Он покачал головой.
– Я уже думал, что все мои заботы позади и теперь все пойдет на лад. Должен признаться, что этот парень не был мне особенно симпатичен, но ведь вокруг полно симпатичных людей, от которых нет никакого проку. Он был молод, через год он стал бы компаньоном фирмы – он мог заставить их принять его, нравилось им это или не нравилось, – а потом, глядишь, и главой… И он по-настоящему интересовался моими делами. Теперь Далманн умер, и меня больше ничего не связывает с «ЛБА». Я уже все решил: с «ЛБА» покончено, но прежде надо довести до конца этот чертов конкурс. Сегодня утром, когда они предложили обратиться к вам, я был еще не совсем в своей тарелке и сказал, чтобы они действовали. Но в данной ситуации, особенно если учесть, что я все равно уже решил окончательно порвать с ними, как только все наладится, не вижу смысла, чтобы вашим клиентом оставалась «ЛБА». Ведь в любом случае вы получите мои деньги. Так что, порвав мой чек, вы немного поспешили.
– При нынешних обстоятельствах – нет, – заявил Вульф.
– Но вы же тогда еще не знали всех обстоятельств, а теперь знаете, во всяком случае основные. Да, еще одно. Сейчас в любую минуту может оказаться необходимым принять какое-то решение относительно того, что делать дальше с этим конкурсом, причем вопрос должен быть решен срочно, ведь от этого будет зависеть, что нам предпринять и чего следует избегать. А в этой ситуации получается, что ваши клиенты – «ЛБА», и именно они принимают решения. Это меня совершенно не устраивает. Я рискую гораздо больше, чем они.
Снова на свет появилась черная кожаная книжечка.
– Какая сумма вас устроит? Десяти тысяч достаточно?
– Подобные вопросы так не решаются, – возразил Вульф, – и вы это прекрасно знаете. Конечно, у вас очень веские аргументы, но ведь вы же сами признаете, что согласились, чтобы руководители «ЛБА» обратились ко мне. У вас есть простой выход: свяжитесь с ними по телефону и объясните, что хотите вместо них стать моим клиентом. Если они согласятся, пусть сами мне об этом скажут.
Хири посмотрел на Вульфа, обхватив ладонями подлокотники кресла. Его разведенные в стороны пальцы были напряжены.
– Это будет нелегко, – сказал он. – За последний год или около того наши отношения… в особенности с Баффом… как бы вам сказать, несколько… – Он так и не закончил фразы, но через несколько мгновений твердо заявил: – Нет, я не могу этого делать.
– Я мог бы позвонить им сам и сообщить о вашем пожелании, – проворчал Вульф. – По вашей просьбе.
– Это было бы ничем не лучше. Боюсь, даже хуже. Понимаете, мне хотелось бы избежать открытого разрыва прямо сейчас.
– Это вполне понятно. Но тогда, боюсь, вам придется смириться с ситуацией. Я вполне понимаю вашу позицию, мистер Хири. Ваши интересы здесь действительно затронуты так же глубоко, как и интересы «ЛБА», и деньги, которые они мне заплатят, все равно пойдут из вашего кармана. Как минимум вы имеете полное право получать информацию из первых рук. Хотите, я позвоню и попрошу у них разрешения давать вам такую информацию? Ведь это-то не нанесет вашим отношениям непоправимого ущерба. Я скажу им, что нахожу ваши претензии вполне естественными и правомерными.
– Пожалуй, в этом что-то есть, – неохотно согласился Хири.
– Так что, согласны?
– Да.
И тут раздался телефонный звонок. Я снял трубку, обменялся со звонившим парой слов, попросил его не вешать трубку и повернулся, чтобы сообщить Вульфу, что с ним желает говорить Рудольф Хансен. Босс потянулся к своему аппарату, потом передумал, вылез из кресла и направился к двери. Огибая угол своего стола, он сделал мне знак положить трубку, как только он начнет говорить, – по всей видимости, он хотел дать мне возможность спокойно поболтать с гостем. Легкий скрип, донесшийся из прихожей, напомнил мне, что я снова забыл смазать дверь на кухню. Услышав в трубке голос Вульфа, я аккуратно положил ее на рычаг.
Но светской беседы у нас с Хири так и не получилось. Он выглядел озабоченным, а у меня не было ни малейшего желания отвлекать его от мрачных мыслей. Мы провели несколько минут в дружном молчании, после чего вернулся Вульф. Он прошел к своему креслу и уселся.
– Вместе с мистером Хансеном были мистер Бафф, мистер О’Гарро и мистер Асса, – поведал он. – Они интересовались результатами, и я им их сообщил. Они не имеют никаких возражений против того, чтобы я отчитывался перед вами непосредственно, в любое время и без всяких ограничений.
