– Эй-эй, – закричал прокурор, – я знаю только то, что сказал свидетель!
– Свидетель сказал, что он не уверен. А теперь не желаете ли вы заявить суду, что вы уверены в этом?
– Не собираетесь ли вы допрашивать меня? – рявкнул Гамильтон Бергер.
– Если вы будете излагать суду какие-то факты, то я со всей определенностью буду допрашивать вас, – заявил Мейсон.
– Ну-ну, джентльмены! – воскликнул судья Хойт. – Ситуация развивается в направлении, которое не нравится суду. Причем развивается очень быстро.
– Все хорошо, – сказал Мейсон, – но я не намерен выслушивать обвинения в непрофессиональном поведении. Если бы я готовил обвинительное заключение и если бы мне на глаза попалась квитанция с номером рейса 984, то я уж точно проверил бы все обстоятельства, касающиеся этого рейса, до слушания в суде.
– Да, – сказал судья Хойт. – Думаю, окружной прокурор должен согласиться, что вся ситуация возникла из-за недоработок, имеющихся в деле. Вынужден признать, что это весьма щекотливое положение, когда в дело в качестве вещественного доказательства заносится квитанция, имеющая отношение к совершенно другому рейсу.
– Ну сами посудите, – пробурчал Гамильтон Бергер, – дата та же, номер такси тот же, сумма та же… Кто бы мог подумать?
– Вот именно, – сказал судья Хойт. – Поэтому суд, с учетом всех обстоятельств, считает, что надлежит выяснить со всей полнотой и определенностью, о каком рейсе все-таки идет речь.
Гамильтон Бергер начал было что-то говорить, но, видимо, передумал.
– Если бы этот свидетель, – сказал Мейсон, – говорил правду, если бы он со всей определенностью запомнил лицо моей подзащитной, ничто не смогло бы сбить его с толку. А если он позволил сбить себя с толку, то лишь потому, что отнюдь не так хорошо запомнил ее лицо, как того хотелось бы властям, проводившим опознание.
– Этот вывод, – сказал судья Хойт, – к сожалению, неизбежен. Независимо от того, как это произошло, мистер прокурор, вы должны признать, что свидетельство безнадежно испорчено. Вряд ли вам удастся использовать этого свидетеля перед судом присяжных.
– Эту проблему я буду решать, когда до нее дойдет дело, – зло бросил прокурор. – А сейчас меня интересует, как все это было организовано. Ваша честь, вы должны осознать: если бы у подзащитной была чистая совесть, она не стала бы прибегать ко всем этим махинациям.
– Я в этом не уверен, – возразил судья. – Откуда мы знаем, что свидетель не перепутал лица двух разных людей, катавшихся на его машине третьего июня?
– Ну да, конечно, – раздраженно сказал Гамильтон Бергер. – Суд уже пляшет под дудку адвоката!
– Поведение суда, мистер прокурор, определяется присягой, – холодно произнес судья Хойт.
– Да, ваша честь.
– Можете продолжать.
Гамильтон Бергер явно колебался.
– Разумеется, – заявил судья Хойт, – на предварительном слушании вам нужно только показать, что преступление было совершено и есть веские основания полагать, что подозреваемая совершила это преступление. Однако на нынешней стадии слушания представленные суду доказательства абсолютно противоречивы, а свидетельства ненадежны.
Гамильтон Бергер сказал:
– У меня есть право прервать это слушание с тем, чтобы начать собирать новое обвинительное заключение.
– Вы можете также апеллировать о вынесении предварительного обвинения без предварительного слушания, – подсказал судья Хойт.
– Могу, – огрызнулся Гамильтон Бергер. – Это именно то, чего добивается противная сторона. Защите тогда предоставится гораздо больше возможностей подвергать перекрестному допросу свидетелей обвинения, больше возможности делать из мухи слона и раздувать мелкие детали в нечто имеющее громадное значение, тогда как на самом деле никакого значения они не имеют.
– Есть ли хоть какое-нибудь доказательство того, что подозреваемая находилась в автомобиле убитого, когда он ехал к известному суду дому? – спросил судья. – Найдены ли в машине ее отпечатки пальцев?
– По правде говоря, ваша честь, – ответил Гамильтон Бергер с явным смущением, – мы их не искали. Мы считали, что показаний таксиста, подтверждающих присутствие подозреваемой на месте преступления, достаточно. Особенно после того, как был найден револьвер, проданный на имя ее мужа. Только потом, когда мы начали проверять, оказалось, что подпись в регистрационном листе по продаже огнестрельного оружия принадлежит кому-то третьему, кто, очевидно, был послан, чтобы купить револьвер для мистера Харлана.
– Ну хорошо, – сказал судья, – каково ваше решение относительно продолжения данного слушания?
