На сей раз я не был Арчи, но инспектор поинтересовался, как я себя чувствую, согласился, усевшись в кресло из красной кожи, принять предложенное Вульфом пиво и даже извинился, что явился так поздно, не позвонив. Пока Фриц подавал пиво, я успел сбегать на кухню за стаканом молока, а когда вернулся, увидел, что стакан Кремера уже наполовину пуст, а сам он слизывает с губ пену.
– Я надеюсь, – проговорил инспектор строго, – что не оторвал вас от дел.
Не следовало всерьез принимать его тон: он был из тех, кто будет держаться официально даже с самим Господом Богом.
– Мы сейчас занимаемся одним делом, – произнес Вульф, – так что я работал.
Поясняю на всякий случай, что произведение Кристофера Лафаржа «Прах красоты» представляет собой роман в стихах, действие которого происходит на Род-Айленде. Я, правда, никогда не читаю романов в стихах, но все-таки сомневаюсь, чтобы там хоть что-нибудь говорилось про парфюмерные конкурсы или вообще про какую бы то ни было косметику. Другое дело, если бы роман назывался «Прах для красоты»…
– Да, знаю, – проговорил Кремер, – дело об убийстве Далманна.
– Ошибаетесь, сэр. – Вульф долил себе пива. – Я слишком хорошо знаю, как неблагосклонны власти к частным детективам, которые суют свой нос в расследование находящихся в вашей юрисдикции дел об убийствах, – видит Бог, я отлично это знаю. И мне особенно приятно сообщить вам, что на сей раз я совершенно безгрешен. Никакими убийствами я не занимаюсь.
– Что ж, прекрасно. В таком случае, если, конечно, это вас не затруднит, не скажете ли мне, кто является вашим клиентом? Я имею в виду то дело, которым вы сейчас занимаетесь.
– Вы просите об одолжении?
– Не все ли равно, как назвать. Просто скажите, и все.
– Не вижу причин, почему бы вам этого не сказать – конфиденциально, разумеется. Это фирма, вернее, рекламное агентство – «Липперт, Бафф и Асса». Вы про них, наверное, слышали?
Я, что называется, обалдел. Вульф не просто удостаивал Кремера особой милости. Он вел себя почти по-соседски.
– Да, слышал, – сообщил Кремер, – не далее как сегодня. Это ведь как раз та самая фирма, где работал Луис Далманн.
– Вы совершенно правы.
– И давно они к вам обратились?
– Сегодня.
– Хм… Вы только подумайте, какое совпадение. И как раз сегодня к вам в гости приходят четверо из тех, кто был вместе с Далманном вчера вечером на ужине, – это не считая ваших клиентов. А Гудвин вдобавок ко всему еще и навещает в гостинице пятого. Так, значит, вы не занимаетесь расследованием убийства?
– Нет, сэр.
– Чушь!
Похоже было, что медовый месяц подошел к концу и вот-вот полетят пух и перья, но Кремер нечеловеческим усилием проглотил уже готовое сорваться с языка ругательство, запил его глотком пива и отставил пустой стакан.
– Послушайте, – проговорил он. – Помню, вы не раз при мне разглагольствовали о том, что человек должен быть разумным. Хорошо. Теперь скажите: если бы кто-нибудь, кто знает вас и знает, кто сегодня сюда приходил, сказал, что вы не занимаетесь расследованием этого убийства, сочли бы вы его разумным или нет? Если вы хотите убедить меня в обратном, что ж, попробуйте.
Вульф скорчил гримасу, которая в принципе должна была изображать дружескую усмешку.
– Да, мистер Кремер, времена меняются. Помню, когда-то я пытался научить вас разумности, теперь все наоборот. Ладно, могу вам рассказать, абсолютно конфиденциально, в чем состоит моя задача. Вы, конечно, знаете о конкурсе, который проводит парфюмерная компания, и о бумажнике, исчезнувшем из кармана Далманна. Так вот, я намерен выяснить, кто взял этот бумажник, доказать, что его содержимое не имело ни малейшего отношения к конкурсу, и тем обеспечить благополучное завершение последнего. Я собираюсь также принять меры, чтобы известные обстоятельства, в частности задержка в Нью-Йорке четырех конкурсантов, не помешали справедливому распределению призов. Вы спросите меня, с чего это я вдруг с вами так откровенен, и я вам отвечу, что все это потому, что в данном случае наши интересы соприкасаются, но не противоречат друг другу. И как только мне станет известно что-нибудь, что может представлять для вас интерес, уверяю вас, вы незамедлительно об этом узнаете.
– Да… Любопытная у вас задачка. – Кремер посмотрел на Вульфа отнюдь не по-соседски. – Интересно, как же это вы собираетесь выяснить, кто взял бумажник, не обнаружив при этом убийцу?
