— Оно, как бы это выразиться, не укладывается в привычные рамки.
Спенс в изумлении уставился на Пуаро.
— Старший инспектор Джепп, — заметил он, — всегда отмечал ваш гибкий ум. Дайте мне пример того, что вы называете фальшивым.
— Ну, скажем, возьмем убитого. С ним все не так.
Спенс покачал головой.
— Разве вы не чувствуете этого? — спросил Пуаро. — Возможно, это игра моего воображения, но обратите внимание на следующее: Андерхей прибывает в «Олень» и пишет Дэвиду Хантеру, который получает его письмо на следующее утро за завтраком. Так ведь?
— Да, так. Хантер утверждает, что именно тогда получил письмо от Ардена.
— Это первый намек на прибытие Андерхея в Уормсли-Уэйл, не так ли? И что же Хантер делает — спроваживает свою сестру в Лондон!
— Но это вполне понятно, — заметил Спенс. — Он хочет развязать свои руки, не быть ничем связанным и опасается, что женщина проявит слабость. По натуре, как вы знаете, он — лидер. Миссис Клоуд у него совершенно под каблуком.
— О да, это все ясно. Итак, он отсылает ее в Лондон и идет на встречу с Эноком Арденом. От Беатрис Липпинкотт мы имеем довольно полный отчет об их разговоре и главное, что бросается в глаза, это то, что Дэвид Хантер не был уверен в том, что человек, с которым он разговаривал, Роберт Андерхей. Он допускал такую возможность, но ничего не знал точно.
— Но в этом нет ничего странного, месье Пуаро. Розалин Хантер в Кейптауне вышла замуж за Андерхея и вместе с ним отправилась в Нигерию. Хантер и Андерхей никогда не встречались. Следовательно, хотя Хантер, как вы говорите, допускал, что Арден — это Андерхей, он не мог знать это точно, потому что он никогда с ним не встречался.
Пуаро в задумчивости посмотрел на суперинтенданта Спенса.
— Так что ничего вас не удивляет? Не кажется вам это странным? — спросил он.
— Я знаю, к чему вы клоните. Почему Арден прямо не заявил, что он — Андерхей? Ну, я думаю, это тоже вполне объяснимо. Респектабельные господа, занимающиеся грязными, нечистоплотными делами, стараются сохранить свое лицо. Они любят представлять все в таком свете, что сами как бы оказываются в стороне. Нет… Я не думаю, что здесь есть что-то удивительное. Следует учитывать человеческую природу.
— Да, — согласился Пуаро, — человеческую природу. Именно поэтому, думаю, я и заинтересовался этим делом. Во время дознания я наблюдал за присутствующими, в особенности за Клоудами. Их было так много, и всех их объединял единый интерес, несмотря на разницу их характеров, мыслей и чувств. Каждый из них в течение многих лет зависел от Гордона Клоуда, от этого сильного человека, настоящего главы семьи! У них у всех нет независимых источников существования. Сознательно или бессознательно они вынуждены были полагаться на него. А что происходит… — я вас спрашиваю, суперинтендант, — что происходит с плющом, когда дуб, за который он цепляется, падает?
— Этот вопрос вряд ли имеет ко мне отношение, — ответил Спенс.
— Вы так думаете? Мне кажется, вы ошибаетесь. Характер, Спенс, не остается неизменным. Либо он становится крепче, либо человек деградирует. Что из себя представляет человек, становится ясно, когда приходит испытание, то есть момент, когда вы либо выстоите, либо падете на колени.
— Я совсем не понимаю, что вы хотите сказать, месье Пуаро. — Спенс был в замешательстве. — Как бы то ни было, у Клоудов сейчас все в порядке. Или будет, как только будет покончено с юридическими формальностями.
Это, напомнил суперинтенданту Пуаро, все-таки займет некоторое время.
— Есть еще показания миссис Гордон Клоуд, и они не опровергнуты. В конце концов, женщина должна была бы узнать своего мужа, когда б его увидела?
Маленький бельгиец склонил голову набок и вопросительно посмотрел на суперинтенданта.
— Что же здесь такого, что женщина не узнает своего мужа, если от этого зависит доход в пару миллионов фунтов? — цинично спросил суперинтендант. — И, наконец, если это был не Роберт Андерхей, то почему его убили?
— А вот это, — пробормотал Пуаро, — действительно вопрос.
Пуаро вышел из полицейского управления с хмурым выражением лица. Постепенно он замедлил шаг. На торговой площади он остановился и оглянулся. С одной стороны площади находился дом доктора Клоуда с потертой табличкой на двери. Несколько в стороне здание почты. На противоположной стороне площади — дом Джереми Клоуда. Прямо перед Пуаро несколько в глубине располагался Успенский собор римско-католической церкви, небольшое скромное здание, абсолютно терявшееся рядом с монументальным собором Св. Марии, высокомерно возвышающимся прямо в центре площади и символизировавшим господство протестантской религии.