– Я настаиваю, чтобы подозреваемая и дальше содержалась под арестом, – неуверенно произнес Гамильтон Бергер.
Судья Хойт покачал головой:
– Это невозможно, если вы не представите какие-нибудь дополнительные свидетельства и улики.
– Но я считаю, что суд не должен освобождать ее из-под стражи, – сказал прокурор.
Судья Хойт не скрывал раздражения:
– Я стремился дать вам возможность высказаться полностью, мистер прокурор. Я понимаю вашу позицию, суд тоже подозревает, что мы были свидетелями какой-то хитроумной махинации, разработанной с целью запутать свидетеля и подвергнуть сомнению результаты опознания. Однако факт налицо – опознание действительно выглядит сомнительно. А теперь, если вы хотите прекратить слушание до того, как постановление о прекращении вынесет суд, сделайте это.
– Я предлагаю прекратить слушание, – неохотно заявил Гамильтон Бергер.
– Дело прекращено. Миссис Харлан освобождается из-под стражи.
– Я прошу суд продлить предварительное содержание подозреваемой под стражей, пока обвинение не соберет новых фактов.
Судья Хойт покачал головой:
– Если желаете, вы можете сделать так, чтобы подозреваемую арестовали по ордеру прокуратуры. Или же вы можете ее арестовать по подозрению в убийстве и ожидать решения суда присяжных. Что касается суда, то, раз слушание прекращено, суд должен освободить подозреваемую из-под стражи.
– Прекрасно, ваша честь, – с сарказмом сказал прокурор.
– Заседание суда закрыто, – отрезал судья.
Как только он поднялся, прокурор быстрым шагом вышел из зала. Лицо его горело от ярости.
Перри Мейсон улыбнулся Сибил Харлан.
– Отлично, – сказал он, – первый раунд мы выиграли.
– Что мне теперь делать? – спросила Сибил Харлан.
– Ждать здесь, – ответил Мейсон. – Сейчас вас снова арестуют.
– И я должна ждать этого?
– Непременно.
– А что с таксистом?
– К тому времени, когда Гамильтон поставит его лицом к лицу с судом присяжных, – ответил Мейсон, – он его проинструктирует, что и как говорить. Но поскольку у нас есть протокол нынешнего слушания, то мы сможем подвергать сомнению его новые показания. Скорее всего, таксист заявит, что, хорошенько все обдумав, он пришел к выводу, что вы были одной из тех двух женщин с Ла-Бреа и в то же время той самой женщиной, которую он подвозил, возвращаясь из клуба.
– А что сделаете вы?
– Я спрошу его, – ухмыльнулся Мейсон, – как это так получается, что когда воспоминания были свежи, он был совершенно уверен, что вез вас в своей машине только раз, а теперь, оказывается, все не так. Короче, я заставлю его попотеть. А кто расписался за вашего мужа при покупке револьвера?
– Думаю, его секретарша.
– Ага, – сказал Мейсон. – Ну, это они раскопают. Ее вызовут в суд, приведут к присяге и заставят признать свою подпись. Затем ее спросят, что она сделала с купленным револьвером, и она будет вынуждена сказать, что передала его вашему мужу.
– И что тогда?
– К тому времени, – ответил Мейсон, – мы попытаемся отыскать еще кое-что… Я намерен…
Резким движением распахнув воротца в загородке для адвокатов, внутрь быстрым широким шагом прошел Энрайт Харлан.
Сибил Харлан бросила на мужа быстрый взгляд и, увидев выражение его лица, сжалась, словно в ожидании удара.
– Я кое-что узнал, Сибил, – сказал Энрайт.
– Что?
– Миссис Докси, дочь Джорджа Латтса, сказала Рокси Клаффин, что это ты снабдила Перри Мейсона деньгами для покупки пая «Силван Глэйд Девелопмент Компани».
– Минутку, – встрял Мейсон. – Давайте успокоимся.
Харлан даже не посмотрел на адвоката, а стоял, в упор глядя на жену.
– Это правда, Сибил?
– Погодите же, – сказал Мейсон. – Вокруг нас целая стая голодных репортеров. Худшего места для семейной сцены не придумаешь.
– Ты будешь отрицать это? – продолжал сверлить Сибил взглядом Энрайт Харлан.
Сибил ответила:
– Мы должны обсуждать это здесь и сейчас, Энни?
– Да.
– Тогда я не стану этого отрицать. Все правда. Рокси пыталась украсть у меня нечто очень дорогое, и я решила, что дам ей пищу для размышлений.
– Ты нанесла Рокси большой ущерб. Она умеет держать себя в руках, но не больше, чем кто-либо другой. Любовь приходит, и любовь уходит. Это не водопроводный кран, который ты в любую минуту можешь включить и выключить. Но Рокси никогда бы не прибегла к закулисным интригам.
