– О да, я вас понимаю. Вы излагаете свои мысли совершенно ясно, мистер Зек, и я тоже. Меня наняли кое-что сделать, и я намерен выполнить поручение. У меня нет ни малейшего желания радовать или огорчать вас, и если только первое или второе не будет неизбежным следствием моей работы, у вас нет оснований беспокоиться. Вы меня понимаете, не правда ли?
– Да, понимаю. Но теперь вы знаете.
В трубке послышались частые гудки.
Вульф положил ее и откинулся в кресле, прикрыв глаза. Я оттолкнул свой телефон, повернулся к Вульфу и с минуту молча смотрел на него.
– Итак, – сказал я, – это тот сукин сын. Мне выяснить насчет мидлендского номера?
Вульф покачал головой:
– Бесполезно. Наверняка он принадлежит какому-нибудь магазинчику, где просто приняли сообщение. В любом случае у него есть собственный номер.
– Да. Он не знал, что вам известно его имя. Я тоже. Как вы его узнали?
– Два года тому назад я нанял кое-кого из людей мистера Бэскома, не сказав тебе. Зек производил впечатление человека решительного и изобретательного, и я не хотел тебя впутывать.
– Конечно, это тот самый Зек, у которого загородный дом в Уэстчестере?
– Да. Мне бы следовало подать тебе знак, чтобы ты повесил трубку, как только я узнал его голос. Я не рассказываю ничего, потому что лучше тебе ничего не знать. Ты должен забыть о том, что знаешь его имя.
– Вот даже как. – Я щелкнул пальцами и усмехнулся. – Черт побери, в чем дело? Он что, людоед, предпочитающий поедать красивых молодых людей?
– Нет. Он хуже. – Глаза Вульфа приоткрылись. – Вот что я тебе скажу. Если когда-нибудь в ходе моих расследований я обнаружу, что столкнулся с ним и должен его уничтожить, то покину этот дом, подыщу место, где мог бы работать – а также спать и есть, если на это хватит времени, – и останусь там, пока не закончу. Мне не хочется этого делать, и потому я надеюсь, что до такого никогда не дойдет.
– Понятно. А я бы хотел встретиться с этим типом. Пожалуй, я с ним познакомлюсь.
– Не познакомишься. Ты будешь держаться от него подальше. – Вульф состроил гримасу. – Если это дело доведет меня до такой крайности – ну что ж, тогда посмотрим. – Он взглянул на часы. – Почти полдень. Тебе бы лучше узнать, не поступили ли другие отклики. Может, позвонишь?
Больше откликов не было. И не только в полдень вторника, но и весь остаток дня, и в среду утром, и после обеда. Ничего не поделаешь.
Меня это не удивило. Судя по телефонному звонку человека, чье имя мне приказали забыть, дело было нечисто с подписчиками «Бегов» и «Чего ожидать» – так называлась печатавшая политические и экономические прогнозы газета, которую издавала покойная Бьюла Пул.
Но даже если подписчики не знали за собой никаких грехов, только что кто-то убил двух издателей газет. Кому же охота отзываться на объявление, чтобы потом его допекали множеством нескромных вопросов? Вряд ли кто решится на подобную глупость. Когда я поделился этой мыслью с Вульфом после обеда в среду, он только хмыкнул в ответ.
– Мы могли хотя бы намекнуть, – настаивал я, – что им вернут деньги или посулить что-то в том же роде.
Молчание.
– Можно снова поместить объявление и добавить это обещание. Или предложить награду тому, кто назовет нам имя подписчика Орчарда или Пул.
Молчание.
– Или я мог бы пойти на квартиру к Фрейзер и потолковать с этой компанией. И кто знает?
– Да. Так и сделай.
Я с подозрением взглянул на него. Он действительно имел это в виду.
– Сейчас?
– Да.
– Вам в самом деле трудно приходится, если вы начинаете принимать мои предложения.
Я придвинул к себе телефон и набрал номер. Подошел Билл Медоуз, и тон у него был невеселый, даже когда он узнал, что это я. Однако, кратко с ним переговорив, я готов был его простить. Повесив трубку, я сообщил Вульфу:
– Наверно, с этим придется погодить. Мисс Фрейзер и мисс Коппел нет дома. Билл выражался несколько туманно, но я уловил, что последней властями предъявлено какое-то обвинение, а первая занята тем, что пытается это обвинение снять. Может быть, ей нужна помощь. Почему бы мне не выяснить?
– Ты мог бы попытаться.
Я повернулся к телефону и набрал номер Уоткинс 9–8241. Инспектора Кремера не было на месте, но вместо этого мне выпал не менее (а порой и более) удачный шанс – порасспросить сержанта Стеббинса.
– Мне нужна кое-какая информация, – известил я, – в связи с тем вознаграждением, которое вы, ребята, зарабатываете для мистера Вульфа.
– Да, именно этим мы и занимаемся, – откровенно признал он. – Что-нибудь есть?