Движимый каким-то импульсом, Пуаро прошел в ограду и по дорожке направился к зданию римско-католического собора, вошел в него, сняв шляпу, преклонил колени перед алтарем и уселся на одну из скамей. Неожиданно его уединение было прервано звуком едва сдерживаемых рыданий.
Пуаро повернул голову. В боковом приделе храма, преклонив колени, стояла женщина в темном платье. Ее лицо было закрыто руками. Наконец она встала и, продолжая всхлипывать, направилась к двери. Пуаро с широко раскрытыми от удивления глазами встал и двинулся за ней следом. Он узнал Розалин Клоуд.
Подойдя к двери, она остановилась, пытаясь успокоиться, и там Пуаро обратился к ней.
— Мадам, могу ли я в чем-нибудь вам помочь? — очень тихо произнес он.
Розалин, не выказав никакого удивления, отвечала с простотой несчастного ребенка.
— Нет, — сказала она. — Никто не может мне помочь.
— У вас большое горе. Разве не так?
— Они задержали Дэвида… Я совсем одна. Они утверждают, что он убил… Но он не убивал! Не убивал! Ведь вы же были там, на дознании, — добавила она, глядя прямо в глаза Пуаро. — Я видела вас!
— Да. И если я смогу вам помочь, мадам, я буду рад это сделать.
— Я боюсь. Дэвид сказал, что я в безопасности, пока он со мной. Но вот его нет, и я боюсь. Он говорил мне, что все хотят моей смерти. Это ужасно, но, возможно, это так и есть.
— Позвольте помочь вам, мадам.
Она покачала головой.
— Нет. Никто не может мне помочь. Я даже не могу исповедоваться. Я одна должна нести свои грехи. Мне нет прощения от Бога.
— Каждый может заслужить это прощение, — заметил Пуаро. — И вы прекрасно это знаете, дитя мое.
Розалин вновь посмотрела ему прямо в глаза. Безумный, несчастный взгляд.
— Мне нужно исповедаться в моих грехах — исповедаться. Если б я только могла это сделать…
— Разве вы не можете исповедаться? Вы же пришли ради этого в церковь. Ведь так?
— Я пришла, чтобы получить успокоение. Но разве доступно это для меня? Я — грешница.
— Мы все грешники.
— Но надо покаяться… рассказать… — она закрыла лицо руками. — О, моя ложь… моя ложь.
— Ложь относительно вашего мужа? Роберта Андерхея? Так убили Роберта Андерхея?
Розалин бросила подозрительный взгляд на Пуаро и резко крикнула:
— Я же сказала, это не мой муж! Совсем на него не похож!
— Покойный совсем не был похож на вашего мужа?
— Нет, — вызывающе бросила она.
— Скажите мне, — спросил Пуаро, — а как выглядел ваш муж?
Розалин уставилась на Пуаро. Затем лицо ее застыло в тревоге. Глаза потемнели от страха.
— Я не собираюсь больше с вами разговаривать! — крикнула она.
Быстро проскользнув мимо него, она сбежала по ступенькам и, миновав ограду, выскочила на торговую площадь.
Пуаро даже не пытался ее преследовать. Вместо этого он несколько раз с довольным видом кивнул головой.
— Ага, — промолвил он. — Так вот в чем дело!
Пуаро медленным шагом вышел на площадь.
После минутного колебания он двинулся по Хай-стрит к «Оленю», последнему зданию улицы, откуда уже открывался вид на сельскую местность.
В дверях «Оленя» он столкнулся с Роули Клоудом и Линн Марчмонт.
Пуаро с интересом посмотрел на нее. Привлекательная девушка, подумал он. К тому же умна. Хотя Пуаро не любил такой тип женщин, предпочитая более мягкий, женственный. Линн Марчмонт, подумал он, явно современный тип, однако с равным основанием его можно назвать и елизаветинским. Женщины подобного типа могут за себя постоять, свободны в общении и приходят в восторг от предприимчивых и отважных мужчин.
— Мы очень благодарны вам, месье Пуаро, — сказал Роули. — Клянусь Юпитером, это было похоже на волшебный трюк.
Но ведь именно так и было, подумал Пуаро. Задать вопрос, зная заранее ответ, и при соответствующем реквизите осуществить трюк не представляло никакой сложности. Конечно, ему было приятно, что для простодушного Роули появление из небытия, скажем так, майора Портера было таким же захватывающим, как появление кроликов из шляпы иллюзиониста.
