Перехватив М-16 за ствол, используя автомат как дубину, Джон раздавал удары направо и налево. При его физической силе это было страшное оружие.
Но все же на стороне похитителей было численное превосходство. Кто-то, изловчившись, ударил Джона прикладом по голове. Автомат вывалился из его рук, колени подогнулись, и Джон очутился на земле. Удары сыпались на него со всех сторон. Похитители, впрочем, не старались нанести ему тяжелых увечий.
Метрикс перевернулся на спину и, увидев перед собой одного из врагов, резко выбросил вперед ногу. Подошва теннисной туфли оказалась достаточно тонка, чтобы Джон почувствовал, как проминается, ломаясь грудная клетка бандита. Следующий, подскочивший сбоку, занес М-16, намереваясь оглушить Джона, но, как и предшественник, нарвался на сильнейший удар ногой в живот.
В ту же секунду кто-то навалился на Метрикса, удерживая его голову болевым захватом. Четыре ствола уставились на Джона черными провалами, и хриплый голос процедил с нескрываемой ненавистью:
— Одно движение, мать твою, и я тебе башку прострелю, понял?
Джон понимал: вздумай он пошевелиться, и похитители вполне могут открыть огонь. Вряд ли они убьют его — он зачем-то им нужен, — но прострелить плечо, действительно, могут рискнуть. А ему нужно оставаться боеспособным.
Стоящие над Метриксом люди расступились, пропуская вперед очередную фигуру. Солнце светило этому человеку в спину, и Джон не сразу смог разглядеть его. Несколько секунд он вглядывался в крепкое тело с мощными покатыми плечами борца-тяжеловеса, бычью шею, широко расставленные ноги, твердо упирающиеся в землю. Так обычно стоят матросы во время качки. Привычки въедаются в мозг столь же прочно, как соль в прибрежный песок.
— Беннет? — Метриксу показалось, что у него начинаются галлюцинации. — Ты же мертв! Ты погиб!
Здоровяк улыбнулся и покачал головой.
— Я мертв? Ты ошибся, Джон. Я жив.
Холодные рыбьи глаза внимательно изучали лежащего в пыли Джона. Было видно, что подобная картина доставляет Беннету удовольствие. Кошачьи усы на круглой физиономии топорщились, прикрывая верхнюю губу.
Ствол пистолета, который утопал в широкой ладони, скользнул по усам, оглаживая их. Это тоже была привычка.
— С тех пор как ты выгнал меня из отряда, Джон, — продолжил Беннет. — я все время искал случая отомстить тебе. Два года, Джон. Два долгих, долгих года. Ты знаешь, какой сегодня день? — он ухмыльнулся, опуская пистолет. — Сегодня день расплаты.
Автоматический «кольт-коммандер» уперся Джону в живот. Палец не спеша потянул курок, и Метрикс понял, что сейчас раздастся выстрел. Он только не мог сообразить: если его изначально собирались убить, зачем устраивался весь этот спектакль?
Пистолет издал громкий жирный плевок.
Джон почувствовал удар в правый бок, а затем все завертелось перед глазами. Физиономия Беннета расплылась, потеряв очертания. Фигуры стоящих рядом похитителей помчались по кругу в диком бессмысленном хороводе. В ушах стоял звон, становившийся с каждым мгновением все сильнее. Наконец, черная холодная пустота накрыла Метрикса, затянув его в глубокий провал беспамятства.
* * *
Четырнадцать часов до….
Он вспомнил Уитни. В тот самый день, когда это случилось. Она стояла у крыльца рядом с припаркованным серебристо-голубым «плимутом» и деловито искала что-то в сумочке.
— Джон? — Уитни повернулась к Метриксу, державшему на руках четырехлетнюю дочь. — Ты не видел ключи от машины?
— Конечно, — он кивнул. — Они в твоей сумочке. Как обычно.
Это была ее машина. Джон пересадил Дженни на шею. Хотя девчушка еще достаточно мала, но держать ее долго на одной руке оказалось тяжеловато.
Дженни поерзала, устраиваясь поудобней, и радостно вцепилась в волосы отцу.
— А, вот они. — Уитни достала из сумочки связку ключей.
Джон внимательно наблюдал, как жена садится в машину. Боковое стекло пошло вниз.
— Не скучайте без меня, — улыбнулась Уитни. — Я скоро вернусь.
— Послушай, Уит, а нельзя обойтись без этой поездки?
Метрикс сделал два шага вперед, оказавшись почти у самой машины. Он опустился на корточки так, чтобы жена могла видеть его и Дженни.
— Джон, ну зачем снова поднимать этот вопрос? Ты же знаешь, это необходимо.
