Как собирающиеся на горизонте облака предвещают приближение бури, так пришедшие в движение подспудные силы обещали лишить лейтенанта Козак самого необходимого ей сейчас — времени.
Оперативная пауза, которая должна была дать вашингтонским политикам время пересмотреть свое отношение к Мексике, стала для сеньора Аламана настоящим подарком небес. Она предоставила ему и его наемной армии прямо-таки идеальные условия для осуществления их нового плана. Теперь, когда американская армия продвинулась в глубь Мексики и, сильно растянувшись, находилась среди враждебно настроенного населения, оказывающего поддержку партизанам, отряды Делапоса смогут без особого труда, свободно передвигаясь в тылу у американцев, нападать на их одиночные посты и колонны. Вне всякого сомнения, вина за эти нападения и зверские расправы падет на головы мексиканцев. Американские солдаты, которые станут свидетелями кровавых террористических актов и будут вынуждены жить в постоянном страхе оказаться жертвами очередного нападения, очень скоро захотят отомстить мексиканцам. Когда они начнут отвечать жестокостью на жестокость, потребуется совсем немного времени, чтобы призывы к разуму и дипломатии утонули в воплях об отмщении. И здесь важно не только выбрать подходящий момент. Как и перед началом рейдов на границе с Техасом, эль Дуэньо предупредил Делапоса, чтобы тот тщательно готовил каждую операцию. "Было бы непростительной глупостью, — повторял он при каждом удобном случае, — зайти так далеко, а потом потерять все из-за излишней поспешности. Сейчас время работает на нас, и мы можем распоряжаться им по собственному усмотрению. И если мы проявим терпение, удача сама пойдет нам в руки".
Жак Лефлер считал подобные разглагольствования шефа теоретическим вздором. Француз редко утруждал себя раздумьями о целях и притязаниях Хозяина. Сам он предпочитал довольствоваться малым. Основными его потребностями были деньги и радость от проделанной работы. И пока находился человек, желающий удовлетворить обе эти его потребности, Лефлер чувствовал себя вполне счастливым. Развалясь на переднем сиденье новенького вездехода, мчавшегося по направлению к Сабинас- Идальго, и задрав ноги на приборный щиток, он с безмятежной улыбкой на лице мурлыкал старые марши Иностранного легиона.
В данный момент он имел все. Предложение Аламана продолжать подрывную деятельность в Мексике за тройную цену, да еще и с оплатой вперед, мог бы не принять только полный идиот. Одного этого было бы вполне достаточно, чтобы привести Жака в благодушное настроение. Но ему светило кое-что большее: его положение в маленькой армии Делапоса внезапно изменилось, поскольку Чайлдресс, неофициальный заместитель и советник Делапоса, впал в немилость. Лефлер не знал наверняка, чем именно вызван конфликт между мексиканцем и американцем. Возможно, отчасти дело заключалось в том, что Рэцдел не одобрял бессмысленные убийства. И хотя новые зверства по своей жестокости превзойдут все, совершенные ими раньше, одного этого было недостаточно, чтобы объяснить поведение американца.
"Нет, — размышлял Лефлер, — дело не в этом". Француз подозревал, что главная причина лежит на поверхности, хотя никто из наемников ни за что в этом не признался бы. Несмотря на всю свою выучку и годы наемной службы, Чайлдресс оставался и всегда останется американцем, так же, как Делапос не может быть никем иным, кроме как мексиканцем. Убеждения, сформировавшиеся под влиянием той среды, в которой каждый из них родился и вырос, наложили на обоих отпечаток, не смываемый никакими деньгами. Рэндел почти не пытался скрыть свои чувства, когда Делапос похвалялся тем, как мексиканская армия утерла нос надменным гринго. Делапос, в свою очередь, не мог пропустить мимо ушей презрительные клички вроде "даго" или "грязные мексикашки", которыми американец награждал его соотечественников. И чем дальше заходила война между двумя государствами, тем шире становилась трещина между бывшими друзьями. Как раз в эту трещину и собирался проникнуть Лефлер.