– Пока что нет. Мы с мистером Вульфом проводим совещание. Каким образом мисс Коппел оскорбила ваши чувства и где она? А если увидишь мисс Фрейзер, передай ей от меня привет.
Он громко захохотал от восторга. Пэрли не часто смеется (по крайней мере, когда он на дежурстве), и я был задет. Я подождал, пока он отсмеется, а затем осведомился:
– Черт побери, что тут смешного?
– Вот уж не ожидал, что придет такой день, – заявил он. – Ты звонишь, чтобы справиться, где ваша клиентка. В чем дело? Вульф лишился аппетита?
– Ладно, перезвони мне, когда отсмеешься.
– Уже закончил. Так вам неизвестно, какой номер выкинула леди Коппел?
– Нет.
– Вообще говоря, это секретная информация. Нам бы пока не хотелось ее разглашать.
– Я никому не расскажу. И мистер Вульф тоже.
– Честное слово?
– Да.
– О’кей. Разумеется, с них всех взяли подписку о невыезде. Сегодня утром мисс Коппел доехала на такси до аэропорта Ла Гуардия. Ее задержали, когда она садилась в самолет, отбывавший в девять часов в Детройт. Она уверяет, будто хотела навестить свою захворавшую мать в Флитвилле, в восьмидесяти милях от Детройта. Эта дама не спросила разрешения уехать, а по нашим сведениям, ее мать чувствует себя не хуже, чем весь этот год. Поэтому мы задержали мисс Коппел, как важного свидетеля. Ты считаешь это превышением полномочий? Не кажется ли тебе, что она заслужила встряску?
– А теперь приготовься снова посмеяться. Где мисс Фрейзер?
– В офисе окружного прокурора. Обсуждает залог вместе со своим адвокатом.
– А что, по вашему мнению, послужило причиной для поездки мисс Коппел? Более правдоподобной, чем она назвала?
– Не знаю. Это не в моей компетенции. Если хочешь узнать, пусть Вульф лучше спросит у инспектора.
Я сделал еще одну-две попытки, но либо Пэрли выложил мне все, либо остальное находилось под запретом, который он не решался нарушить. Повесив трубку, я пересказал новости Вульфу.
Он кивнул с безразличным видом. Я сердито посмотрел на него:
– Вам бы не хотелось, чтобы одна из этих дам или обе заскочили к нам поболтать по пути домой? Или вы полагаете, что, если мы спросим, зачем мисс Коппел собралась в Мичиган, это будет проявлением вульгарного любопытства?
– Полиция как раз теперь спрашивает ее об этом, не так ли? – И Вульф продолжил еще более резким тоном: – Я провел с этими людьми бесчисленные часы и если добивался чего-то, то только щелкнув кнутом. К чему бесплодные усилия? У меня нет другого кнута. Позвони снова в газеты.
– Мне все-таки съездить на квартиру к мисс Фрейзер? После того, как леди вернутся домой?
– Почему бы и нет.
– Хорошо. – Я был взбешен и готов к бесплодным усилиям.
Обзвонив все три газеты, я не узнал ничего нового и, поскольку был не в настроении сидеть и заниматься оранжерейной картотекой, объявил, что собираюсь прогуляться. Вульф кивнул с рассеянным видом.
Когда я вернулся, шел пятый час и он уже поднялся в оранжерею. Послонявшись по кабинету, я в конце концов решил, что могу с таким же успехом заняться орхидеями, – все равно больше нечего делать. Я вынул записи Теодора из ящика, но тут мне пришла мысль: почему бы снова не попытать счастья? И я вновь начал набирать номера.
«Геральд трибьюн» – ничего. «Ньюс» – ничего. Но в «Газетт» ответили, что пришел один отклик. Если бы вы видели, как я схватил шляпу и понесся к Десятой авеню ловить такси, то решили бы, что я мчусь кого-то убивать.
Водитель был философом.
– В наши дни редко увидишь такое счастливое лицо, как у вас, – сказал он мне.
– Я еду на собственную свадьбу.
Он открыл было рот, но потом снова закрыл и решительно покачал головой:
– Нет. Зачем мне все портить?
Я заплатил ему, выйдя перед зданием «Газетт», и поспешил в редакцию за ответом. На прямоугольном бледно-голубом конверте был напечатан обратный адрес:
Миссис У. Т. Майклз
Ист-Энд-авеню, 890
Нью-Йорк, 28
Внутри лежал единственный листок бумаги, того же цвета, что и конверт, и на нем мелким аккуратным почерком было написано:
Абоненту почтового ящика P304
В ответ на Ваше объявление извещаю, что, хотя я не подписывалась ни на одну из названных Вами газет, вероятно, могу кое-что сообщить. Вы можете мне написать или позвонить по номеру Линкольн 3–4808, но не звоните раньше десяти часов утра или после пяти тридцати вечера. Это важно.