– Чертовски мило с их стороны, – проговорил Хири без всякой благодарности. – А что, у них-то есть какие-нибудь важные новости?
– Ничего, что могло бы представлять хоть какой-то интерес.
– Что ж, тогда мне придется возвратиться к тому, с чего я начал. А у вас есть какие-нибудь результаты?
– Теперь я могу вам ответить. Нет.
– Почему?
– Мистер Хири, – Вульф начал раздражаться, – я говорю вам абсолютно то же самое, что только что сказал мистеру Хансену. Если бы в результате бесед с конкурсантами я и пришел к каким-нибудь выводам, я мог бы раскрыть их вам, а мог бы и не раскрыть. Но я пока не сделал никаких выводов. А догадки, если таковые у меня имеются, не могут квалифицироваться как результаты, за исключением тех случаев, когда мне будет нужна ваша помощь, чтобы их проверить. А мне она не нужна. Вы мешаете мне переваривать не только ужин, но также информацию и впечатления, которые мне удалось собрать за долгий и трудный день. Эти четверо хотели прийти сюда. Но я сказал им, что либо они оставят меня в покое до того момента, пока у меня не появится что-нибудь, что стоило бы обсудить, либо они нанимают кого-нибудь другого.
– Но ведь у нас нет времени! Что вы собираетесь предпринять?
Потребовалось еще добрых пять минут, чтобы окончательно избавиться от Хири, но потом он все-таки ушел. Сопроводив его до двери, я вернулся к своему столу, сел за машинку и возобновил работу над стенограммой беседы с мисс Фрейзи. С этим надо было закончить, прежде чем идти спать, а был уже одиннадцатый час, так что я подналег. Правда, у меня имелось несколько замечаний, которыми я хотел поделиться с Вульфом, и несколько вопросов, которые мне хотелось ему задать, но я был слишком занят, да и ему тоже было не до этого – он слишком глубоко погрузился в книгу.
Когда, проводив Хири, я вернулся в кабинет, Вульф уже успел пошарить на книжных полках, вернуться за стол с книгой и даже включить настенное освещение. Книгой оказался «Прах красоты» Кристофера Лафаржа. Вам может показаться, что это не лучший способ вовремя справиться с работой, для которой были обозначены весьма жесткие сроки. Но ведь вы же не гений.
Я уже покончил с мисс Фрейзи и приступил к мисс Уилок, когда раздался звонок в дверь. Направляясь в прихожую, я готов был поставить пять к одному, что это «ЛБА» со своим адвокатом осмелились нарушить просьбу Вульфа оставить его в покое. И проиграл бы. Щелкнув выключателем, я зажег свет на крыльце, посмотрел сквозь одностороннюю стеклянную панель, и мне все сразу стало ясно. Я отступил в кабинет и обратился к Вульфу:
– Очень сожалею, что вынужден вас отвлечь…
– Ни-ко-го! – прорычал Вульф. – Ни единого человека на свете!..
– Да, сэр. Но это Кремер.
Он опустил книгу, губы его были плотно сжаты. Медленно, аккуратно загнул страницу, закрыл книгу и положил ее на стол.
– Тем лучше, – мрачно произнес он. – Впусти.
В дверь уже снова звонили.
Между Вульфом и Кремером, инспектором Управления криминальной полиции Западного Манхэттена, до открытых ссор дело никогда не доходит, хотя временами покрытое шрамами красное лицо Кремера становится совсем белым, а мощные плечи, кажется, вот-вот лопнут от едва сдерживаемого напряжения. Я всегда могу предсказать, в каких тонах будет протекать беседа и до какой температуры могут раскалиться страсти, по тому, как Кремер приветствует меня, когда я открываю ему дверь. Если он называет меня Арчи – что случается, впрочем, нечасто, – то это значит, что он пришел за одолжением, готов забыть старые раздоры и намерен вести себя по-дружески. Если Гудвином, но при этом спрашивает, как я себя чувствую, речь все еще идет об одолжении, но таком, на которое он, по его мнению, имеет полное право. Если инспектор обращается ко мне «Гудвин», но интереса к здоровью не проявляет, значит, явился в очередной раз призвать нас к тому, что он именует сотрудничеством, и не уйдет, пока этого не добьется. Если же он вообще никак меня не называет – наши дела плохи, и можно в любой момент ожидать начала боевых действий.
На сей раз я не был Арчи, но инспектор поинтересовался, как я себя чувствую, согласился, усевшись в кресло из красной кожи, принять предложенное Вульфом пиво и даже извинился, что явился так поздно, не позвонив. Пока Фриц подавал пиво, я успел сбегать на кухню за стаканом молока, а когда вернулся, увидел, что стакан Кремера уже наполовину пуст, а сам он слизывает с губ пену.
