— Что заметил появление академика, это хорошо, — похвалил Степанов, — но гипноз это или другие его «увертюры» — не нам судить, мы станем констатировать факты, а про гипноз или как его еще там, нам ничего не известно. Четко известно одно — Михайлов не был и никогда не соблазнится на проститутку. Ты же видел его жену — красавица, разве такую меняют, даже на время?
— Еще есть один вопрос, который бы я хотел обсудить. Неизвестное пока нам лицо, которому Чабрецов передаст пленку, если он просмотрит ее — все пропало. ЦРУ задумает что-то другое, а так было бы все нормально. Они получат кассету и просмотрят ее, вскоре приедет академик, времени на подготовку другой операции у них не будет. Вряд ли они станут в этот раз с ним разговаривать вообще, станут ждать другого его посещения и готовиться к нему тщательно.
— А как ты сам считаешь, просмотрит мистер Икс пленку или нет? — спросил Степанов, всматриваясь в Пустовалова.
Он еще держал его в должности исполняющего обязанности начальника отдела и собирался утвердить или не утвердить после проведения операции «Заслон». Так условно обозначались мероприятия по прикрытию выдающегося академика. Поэтому ему было важно знать, как думает и мыслит кандидат, умеет ли быстро принимать логичные решения.
— Исходя из поставленной задачи, — начал Пустовалов, — им не выгодно афишировать в таком ракурсе академика. Если он согласится работать на них, думаю, что и Чабрецова они постараются убрать, зачистить тылы. Поэтому логичнее было бы отдать команду — доставить пленку без просмотра. А нам необходимо постараться, чтобы она не попала в Америку слишком рано, придумать какие-то объективные причины. Лучше, чтобы пленка появилась одновременно с Михайловым.
Получив фальшивку, американцы выработают две основных версии — подмена кассеты при ее доставке и изначальная липа, рассчитанная как раз на то, что ее никто в России смотреть не станет. Думаю, — продолжал развивать свою мысль Пустовалов, — что они предпочтут первую версию, слишком рискованно подсовывать липу, но не отбросят вторую вовсе. А чтобы поставить все точки над «и», они постараются прислать «инспектора», который станет выяснять — спали ли эти проститутки вообще с Михайловым. Если да, то и будут искать чужого среди своих. Нам это на руку. Надо бы с этими шлюхами поработать, чтобы они все подтвердили.
Пустовалов замолчал, ожидая реакции шефа на свои рассуждения, еще раз прикидывая все в уме. Нет, он все сказал правильно, только без подробностей, они здесь и не требовались. Михайлов нужен им и они найдут возможность прислать своего человека, найдут девчонок и переговорят с ними в постели — самый надежный способ.
— Что ж, рассуждаешь ты логично, посмотрим, что получится на самом деле. Можешь не беспокоиться, девочки подтвердят необходимую информацию, ничего в этом плане делать не нужно. Ты мне вот что скажи — что ты думаешь о Никифорове?
Пустовалов потер лоб пальцами, сморщился, как от головной боли.
— Думаю, что это отработанный материал для Чабрецова, он его на дух не переносит, получит кассету и забудет о нем, в смысле использования. Никифоров, конечно, гад, подонок, но под статью уголовного кодекса не подпадает, он же думает, что работает на ФСБ, но и в органах милиции таким не место. Считаю, что его можно будет взять после передачи кассеты Чабрецову, вернее, когда последний тоже передаст ее. Допросить, как следует, он ничего скрывать не станет, ну, а потом рекомендовать начальнику УВД уволить его.
Последнее время Степанову импонировал этот молодой сотрудник, его действия продуманы и профессиональны, сегодняшние рассуждения подтверждают это. В голове мелькнула мысль — а не затягивает ли он вопрос с его назначением на должность начальника отдела. Нет, до конца операции — нет. Назначение может кратковременно «опьянить», а трезвость сейчас необходима, как никогда.
— Хорошо, приглашайте и опрашивайте Никифорова после передачи кассеты Чабрецову, я тоже считаю, что он запираться не станет, пусть внесет свой вклад в разоблачение предателя, действующего осознанно и подло.
Пустовалов вернулся к себе, генерал не задал ни одного вопроса по объявлению, наверное, считает, что его подчиненный успешно справится сам. Он снова смотрел на объявление и рассуждал про себя. «Может 200 % это сумма, а 17 часов — время, например, на следующий день. А может сегодня или послезавтра… Надо усилить наблюдение ежедневно с 15 часов, часа два он попетляет, покрутится, неизвестно еще и место».
