Миссис У. Т. Майклз
Ист-Энд-авеню, 890
Нью-Йорк, 28
Внутри лежал единственный листок бумаги, того же цвета, что и конверт, и на нем мелким аккуратным почерком было написано:
Абоненту почтового ящика P304
В ответ на Ваше объявление извещаю, что, хотя я не подписывалась ни на одну из названных Вами газет, вероятно, могу кое-что сообщить. Вы можете мне написать или позвонить по номеру Линкольн 3–4808, но не звоните раньше десяти часов утра или после пяти тридцати вечера. Это важно.
Хильда МайклзОставалось еще сорок минут до назначенного ею срока, так что я вошел в телефонную будку и набрал номер. Ответил женский голос. Я попросил к телефону миссис Майклз.
– Слушаю вас.
– Это я дал объявление в «Газетт», на которое вы откликнулись. Почтовый ящик «эр» триста четыре. Я только что прочел…
– Как ваше имя? – резко перебила она.
– Меня зовут Гудвин, Арчи Гудвин. Я могу у вас быть через пятнадцать минут или раньше…
– Нет, не можете. В любом случае лучше не приезжайте. Вы имеете отношение к полиции?
– Нет, я работаю на Ниро Вульфа. Может быть, вы слышали о Ниро Вульфе, частном детективе?
– Конечно. Я же не в пустыне живу. Это его объявление?
– Да. Он…
– Тогда почему он не позвонил мне сам? – У нее определенно была склонность перебивать.
– Потому что я только-только забрал вашу записку. Я звоню из телефонной будки в здании «Газетт». Вы сказали, не…
– Мистер Гудман, я вряд ли смогу рассказать мистеру Вульфу что-то представляющее для него интерес. Я действительно в этом сомневаюсь.
– Может быть, – согласился я. – Но почему бы не предоставить ему самому судить об этом? Вы не хотите, чтобы я к вам приехал. Тогда как насчет того, чтобы вы позвонили мистеру Вульфу в его офис? Западная Тридцать пятая улица – номер есть в телефонной книге. Или я мог бы подъехать сейчас на такси…
– О нет, не сейчас. Не сегодня. Может быть, я смогу сделать это завтра. Или в пятницу…
Я разозлился. Во-первых, она могла бы хоть раз дать мне закончить фразу, а во-вторых, она явно читала о том, что Вульфа наняли для работы над делом Орчарда, и там было мое имя, причем правильно написанное. И я нажал на нее:
– По-видимому, вы не отдаете себе отчета в том, что с вами произошло, миссис Майклз. Вы…
– Что же такого со мной произошло?
– Вы угодили в самую гущу дела об убийстве. Мистер Вульф ведет расследование совместно с полицией. Ему бы хотелось обсудить с вами вопрос, упомянутый в объявлении, причем не завтра или на следующей неделе, а срочно. Думаю, вы должны с ним увидеться. Если вы попытаетесь от этого увильнуть, поскольку уже жалеете, что откликнулись на объявление, он будет вынужден известить об этом полицию – и что тогда? Тогда вы будете…
– Я не говорила, будто сожалею о том, что откликнулась.
– Нет, но то, как вы…
– Я буду в офисе мистера Вульфа к шести часам.
– Хорошо. Мне заехать…
Следовало быть осмотрительнее и не давать ей еще один шанс перебить меня. Она сказала, что вполне в состоянии доехать самостоятельно, в чем я, собственно, и не сомневался.
В ее внешности не было ничего резкого – в отличие от резкой манеры прерывать собеседника. Норковая шубка и темно-красное шерстяное платье, которое обнаружилось, когда она скинула шубку на спинку красного кожаного кресла, сами по себе были неплохи, одна беда: они никак не вязались с хозяйкой.
Ее было слишком много. Лицо такое пухлое, что трудно определить, есть ли под мясом кости, складки очень глубокие. Она мне не понравилась. И Вульфу – тоже, судя по выражению его лица. Что касается самой леди, бьюсь об заклад, ей не нравился вообще никто.
Вульф пошелестел листом бледно-голубой бумаги и перевел взгляд на посетительницу.
– Вы написали, мадам, что, возможно, способны мне что-то рассказать. Ваша осторожность вполне понятна и даже похвальна. Прежде чем раскрывать карты, вы хотели выяснить, кто поместил объявление. Теперь вы это знаете. Нет необходимости…
– Ваш человек мне угрожал, – перебила она Вульфа. – Таким способом не добьешься, чтобы я что-нибудь рассказала – если мне есть что рассказывать.
– Согласен. Мистер Гудвин своеволен. Арчи, возьми свои слова обратно.
Я сделал неимоверное усилие, чтобы изобразить улыбку, какую мужчина адресует дамам.
