На следующий день, сидя дома и слушая программу «Вести», он просто обомлел. Дикторша привычно сыпала словами: «В Н-ской области, в результате проведения совместных оперативно-розыскных мероприятий ФСБ и УБЭП, раскрыт ряд тяжких преступлений… Теперь судьбу преступника определит суд».
Это было его дело, дело, которое он «родил и выкормил», но тут нашлась «родная мама», которая заявила о своих «правах». В ярости он позвонил следователю домой, но оказалось, что тот не в меньшей ярости на него — кто дал информацию на центральное телевидение и причем здесь ФСБ? За раскрытие этого крупного дела российского масштаба следователь прокуратуры и опер УБЭП не поощрялись и не упоминались, лавры пожинало другое ведомство. Некоторые из начальничков, получивших премии и поощрения, скрывались за маской секретности, но и детектор лжи не смог бы выудить у них информацию — они просто не знали об этом уголовном деле ничего.
Все почему-то враз всплыло в душе и он поджидал Чабрецова в машине. И уже ни за что не сказал бы ему, что есть дорога получше. Наверное, злость Лены и Тани передалась ему сейчас или что-то другое одолевало его, но оно появилось впервые.
Чабрецов подошел к его машине и сразу стал выговаривать, что Никифоров не соблюдает правила конспирации. Любой агент должен соблюдать их всегда и безоговорочно.
Тон еще больше распалил всегда спокойного и, как казалось Чабрецову, «пресмыкающегося» Никифорова.
— Деньги принес?
Чабрецов отпрянул, он ожидал услышать все — оправдания о несоблюдении правил конспирации, обещания, что это больше не повторится, любые разнообразия этой темы.
— Ты че, оглох, деньги принес? — зло переспросил Никифоров.
В нем все более и более закипала ярость, он, вдруг переставший почему-то подчиняться, разговаривал, как с равным.
Чабрецов сразу сообразил, что что-то произошло. «Или он хочет получить деньги и не отдать кассету, тогда он приехал не один, или что-то еще серьезнее», — подумал он и натянуто улыбнулся.
— Ты что, мне не веришь? Все, как договаривались, денежки у меня, но хотелось бы взглянуть на запись.
Чабрецов тоже стал злиться — он понял, что его влияние потеряно и разговаривал он сейчас с Никифоровым, как покупатель с продавцом.
— Смотри… — Никифоров ткнул пальцем в кинокамеру.
Он приник к аппаратуре: Михайлову делали минет — одна проститутка работала с членом, другая с яйцами.
— Классно! — воскликнул Чабрецов восхищенно.
«За такой материал можно запросить и побольше обещанных 200 штук», — уже про себя подумал он, не считая 100 тысяч аванса.
— Вот, — протянул он деньги, — здесь 20, как договаривались, тебе в двойне.
Никифоров спрятал доллары в карман, но кассету из кинокамеры не вытащил.
— Обстоятельства изменились, я еще должен им четыре штуки, каждой.
В другой ситуации, прежней, Чабрецов бы не стал разговаривать — «отстегал» Никифорова и все дела, но сейчас он залебезил, слишком высока была ставка, важен только конечный результат.
— Хорошо, давай кассету, завтра в камере хранения заберешь 8 штук, шифр тот же, номер ячейки я напишу над телефоном-автоматом.
У Чабрецова все кипело внутри, с каким удовольствием он бы съездил сейчас по этой нахальной, красной морде, сделал из нее что-то наподобие кровавого месива. Кулаки так и чесались, но он улыбался.
— Там и пленку заберешь, — Никифоров, более не сказав ни слова, сел в машину и, газанув, уехал.
— Сука, — крикнул ему Чабрецов вслед, в ярости пиная небольшие камешки на дороге.
Такого он не только не ожидал, фантазируя, придумать не смог бы. Приближающийся финал затмевал здравый рассудок, но все-таки Чабрецов подумал, что выиграет — получит кассету, деньги и сразу скроется, уедет в другое место.
Он завел «УАЗик» и сразу поехал к тайнику, содрогаясь от одной мысли о змеях. Сегодня ему повезло, он не встретил змей, но сердце стучало часто и гулко. Зайдя в пещеру, он отсоединил взрывчатку, забрал все деньги, оставляя инструкции и шифры — теперь они вряд ли пригодятся ему. Решение исчезнуть созрело и стало твердым, он закрыл тайник и решил не подсоединять гранату, его причастность к тайнику доказать невозможно, отпечатков пальцев он не оставил — зачем же лишать жизни невинных людей, когда обнаружат тайник. Его могут найти и через десятки лет, пострадают потомки, не имеющие отношение к настоящему времени.