С утра Никифоров не утерпел, выпил пива и поехал на вокзал, надеясь, что его не остановят гаишники. Прочитав на телефоне-автомате необходимые цифры, прошел в камеру хранения, отыскав необходимую ячейку, открыл ее и довольно улыбнулся. Пакет с деньгами уже лежал, поджидая нового владельца, он пересчитал деньги прямо в ячейке, не вытаскивая их наружу, вроде бы копошась в вещах, и еще раз самодовольно улыбнулся. Все в порядке, подумал: «Прокатить бы этого говнюка, не положить кассету»… Сплюнул прямо на пол, под неодобрительный взгляд проходящей мимо женщины, бросил пленку в ячейку, закрыл ее и пошел к машине. Ноги сами несли его — сумел сорвать 28 тысяч и это не считая еще тех, которые Чабрецов давал вначале на расходы: зачем считать то, чего уже нет.
Сев в машину, он тронулся с места и не спеша покатил к дому, планируя в уме день и вечер. Никифоров решил открыть и положить на валютный счет 25 тысяч, 4 тысячи поменять на рубли и оставить на расходы. При грубом подсчете получалось около 120 тысяч рублей — много. «Надо оставить тысяч 50, нет, мало». Он ехал и не мог никак прийти к одному решению. Внезапно перед глазами вырос гаишник, он останавливал именно его.
Выматерившись про себя, Никифоров принял резко вправо и остановился, не глуша мотор, показывая подошедшему сержанту свое служебное удостоверение. «Блин, вечно они все испоганят», — заворчал он тихонько, одними губами. Удостоверение не возымело должного действия на сержанта, он попросил техпаспорт и водительское удостоверение. Ознакомившись внимательно с поданными документами, попросил снова:
— Откройте капот.
— Да в чем дело, сержант? — спросил Никифоров, выходя из машины.
— Сверка номера двигателя, — сухо и кратко ответил он.
— Ты чё, удостоверение мое не видел, обнаглел малость? — начал возмущаться Никифоров.
— По-моему, вы, капитан, выпили, придется проехать на экспертизу, — невозмутимо отреагировал сержант.
— Я тебе устрою экспертизу — из ГАИ махом вылетишь, — продолжал кипятиться Никифоров, понимая, что после экспертизы он может сам вылететь из органов.
Второй гаишник демонстративно поправил автомат.
— Садитесь в машину, не заставляйте нас применять силу.
Чертыхаясь и матерясь, Никифоров уселся на заднее сиденье, один гаишник сел за руль, другой рядом с ним. Капитан все еще продолжал материться и угрожать, дескать, примет все меры, поднимет все свои немалые связи, но завтра же вышибет их из органов, а они никак не реагировали на его слова и это задевало Никифорова больше всего.
Машина внезапно свернула и въехала во двор, капитан побледнел, поняв, куда его привезли.
— Вы кто такие, черт бы вас побрал, я же вам матки повыворачиваю, — попытался он сделать угрожающий вид, облизывая языком внезапно пересохшие губы.
— Капитан Федотов, ФСБ, — усмехнулся «сержант». — Прошу, — он сделал приглашающий жест рукой.
— Хорошо, тем более здесь я вам сейчас же устрою «райскую» жизнь. Ведите меня к вашему генералу, он мой товарищ и с вами быстро разберется. Нашли кого останавливать — шпионов бы ловили, а то только государство объедаете, — продолжал он ворчать.
ФСБэшники провели его к Пустовалову, но и там он гнул свою линию, что разговаривать станет только с генералом.
— Может у себя вы и решаете все вопросы с начальником УВД, — усмехнулся подполковник, — но в виде исключения я постараюсь устроить вам встречу.
Пустовалов набрал номер и доложил генералу, что Никифоров требует с ним встречи, от разговора с другими сотрудниками ФСБ он отказывается.
— Пойдемте, — усмехнулся подполковник, — вас примут.
Никифоров сразу приосанился, и они поднялись на этаж выше, в приемную. Пустовалов открыл дверь и провел капитана в кабинет.
— Разрешите, товарищ генерал?
Никифоров встал, как вкопанный, оторопело глядя на сидящего за столом мужчину в гражданской одежде.
— А где… генерал…
— Я генерал Степанов, начальник управления ФСБ. Мне доложили, что вы хотели говорить только со мной. Присаживайтесь.
— Не… нет… Я думал здесь другой генерал…
— Какой есть, — усмехнулся Степанов, — другого генерала в управлении нет.
«На кого же я тогда работал, кому собирал информацию, для чего и кому передал кассету»? Мысли нахлынули разом и в кучу, вводя Никифорова в состояние эйфорической опасности, адреналин, выделяясь «ведрами», иссушил рот. «Зачем меня сюда привезли»? Он чувствовал, что самоуверенность оставила его, испарилось внезапно, словно капля воды в жаровне. Вопросы, жажда и боязнь неизвестности хламом плавали в его черепе, мозг которого, казалось, растворился в этой гремучей смеси. Впервые он понял, как чувствует себя крупный мошенник, пойманный за руку, почему хочется выпить стакан воды и закурить.