– Беру свои слова обратно, миссис Майклз. Я был в таком нетерпении…
– Если я и расскажу вам что-нибудь, – обратилась она к Вульфу, игнорируя меня, – то лишь потому, что сама этого хочу. Как вы используете рассказанное – дело ваше, но вы дадите мне слово чести не упоминать при этом моего имени. Никто не должен знать, что я написала вам, приехала повидаться или имею к этому какое-то отношение.
Вульф покачал головой:
– Исключено. Вы не глупы, мадам, и я не стану обращаться с вами так, будто сомневаюсь в этом. Возможно даже, что вам придется давать свидетельские показания на суде по делу об убийстве. Не могу ничего утверждать, поскольку мне неизвестно, что именно вы хотите рассказать. Так как же я могу…
– Хорошо, – сдалась она. – Я вижу, что совершила ошибку. Мне нужно быть дома к семи часам. Так вот что я хочу вам сообщить: кто-то, кого я знаю, подписывался на газету «Чего ожидать», которую издавала та женщина, Бьюла Пул. Я отчетливо помню, как однажды, два или три месяца назад, видела стопку этих газет в каком-то доме, квартире или офисе. Я пытаюсь вспомнить, где это было, и никак не могу. Я написала вам в надежде, что вы каким-то образом поможете мне вспомнить. Я действительно хочу попытаться, однако сомневаюсь, будет ли толк.
– Действительно. – Лицо Вульфа приняло такое же унылое выражение, как у нее. – Я же сказал, что вы не глупы. Полагаю, вы готовы придерживаться своего условия при любых обстоя…
– Да, готова.
– Даже если мистер Гудвин снова станет своевольничать и возобновит свои угрозы?
– Вот как? – Тон у нее был презрительный.
– Но это же просто смешно. Чтобы вы дали себе труд отозваться на объявление и приехать сюда…
– Я не имею ничего против того, чтобы быть смешной.
– Тогда у меня нет выбора. – Вульф поджал губы. – Я принимаю ваши условия. Обещаю от своего лица и от лица мистера Гудвина, моего помощника, что мы не станем раскрывать источник нашей информации и сделаем все возможное, чтобы никто о нем не узнал. Если кому-то это удастся, то лишь вопреки нашей воле и несмотря на принятые нами предосторожности. Мы не можем гарантировать – только обещать, и мы обещаем.
Ее глаза сузились.
– Дайте слово чести.
– Боже мой, к чему этот старомодный оборот? Ну хорошо. Даю слово чести. Арчи?
– Даю слово чести, – с серьезным видом произнес я.
Она быстро наклонила голову, напомнив мне сову, которую я видел в зоопарке, когда та готовилась атаковать мышь.
– Мой муж, – сказала она, – был подписчиком этой газеты, «Чего ожидать», в течение восьми месяцев.
Сова атаковала, потому что была голодна, наша же посетительница желала сделать гадость. Это намерение выдал ее голос, заметно изменившийся, когда она произнесла слово «муж».
– Вот уж потеха так потеха, – продолжала она. – Он сроду не интересовался политикой, положением дел в промышленности или на фондовой бирже. Ни чем таким. Он успешный врач, и единственное, о чем он думает, это его работа и пациенты, особенно женского пола. Для чего ему понадобилась газета «Чего ожидать»? С какой стати он платил этой Бьюле Пул каждую неделю, из месяца в месяц? У меня имеются собственные средства. И первые несколько лет после свадьбы мы жили на мой доход, но потом муж добился успеха и больше не нуждался в моих деньгах. И он не…
Она резко остановилась. Очевидно, привычка перебивать была так сильна, что иногда обращалась против нее самой. Она повернулась, чтобы взять свою шубку.
– Будьте так любезны, – резко произнес Вульф. – Я дал слово чести, и мне нужны детали. Что ваш муж…
– Это все, – отрезала она. – Я не намерена отвечать на всякие глупые вопросы. Если бы я это сделала, вы бы меня обязательно выдали – случайно. Детали не имеют значения. Я рассказала единственную вещь, которую вам нужно знать, и надеюсь…
Она продолжала надевать шубку, и я подошел, чтобы ей помочь.
– Да, мадам, на что вы надеетесь?
Посетительница посмотрела прямо на Вульфа:
– Надеюсь, что у вас есть мозги. Не похоже, чтобы это было так.
Она повернулась и направилась в прихожую, я последовал за ней. Много лет я открывал эту входную дверь, выпроваживая самых разных визитеров, в том числе воров, мошенников, убийц и закоренелых обманщиков, но никогда не делал это с бо́льшим удовольствием, чем сейчас. Помимо всего прочего, помогая даме надеть шубку, я заметил, что ей не мешало бы вымыть шею.