Да, он действительно знал. Уит писала сценарии для телекомпании. «Мыльные оперы». Джон не понимал удовольствия, которое она находила в этой работе, но все же никогда не возражал ей. Кто-то же должен делать это? Почему бы и нет? Тем более, что это занятие приносило достаточно высокий и стабильный доход.
Сейчас Уитни нужно было срочно вылететь в Нью-Йорк, на какие-то — Джон не стал особенно вникать — важные переговоры. Она говорила, что новый контракт может принести ей кучу денег.
А его с самого утра мучили дурные предчувствия. Это была одна из самых ярких вспышек в жизни. Именно поэтому весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро он пытался найти достаточно весомый предлог, чтобы задержать ее. Безрезультатно.
— Пока, дорогой, — Уитни улыбнулась ему. — Пока, малышка.
— До свидания, мама! Приезжай быстрее. — Дженни помахала пухленькой ручкой.
«Плимут» заурчал и покатил по улице, быстро уменьшаясь в размерах, пока не пропал за поворотом. Больше Джон ее не видел. Живой не видел. По дороге в аэропорт серебристо-голубой «плимут» с сидящей за рулем Уитни Метрикс потерял управление и вылетел на встречную полосу, под колеса тяжелого грузовика, перевозившего бензин…
…Джон продолжал стоять на крыльце, глядя вдаль. Это напоминало кадр из фильма. Застывшая, статичная картинка, наполненная каким-то, понятным лишь ее создателю смыслом.
Одинокий мужчина с сидящей на шее четырехлетней девочкой, немо стоящий в золотом сиянии осеннего солнца…
…Сначала он решил, что это луна. Она не имела четких очертаний, границ, разделяющих свет и тень. Просто ярко-желтое размытое пятно над его лицом. Но когда его скрыло темное очертание чьей-то головы, Джон понял: это не луна. Это — лампа. Под лопатками он ощутил что-то холодное и решил, что это, скорее всего, стол. Сознание медленно всплывало из дурмана небытия. Оно словно поднималось из какой-то невероятной глубины к поверхности, у которой легче дышалось, предметы становились отчетливей, приобретая присущие только им особенности.
Рядом с первой головой возникла вторая, затем третья. Перед лицом Метрикса поплыли голубые струйки сигаретного дыма. Они завивались кольцами, распадались и плыли дальше в тяжелом спертом воздухе помещения.
— Ну что, очухался? — голос принадлежал Беннету. — Не волнуйся, это всего лишь транквилизаторы. Так что, пока ничего страшного.
Джону захотелось сесть, но тело отказывалось повиноваться мозгу. Оно все еще подчинялось накачанному в кровь дурману и плевать хотело на то, что нужно его хозяину. Единственное движение, получившееся более-менее отчетливым — поворот головы.
Метрикс открыл рот и с невероятным усилием выдавил из себя:
— Где Дженни?
В этом вопросе заключался весь смысл его существования. Жизни. Да, он жил ради дочери.
Язык, опухший, сухой, еле ворочался во рту. Горло саднило. Казалось, туда затолкали сухой песок и заставили Джона глотать его.
Кто-то вышел из-за спин уже стоявших вокруг людей. Мягкий вкрадчивый голос спросил:
— Вы помните меня, полковник?
Из-за транквилизаторов Джон не мог даже как следует разглядеть говорящего. Но он узнал голос…
…Когда Метрикс и Лоусон проскользнули к крыльцу фешенебельного особняка, там уже никого не было. Ни часовых, ни солдат. Видимо, Форестон и Беннет сделали свое дело. Лишь несколько алых лужиц да отброшенный в сторону автомат напоминали о том, что, возможно, минуту назад здесь стояли вооруженные до зубов солдаты.
Лоусон вопросительно вскинул брови, поворачиваясь к Джону. Им не нужно было говорить. Они понимали друг друга с одного взгляда, жеста.
Джон кивнул и указал рукой на входную дверь. Замка не было. Осталось лишь развороченное взрывом Ку-5[3] месиво из щепок и покореженного металла.
Палец Метрикса описал круг в воздухе. Затем снова уперся в дверь. Второй жест «круг» и «вверх» — на окно.
Лоусон кивнул, давая понять, что смысл ему ясен. Он отступил к стене, подпрыгнул и ухватился пальцами за перила балкона. Одним рывком «коммандо» подтянул тело и с ловкостью обезьяны взобрался на широкий карниз, тянущийся по периметру особняка. Сделав несколько шагов, Лоусон оказался напротив окна. Того, на которое указывал Метрикс. Одна створка была распахнута, и он забрался внутрь, не издав ни звука.
Все это время Джон прикрывал напарника, настороженно оглядывая двор, готовый стрелять на любой шорох, движение, проявление активности.
