– И временами попадаете в цель?
– Временами я попадаю в запой. Превращаюсь в абсолютного дурака. Теряю рассудок.
– И когда ваши денежки кончаются, вы отправляетесь выкачивать их из добряка Баллвина?
– Иногда вы становитесь очень противным, Лэм, – сказал он.
– У меня такая профессия, и я пытаюсь относиться к ней добросовестно. Как вы думаете, кто подсыпал яд Баллвину?
– Должно быть, кто-то из домашних, – ответил Китли. – Насколько я знаю, в тюбиках с пастой, которые вы принесли, яда не было. Но если на все это посмотреть трезво, то создается впечатление, что вы сами здорово старались ввести кого-то в искушение.
– Дело в другом. Я просто хотел заинтересовать миссис Баллвин…
– Чем? – спросил он, когда я замолчал.
– Тем, чтобы она некоторое время вела такую же жизнь, как и прежде.
Китли задумался, потом сказал:
– Постоянно приходится удивляться, как глупы люди.
– Что вы хотите этим сказать?
– Этим я хочу сказать, что полиция могла бы посадить преступника за решетку уже через три часа.
– И вы побьетесь об заклад, что так оно и могло быть? – спросил я Китли.
– Побьюсь, черт бы вас побрал… Только подождите минутку, я выражусь немного поточнее. Я могу поспорить, что полиция может через три часа узнать, кто подсыпал яд, и что у нее будет достаточно доказательств для изобличения преступника. Вот на это я могу поспорить по-крупному.
– Вы, наверное, имеете какие-нибудь дополнительные сведения? – спросил я.
Он насмешливо рассмеялся:
– Я думаю, больше всего сведений имеется у вас, Лэм.
– Сомневаюсь.
– Единственное, что я имею, – сказал Китли, – это моя вера в полицию. Большинство людей быстро приходят к выводу, что полиция недостаточно умна, а это в корне неверно.
– Я совершенно убежден в том, что полицию нельзя сбрасывать со счетов. И в этом отношении вы можете не ломать копья передо мной. Это я знаю и без вас.
– Они очень трудолюбивы, – тем не менее продолжал Китли, – и способны на большее, чем полагают некоторые. И давайте говорить честно: те, кто совершает убийства, в большинстве случаев несчастные глупцы. – Глаза его приобрели странный блеск. – Под глупцами я понимаю дилетантов. Они теряют голову ради величайшей глупости. Я, например, уверен, что наш сегодняшний преступник чертовски зол на Шарлотту Хенфорд. Я уверен, что он не слишком умен. Полиция его скоро возьмет, и в этом я убежден. Правда, им немного удастся на него повесить, так как Баллвин и его супруга, судя по всему, отделаются лишь легким испугом. Он уже вообще вне опасности, а ей много лучше.
Китли поднялся и произнес:
– Очень мило, что вы ко мне заглянули, Лэм. А теперь мне нужно немного заняться делами. Самое неприятное при моей системе, что я постоянно должен быть в курсе всех дел.
– Желаю удачи, – сказал я и протянул ему руку.
Дверь закрылась за мной. Когда я дошел до середины коридора, я оглянулся, чтобы проверить, не следит ли он за мной.
Но дверь оставалась закрытой. Значит, его даже не заинтересовало, куда я пойду.
Когда я подъехал к своему дому, Рут Отис уже ждала меня. Она смотрела в другую сторону, так что я смог приблизиться к ней вплотную и неожиданно для нее.
Заметив меня, она воскликнула:
– Дональд!
Я вышел из машины. Она сразу схватила мою руку и сжала ее так крепко, что ногти ее чувствовались даже сквозь ткань одежды.
– Я так рада, что вы приехали!
– Вы давно здесь? – спросил я.
– Минут десять, но каждая минута казалась мне вечностью. Скажите мне сразу: я сделала что-то не так?
– Да.
– Но, Дональд, пакетик находится в таком месте, где его никто не найдет, а я смогу забрать его в любое время.
– Я бы приехал сюда пораньше, но у меня была встреча с Карлом Китли.
– Кто это такой?
– Брат первой жены Баллвина.
– О-о!
– И кроме того, это как раз тот человек, который ехал за вами, когда вы вышли из конторы доктора Квая вместе со своим пакетиком.
– Он… он следил за мной?
– Выходит, да.
– Но, Дональд, он просто не мог… Я… вы думаете…
– Точнее, за вами ехали двое. Один из них был Китли, а другой – детектив, которому я поручил следить за ним.
– А Китли знает, что в этом пакетике?
– В этом я не уверен.
– Вы же только что с ним говорили.
– Да.
– И что же он сказал?
– Ничего. Он очень скрытен.
– Может быть, он вообще не знает, кто я. Может быть…
– Не будьте так наивны. Он настолько был вами заинтересован, что последовал за вами до самого вокзала и перестал следить только после того, как вы положили пакетик в камеру хранения.