Не доверяя больше американцу, Делапос стал обращаться за советами к французу. Мексиканец изо всех сил старался угодить Хозяину, но испытывал явные затруднения, когда дело доходило до принятия важных решений — именно эту его слабость и Чайлдресс, и Лефлер неоднократно использовали в своих интересах. Нуждаясь в человеке, с которым можно было бы обсудить план действий, и не полагаясь на Чайлдресса, Делкпос все больше склонялся в сторону француза. Даже такое нудное задание, как разведка, сопряженное с долгими поездками и необходимостью то обманом, то хитростью пробираться через американские и мексиканские заставы и посты, давало Лефлеру лишний шанс стать незамеченным в глазах мексиканца, не говоря уже о жало- ваньи. Пока американец занимался организацией и охраной базового лагеря, Жак знакомился с местностью и подыскивал возможности проникновения в тыл и слабые места в обороне, по которым можно будет нанести удар. Теперь, разведав местность и расположение частей, он, а не Чайлдресс, сможет влиять и на Делапоса, и на ход боевых операций.
Имея при себе фальшивый паспорт и другие документы на имя Поля Перро, реально существующего корреспондента французского Национального агентства новостей, Лефлер беспрепятственно разъезжал по американскому сектору. А поскольку у его спутников были документы, подтверждающие личность француза, и вдобавок, достаточно съемочной и зкукозаписывающей аппаратуры, чтобы усыпить любые подозрения, американцы на дорожных постах редко удосуживались обыскать их самих или их машину. Впрочем, даже если бы они обнаружили автомат под сиденьем Лефлера или оружие, которое имелось у каіждого из его людей, француз сумел бы легко найти объяснение. В конце концов, вокруг рыскают бандиты. Должны же он и члены его группы иметь возможность защитить себя?
Поэтому, Подъехав к контрольно-пропускному пуйкту, который находился у входа в ущелье на пути к Сабинас-Идальго, где размещался КП 16-й бронетанковой дивизии, Жак И бровью не повел. Цепким взглядом профессионала он мгновенно оценил ситуацию — на случай, если вдруг придется прорываться с боем.
КПП обслуживали с полдюжины солдат военной полиции. Остановив машину на почтительном расстоянии от проволочного заграждения, Лефлер спокойно ждал, пока к ним приблизится полицейский с винтовкой М-16. Судя по знакам отличия нк каске и воротнике, - командир отряда. Позади, у самого ограждения, стояли еще двое полицейских, вооруженных М-16 и М-203 — это та же М-16, только на ствольной части у нее укреплен 40-миллиметровый гранатомет. По обеим сторонам заграждения стояли две машины, принадлежащие полицейскому отряду. Лефлер узнал в них бронированные "хамви". Они вполне могли защитить солдат от автоматического оружия, которое было под рукой у каждого из людей Лефлера, но в данный момент никто из американцев не смог бы воспользоваться этим укрытием. Даже полицейские, обслуживающие орудия, установленные на крышах обоих "хамви" — пулемет М-60 и 40-миллиметровый гранатомет М-19, — представляли собой удобную мишень: спасаясь от жары, они вылезли из машин и сидели на крышах машин. Шестой полицейский, женщина, расположилась в тени правого "хамви". Не обращая внимания на Жака и его спутников, она что-то ела из коричневого пластикового пакета. Еще до того, как сержант подошел к машине, Лефлер решил: в случае чего они легко справятся с американцами.
— Привет. Что вас сюда занесло?
Француза не переставало удивлять то разгильдяйское отношение к войне и военной службе, которое американцы возвели в культ.' Если бы во время службы в Иностранном легионе он охранял КПП, как этот сержант, и таким вот образом встретил неизвестную машину, ему досталось бы от начальства. То, что американцы так часто одерживали победы, только подтверждало уверенность Лефлера: справедливости в этом мире не бывает.
Когда сержант остановился рядом с французом, тот предъявил свое корреспондентское удостоверение:
— Меня зовут Поль Перро. Я — корреспондент французского Национального агентства новостей. — Потом представил каждого из своих спутников по очереди. — Это мой кинооператор, а это — звукооператор, водитель и переводчик.
Каждый из пассажиров машины улыбнулся и помахал левой рукой, прижимая правую к туловищу.
Выслушав ответ Лефлера, полицейский расплылся в улыбке:
— Вы, наверное, из компании конгрессмена Льюиса?
При упоминании фамилии Льюиса Жак насторожился. Он знал, что это один из американских конірессменов, возражавших против вторжения в Мексику. Не представляя, что имеет в виду сержант, француз, тем не менее, сразу увидел возможность ускорить процедуру прохождения через КПП и радостно подтвердил:
