегда. Сейчас другое время и зачем необходима узда на врача — он не политик, не делает ядерного или космического оружия: такие мысли не приходили в голову Никифорову. Жадность застилала глаза, он делал деньги. Менее 25 тысяч в сумме он содрать не желал, девочки проделали классную работу, а их нашел он…
Никифоров занялся подсчетами — на валютных этих денег ему и на год не хватит, а вот на «деревянных», среди которых имелись классные девочки, не сумевшие пока пробиться на ступеньку выше из-за конкуренции, хватит лет на пять. А если им помочь продвинуться, можно и не особо тратиться. От таких мыслей теплело в душе. Он налил себе кружку пива, выпил залпом более половины и расслабился. Возвращаться на работу сегодня особенно не хотелось, Никифоров позвонил начальнику и сказал, что у него внезапно поднялась температура, потемнело в глазах. Скорая уже была и сказала, что это тепловой удар, все пройдет дня через два, в понедельник он, как штык, будет на работе.
Бросив трубку и с удовольствием потирая руки, он потянулся всем телом, предвкушая завтрашний куш, но пришедшая ему внезапно в голову мысль еще более обрадовала. Он снова взял телефон и заказал двух девочек на дом.
На следующий день в условное место Никифоров приехал пораньше. Походил, осматриваясь, и понял, откуда приезжает Чабрецов. «Идиот, гробит машину по колдобинам, не знает что ли, рядом хорошая гравийка есть. Ну и пусть гробит», — усмехнулся он, услышав звук приближающейся машины, — «Лучше бы шпионов ловил»… Он почему-то внезапно обозлился, считая, что ФСБэшник зазря получает зарплату. Михайлов Родину не продает, налоги платит, в криминале не участвует и вообще делает доброе и полезное дело. А они его разрабатывают… «Где выхлоп, кого в тюрьму посадили? Засекретились и занимаются херней, в области ни одно дело ими в суд не направлено». Никифоров смачно сплюнул на землю и направился к своему «Жигуленку». После одного случая он терпеть не мог ФСБэшников.
Как-то раз, случайно или нет, но он получил информацию от своего агента. Проверяя ее, вышел на крупную фирму, не один месяц собирал информацию, проверял и перепроверял ее и, наконец, возбудил уголовное дело. Провел необходимые следственные действия и передал дело по подследственности, в областную прокуратуру. Прокурорский следак был его давним знакомым, работали они душа в душу, расследовали запутанное дело, выявляя новые и новые факты. В конечном итоге следователь предъявил преступнику обвинение по 12 статьям уголовного кодекса и направил дело в суд.
На следующий день, сидя дома и слушая программу «Вести», он просто обомлел. Дикторша привычно сыпала словами: «В Н-ской области, в результате проведения совместных оперативно-розыскных мероприятий ФСБ и УБЭП, раскрыт ряд тяжких преступлений… Теперь судьбу преступника определит суд».