У меня создалось впечатление, что она вот-вот упадет.
Я продолжал:
– Я не буду повторяться, но если бы вы строго придерживались моих инструкций, положение было бы куда проще. А теперь я не знаю, какой ход примут события.
Она испуганно сказала:
– Если он расскажет об этом полиции… Если он там расскажет…
– В том-то все и дело.
– Но, Дональд, пакетик так и не был вскрыт. К нему никто даже не прикасался.
– Почему вы в этом уверены?
– Он в таком же состоянии, в каком я получила его в аптеке.
– Почему вы так решили?
– Я открыла упаковку и посмотрела на пузырек. Потом я его снова запечатала.
– Вы обтерли флакончик?
– Зачем?
– Чтобы не оставлять на нем отпечатков пальцев.
На ее лице вновь появилось растерянное выражение.
– Нет. Я была уверена, что к нему не прикасались.
– Вы не взвешивали его?
– Нет.
– Сколько граммов вы купили?
– Доктор попросил купить двенадцать граммов.
Я сказал:
– Все это нас ни к чему не приведет. Если во флакончике действительно было двенадцать граммов, как узнать, взят ли оттуда мышьяк?
– Может быть, будет лучше, если мы заберем пакетик из камеры хранения?
– И что вы будете с ним делать?
– Не знаю. Лучше всего выбросить. Просто уничтожить. Или как-нибудь избавиться от него. Или оповестить полицию, как вы предложили вчера.
– Мы не знаем, может быть, за это время Китли уже оповестил их. И если он это сделал, то вас заманят в ловушку. Может быть, там только и ждут, когда вы заберете яд обратно. И это будет выглядеть следующим образом: как только вы откроете камеру хранения и вынете пакетик, вам легонько положат руку на плечо. А когда вы поднимете глаза, то увидите человека в штатском, который будет показывать вам полицейский значок. Потом он скажет…
– Прошу вас, Дональд, замолчите! Мне и без того несладко.
– Такова ситуация, – сказал я. – И самое неприятное: мы сами не знаем, где мы находимся. Так и бредем в темноте на ощупь.
– Ох, Дональд, как я раскаиваюсь в том, что сделала. Но когда я увидела, что флакончик еще не открывали, у меня сразу мелькнула мысль поскорее избавиться от него и…
– И как же вы будете объяснять свое поведение, когда ваше имя найдут в регистрационном журнале аптеки?
– Я расскажу всю правду, расскажу все подробности. А сейчас нельзя это сделать?
Я покачал головой.
– Почему?
– Потому что сейчас это прозвучит как выдумка, с помощью которой вы пытаетесь создать себе алиби.
– Не совсем понимаю.
Я объяснил ей, а потом сказал:
– Садитесь-ка в мою машину и немного расслабьтесь. А я должен подумать.
Через некоторое время она спросила:
– Ну как, придумали что-нибудь? Что нам теперь делать?
– У нас остается единственный выход. Вы должны на время исчезнуть.
– Вы думаете, что человек, следивший за мной, оповестил полицию?
– Откуда я могу это знать? Он играет в этом деле какую-то непонятную роль, и нужно сказать, что он человек неглупый. Так что не стройте иллюзий.
– Но где мне спрятаться? Я даже не знаю, куда мне пойти.
– А вот об этом мы и должны сейчас подумать.
Она схватила меня за руку и сказала:
– Я сделаю все, что вы мне посоветуете, Дональд.
Послышался голос мальчишки, выкрикивающего что-то. Я попытался понять, о чем он кричит, и приготовил монетку. Он вынырнул из-за угла, и голос его стал отчетливее:
– Убийство! Подробности убийства!
Я перегнулся через Рут к окошку и поманил его к себе. Дав ему монетку, я получил газету.
Правая сторона первой страницы была перечеркнута броским заголовком:
«ДАФНА БАЛЛВИН УМЕРЛА».
Когда взгляд Рут упал на этот заголовок, она громко вздохнула.
Я разложил газету так, чтобы мы могли читать одновременно.
– Дональд, это означает… О-о!
– Помолчите!
Судя по всему, сведения в газету поступили в самую последнюю минуту, и редакция просто добавила несколько вступительных фраз к статье, которая уже была подготовлена.
«Когда сегодня утром неожиданно поступило известие, что миссис Баллвин все-таки умерла от отравления мышьяком, для полиции на основании проведенных до сих пор расследований стало ясно, что речь идет о самом запутанном преступлении за последнее время.
Дафна Баллвин, которая вчера поступила в больницу с тяжелым мышьяковым отравлением, благодаря вмешательству врачей уже преодолела критическую стадию. Совершенно неожиданно наступил рецидив, и вследствие сердечной недостаточности последовала смерть.