Чабрецов выехал на тракт, поглядывая в зеркало заднего вида, и двинулся к городу, намереваясь сразу же положить деньги в ячейку. Он сделал все, как попросил Никифоров и не сомневался, что тот оставит пленку в ячейке камеры хранения. Теперь оставалось одно — дать сигнал о срочном контакте.
Припарковав машину недалеко от автобусной остановки, Чабрецов осмотрелся. Все в порядке, он не заметил ничего подозрительного, люди спешили по своим делам, не обращая внимания на остановившийся «УАЗик». Достав лист чистой бумаги, он написал фломастером: «Объявление» и чуть ниже — «Продается спальный гарнитур, гарантия качества 200 %. Обращаться после 17 часов». Порезав низ листа на полоски, он оторвал их, создавая впечатление старого объявления, номера телефонов которого уже разобраны покупателями. Уже собираясь выйти из машины, он увидел подходящего к нему гаишника. «Черт», — выматерился он про себя, заметив знак «остановка запрещена».
— Ваши… Извините, товарищ генерал, не узнал сразу, — стал оправдываться сотрудник.
— Откуда ты меня знаешь? — спросил в свою очередь Чабрецов.
— В прошлом году мы помогали вам в одной из операций, вы лично инструктировали нас, — ответил он.
— А-а, помню, было такое дело, спасибо за службу.
— Всегда рад помочь, — милиционер козырнул и отошел в сторону от проезжей части.
«Под знаком часто останавливаются машины — наверняка отловит кого-нибудь и сдерет штраф, а пока прячется, чтобы его не заметили», — подумал Чабрецов. Выждав несколько минут, он направился к остановке и незаметно приклеил объявление среди имеющихся таких же листочков. Еще раз осмотревшись, он подошел к машине, гаишник уже отловил кого-то и составлял протокол. «Сорвал парню левый заработок, наверняка на свой карман «выписывал» он штрафы, а теперь старается не засветиться, оформляет все, как положено», — усмехнулся Чабрецов. О том, что они в свободное от службы время стоят на дорогах и зарабатывают денежку — знали все. И милицейское руководство, и прокуратура, и ФСБ и народ. Особенно «зверствовали» те, у которых имелся радар. Про ГИБДД или как говорили в народе — гиблое дело дороги, все с удовольствием рассказывали анекдоты, и уже как-то прижилась их надпись на спинах: ДПС, дорожно-патрульная служба, которую водители переводили более правильно — дай парню сотню.
Чабрецов вздохнул и поехал в гараж. «Пообедаю дома, отдохну и свяжусь с агентством недвижимости, они быстро продадут квартирку, благо спрос есть и не малый в этом районе. А там — ку-ку». Он еще не решил куда уедет, надо найти тихое местечко, где можно провести остаток жизни, лучше в средней полосе России.
Пустовалов размышлял над объявлением, его люди сняли объявление крупным планом и компьютерный листок-фотография лежал на столе. Он не сомневался, что это сигнал для связи, но где и когда она произойдет? Может в 17 часов? Сегодня, завтра? И что обозначают 200 %? Толковой мысли в голову не приходило, беспокоила еще и другая — Никифоров подсунул липу Чабрецову и непонятно, как он не разглядел фальшивку сразу. Чабрецов просмотрит дома кассету и все… Многого не понимал в этой ситуации Пустовалов и, боясь ошибиться, сделать неверный шаг, решил пойти к Степанову.
Рассказывая последнюю поступившую информацию, Пустовалов решился спросить:
— Я не совсем понимаю, товарищ генерал, у Никифорова в квартире мы установили видеонаблюдение, исходя из которого четко видно, как он просматривает кассету и делает с нее копию. Но на ней…
— Ты хочешь сказать, — перебил его Степанов, — что на кассете снят сам Никифоров с двумя проститутками и именно эту кассету он хочет отдать Чабрецову?
— Да, Борис Алексеевич, но как вы догадались? — удивился Пустовалов.
— А так сразу и было задумано, — рассмеялся Степанов, — только Никифоров не знает, что на пленке он сам снят со шлюхами, а не Михайлов. Немного гипноза и он вместо себя видит другого, как и Чабрецов. Проститутки вообще не задумываются над этим, они запрограммированы и действовали строго по плану.
— Теперь я понимаю, товарищ генерал, зачем появлялся Михайлов на обычных маршрутах Никифорова и Чабрецова — он гипнотизировал их.
— Что заметил появление академика, это хорошо, — похвалил Степанов, — но гипноз это или другие его «увертюры» — не нам судить, мы станем констатировать факты, а про гипноз или как его еще там, нам ничего не известно. Четко известно одно — Михайлов не был и никогда не соблазнится на проститутку. Ты же видел его жену — красавица, разве такую меняют, даже на время?