– Может быть, мне это и не удастся. Тут-то как раз наши интересы и соприкасаются. Но, повторяю, убийца как таковой меня совершенно не интересует.
– Ага, понятно. Просто нечто вроде побочного продукта. И вы утверждаете, что листок, который Далманн показал конкурсантам, а потом убрал обратно в бумажник, не имел никакого отношения к ответам?
– Как вам сказать… – Вульф поджал губы. – Я бы не стал выражаться так категорично. Тут я как раз склонен проявлять некоторую сдержанность. Я бы сказал, что так утверждают мои клиенты, и было бы неучтиво с моей стороны им противоречить. Во всяком случае, это иллюстрирует, насколько различны наши цели. Поскольку одной из моих задач является обеспечение условий для справедливого и удовлетворяющего все заинтересованные стороны распределения призов, то содержание этой бумаги имеет для меня первостепенное значение. Вам же это вообще безразлично. Для вас важно не то, были ли действительно в этой бумаге ответы, а то, что по этому поводу думали конкурсанты. Ведь если бы вы располагали неопровержимыми доказательствами, что один из них был уверен, будто Далманн просто блефует, вы могли бы с полным основанием исключить его из числа подозреваемых. Кстати, у вас есть такие доказательства?
– Нет. А у вас?
– Тоже нет, сэр. У меня вообще нет никаких доказательств.
– Вы считаете, что его убил кто-то из конкурсантов?
Вульф покачал головой:
– Я ведь уже говорил вам, мистер Кремер, что не занимаюсь убийством. Похоже, бумажник взял кто-то из них, но это только предположение, отнюдь не уверенность.
– А вы не думаете, что их могло быть двое – один убил, а другой взял бумажник?
– Вовсе нет. Конечно, я располагаю весьма скудной информацией. Я ведь даже не читал вечерних газет – впрочем, какой от этого толк, если на них все равно нельзя полагаться… А у вас есть основания думать, что преступников было двое?
– Нет.
– Следовательно, вы исходите из предположения, что тот, кто убил, тот и взял бумажник?
– Да, именно так.
– Тогда и я тоже. Я ведь вам говорил, что у нас нет никаких противоречий. Теперь вы убедились?
В бутылке у Кремера оставалось еще немного пива, он вылил его в стакан, подождал, пока осядет пена, выпил, поставил стакан на место и облизал губы. Потом посмотрел на Вульфа:
– Вот что я хочу вам сказать. Еще не было случая, чтобы, когда мы сталкиваемся с вами при исполнении служебных обязанностей, у нас не возникло бы никаких проблем. И все-таки я не хочу утверждать, будто это вообще невозможно. В создавшейся ситуации, если верить вам на слово – я говорю «если», – я не исключаю, что мы могли бы поладить. Я думаю, ваши клиенты преследуют здесь свои интересы. Скорее всего, они гораздо больше пекутся об этом своем чертовом конкурсе, чем о том, кто является убийцей. Вот почему мне хочется верить, что вы сказали правду о своей задаче в этом деле. Полагаю, что устроители конкурса были с вами достаточно откровенны, и мне бы, конечно, очень хотелось знать, что именно они вам сказали, но я не так глуп, чтобы рассчитывать узнать об этом от вас. Я уверен, что в том, что касается конкурса, и в особенности того листка, который был в бумажнике у Далманна, то поскольку вы находитесь, так сказать, в лагере «ЛБА», то уже знаете или еще узнаете из первых рук такие вещи, которые нам неизвестны и, возможно, никогда не будут известны. Видит Бог, я не собираюсь выкачивать это из вас силой, но я все-таки полагаю: вы отдаете себе отчет, что от вас ни черта не убудет, если вы перестанете играть в молчанку и подбросите мне от своих щедрот что-нибудь такое, что я мог бы использовать.
– Очень сожалею, – проговорил Вульф.
– О чем вы там еще сожалеете?
– Сожалею, что на сей раз вы отказались от своих обычных жестких методов давления и предпочли им более мягкие. А у меня как раз есть против вас надежная защита. Мистер Рудольф Хансен, он адвокат, взял с меня доллар в качестве гонорара, и теперь все наши разговоры подпадают под категорию доверительных отношений. Я являюсь его клиентом. Так что еще раз выражаю сожаление, что вы не дали мне возможности укрыться за этим щитом.
– Щит? – хмыкнул Кремер. – Можно подумать, вы в нем нуждаетесь. Я и без щита от вас порядком натерпелся. А теперь еще новое дело. Так, значит, на сей раз вы не можете ничего мне сказать, потому что у вас доверительные отношения, так, что ли?..
